Ab Urbe Condita I, II: Bilingua. Тит Ливий. История Рима от основания города. Книги I, II: Билингва [PDF]

Zitiervorschau

1 Параллельный текст подготовил Илья Франк Мультиязыковой проект Ильи Франка www.franklang.ru Русский текст взят с http://rome.webzone.ru/antlitr/livi/kn1.htm

Titi Livi Ab Urbe Condita Liber I Тит Ливий. ИСТОРИЯ РИМА ОТ ОСНОВАНИЯ ГОРОДА. КНИГА I (Перевод В.М. Смирина.) Прежде всего достаточно хорошо [1] Iam primum omnium satis известно, что по взятии Трои constat Troia capta in ceteros ахейцы жестоко расправились с saevitum esse Troianos, duobus, с двоими, Энеем7 Aeneae Antenorique, et vetusti iure троянцами: лишь 8 hospitii et quia pacis reddendaeque и Антенором , не поступили они по законам войны — и в силу Helenae semper auctores fuerant, старинного гостеприимства, и omne ius belli Achiuos abstinuisse; потому что те всегда советовали предпочесть мир и выдать Елену. 7. Эней – герой Троянской войны, по греч. мифу – сын Анхиза и Афродиты, родственник троянского царя Приама. Рассказ о переселении Энея в Италию сохранился в исторических преданиях этрусков. В сочинениях римских писателей предание об Энее было сведено с преданием об основателе Рима Ромуле. Окончательную обработку легенда об Энее получила в "Энеиде" Вергилия. О древности существовавшего в Италии культа обожествленного Энея свидетельствуют и археологические источники (см. примеч. 12).

8. Антенор – зять Приама, один из мудрых троянских старейшин, оказавший гостеприимство Менелаю и Одиссею, когда они явились в Трою с требованием выдать Елену.

casibus deinde variis Antenorem cum multitudine Enetum, qui seditione ex Paphlagonia pulsi et sedes et ducem rege Pylaemene ad Troiam amisso quaerebant, venisse in intimum maris Hadriatici sinum,

Обстоятельства сложились так, что Антенор с немалым числом энетов, изгнанных мятежом из Пафлагонии9 и искавших нового места, да и вождя взамен погибшего под Троей царя Пилемена, прибыл в отдаленнейший залив Адриатического моря

9. Пафлагония – страна в Малой Азии. Энеты – пафлагонское племя; их царь Пилемен погиб в Троянской войне от руки Менелая. После падения Трои Антенор с энетами отправился во Фракию, а оттуда в страну евганеев на северо-западном "берегу Адриатики, где он основал Патавий (совр. Падуя) – родной город Тита Ливия. Североиталийское племя венетов (см. примеч. 83 к кн. V) греки отождествляли с энетами.

1

2

и по изгнании евганеев, которые Euganeisque qui inter mare жили меж морем и Альпами, энеты Alpesque incolebant pulsis Enetos Troianosque eas tenuisse terras. Et in с троянцами владели этой землей. quem primo egressi sunt locum Troia Место, где они высадились впервые, зовется Троей, потому и vocatur pagoque inde Troiano округа получила имя Троянской, а nomen est: gens universa Veneti весь народ называется венеты. appellati. Эней, гонимый от дома таким же Aeneam ab simili clade domo profugum sed ad maiora rerum initia несчастьем, но ведомый судьбою к иным, более великим начинаниям, ducentibus fatis, primo in прибыл сперва в Македонию, Macedoniam venisse, inde in Siciliam quaerentem sedes delatum, оттуда, ища где осесть, занесен ab Sicilia classe ad Laurentem agrum был в Сицилию, из Сицилии на кораблях направил свой путь в tenuisse. Troia et huic loco nomen Лаврентскую область10. Троей est. именуют и эту местность. 10. В этой области к югу от устья Тибра на расстоянии около 23 км (в трех километрах от моря) находился город Лаврент, согласно древним авторам, – резиденция Латина, царя аборигенов. Вергилий называет Латина сыном бога лесов Фавна от нимфы Марики (Энеида, VI, 47). Гесиод считал его сыном Одиссея и волшебницы Кирки (Теогония, 1013). Аборигены (аборигины) – "изначальные" исконные жители; у Ливия, как и у Страбона (География. V, 3, 2) – имя собственное.

Высадившиеся тут троянцы, у которых после бесконечных скитаний ничего не осталось, кроме оружия и кораблей, стали угонять с полей скот; царь Латин и аборигены, владевшие тогда этими местами, сошлись с оружием из города и с полей, чтобы дать отпор пришельцам. Дальше рассказывают двояко. Duplex inde fama est. Alii proelio victum Latinum pacem cum Aenea, Одни передают, что разбитый в deinde adfinitatem iunxisse tradunt: сражении Латин заключил с Энеем мир, скрепленный потом свойством; другие — что оба войска alii, cum instructae acies выстроились к бою, но Латин, constitissent, priusquam signa canerent processisse Latinum inter прежде чем трубы подали знак, выступил в окружении знати primores ducemque advenarum вперед и вызвал вождя пришлецов euocasse ad conloquium; для переговоров. Расспросив, кто percontatum deinde qui mortales они такие, откуда пришли, что essent, unde aut quo casu profecti заставило их покинуть дом и чего domo quidue quaerentes in agrum Ibi egressi Troiani, ut quibus ab immenso prope errore nihil praeter arma et naues superesset, cum praedam ex agris agerent, Latinus rex Aboriginesque qui tum ea tenebant loca ad arcendam vim advenarum armati ex urbe atque agris concurrunt.

2

3

они ищут здесь, в Лаврентской области, и услыхав в ответ, что перед ним postquam audierit multitudinem Troianos esse, ducem Aeneam filium троянцы, что вождь их Эней, сын Anchisae et Veneris, cremata patria Анхиза и Венеры, что из дому их изгнала гибель отечества и что domo profugos, sedem condendaeque urbi locum quaerere, ищут они, где им остановиться и основать город, Латин подивился et nobilitatem admiratum gentis знатности народа и его virique et animum vel bello vel paci предводителя, подивился силе paratum, dextra data fidem futurae духа, равно готового и к войне и к amicitiae sanxisse. миру, и протянул руку в залог будущей дружбы. Inde foedus ictum inter duces, inter После этого вожди заключили союз, а войска обменялись exercitus salutationem factam. приветствиями. Эней стал гостем Латина, и тут Латин пред богамиAeneam apud Latinum fuisse in пенатами11 скрепил союз меж hospitio; ibi Latinum apud penates народами союзом между домами — выдал дочь за Энея. deos domesticum publico adiunxisse Laurentinum exissent,

foedus filia Aeneae in matrimonium data. 11. Пенаты – божества-хранители, культ которых связан с обожествлением предков. Наименование их римляне производили либо от "penus" (кладовая) либо от "penitus" (внутри) (Цицерон. О природе богов, II, 68). Домашние пенаты – "отеческие" богипокровители, хранители дома, запасов продовольствия; изображения их помещались возле очага. Общественные пенаты – это боги-хранители целостности и благополучия государства. В торжественных клятвах их называли вместе с Юпитером. Их фигурки, привезенные Энеем из Трои, сначала находились в Лавинии, а потом в Риме, в храме Весты (см: примеч. 72).

Ea res utique Troianis spem adfirmat И это утвердило троянцев в tandem stabili certaque sede finiendi надежде, что скитания их окончены, что они осели прочно и erroris. Oppidum condunt; навеки. Они основывают город; Aeneas ab nomine uxoris Lavinium Эней называет его по имени жены 12 appellat. Brevi stirpis quoque virilis Лавинием . Вскоре появляется и мужское потомство от нового ex novo matrimonio fuit, cui брака — сын, которому родители Ascanium parentes dixere nomen. дают имя Асканий. 12. Лавиний находился близ совр. поселка Пратика-ди-Маре на берегу Тирренского моря. Здесь найдено культовое сооружение – героон IV в. до н.э., поставленное на месте гробницы VII в. до н.э. и надпись IV в. до н.э.: "Лару Энею" (см. примеч. 93). Видимо, культ бога-родоначальника здесь был очень древним. Сюда, в Лавиний,

3

4 отправлялись, вступив в должность, римские высшие должностные лица, чтобы принести жертвы богам-прародителям.

2. Bello deinde Aborigines Troianique simul petiti. Turnus rex Rutulorum, cui pacta Lavinia ante adventum Aeneae fuerat, praelatum sibi advenam aegre patiens simul Aeneae Latinoque bellum intulerat.

Потом аборигены и троянцы вместе подверглись нападению. Турн, царь рутулов13, за которого была просватана до прибытия Энея Лавиния, оскорбленный тем, что ему предпочли пришлеца, пошел войной на Энея с Латином.

13. Турн считался сыном Давна, мифического царя Давний (Сев. Апулия), и нимфы Венилии; рутулы – италийское племя, родственное латинам (см. также примеч. 163). См.: Вергилий. Энеида, VII, 409 ел., 791; X, 108; Овидий. Метаморфозы XIV, 518-520; Страбон, V, 3, 2.

Ни тому, ни другому войску не Neutra acies laeta ex eo certamine abiit: victi Rutuli: victores Aborigines принесла радости эта битва: Troianique ducem Latinum amisere. рутулы были побеждены, а победители — аборигены и троянцы — потеряли своего вождя Латина. Inde Turnus Rutulique diffisi rebus После этого Турн и рутулы, отчаявшись, прибегают к защите ad florentes opes Etruscorum могущественных тогда этрусков и Mezentiumque regem eorum confugiunt, qui Caere opulento tum обращаются к их царю Мезенцию, над богатым oppido imperitans, iam inde ab initio который властвовал 14 minime laetus novae origine urbis et городом Цере и с самого начала совсем не был рад рождению tum nimio plus quam satis tutum нового государства, а теперь esset accolis rem Troianam crescere решил, что оно возвышается ratus, haud gravatim socia arma намного быстрее, чем то Rutulis iunxit. допускает безопасность соседей, и охотно объединился с рутулами в военном союзе. 14. Цере – этрусский город к северо-западу от Рима (примерно в 40 км от него и в нескольких километрах от моря). Древнейшие погребения здесь датируются VIII и VII вв. до н.э. О Мезенции см.: Вергилий. Энеида, VIII, 480; X, 689, 785, 800 (иная версия); Овидий. Фасты, IV, 880-890. Этруски – народ, обитавший в древности в Средней Италии между реками Арно и Тибром. Древние авторы приписывают этрускам малоазийское происхождение, но в их культуре прослеживаются и италийские корни. Сложная и своеобразная культура этрусков оказала немалое влияние на римскую. См. также примеч. 15.

Aeneas adversus tanti belli terrorem ut animos Aboriginum sibi conciliaret nec sub eodem iure solum sed etiam nomine omnes essent, Latinos utramque gentem appellavit;

Перед угрозою такой войны Эней, чтобы расположить к себе аборигенов и чтобы не только права были для всех едиными, но и имя, нарек оба народа латинами.

4

5

nec deinde Aborigines Troianis studio ac fide erga regem Aeneam cessere. Fretusque his animis coalescentium in dies magis duorum populorum Aeneas, quamquam tanta opibus Etruria erat ut iam non terras solum sed mare etiam per totam Italiae longitudinem ab Alpibus ad fretum Siculum fama nominis sui implesset, tamen cum moenibus bellum propulsare posset in aciem copias eduxit.

С той поры аборигены не уступали троянцам ни в рвении, ни в преданности царю Энею. Полагаясь на такое одушевление двух народов, с каждым днем все более сживавшихся друг с другом, Эней пренебрег могуществом Этрурии15, чьей славой полнилась и суша, и даже море вдоль всей Италии от Альп до Сицилийского пролива, и, хотя мог найти защиту в городских стенах, выстроил войско к бою.

15. В V книге (33, 7-10) Ливий пишет о державе этрусков, которая охватывала Северную и Центральную Италию, а также Кампанию и распространяла свое господство на острова в Тирренском море. Наивысшего могущества Этрусское государство достигает в VIII-VII вв. до н.э. Со второй половины VI в. до н.э. начинается его упадок.

Secundum inde proelium Latinis, Aeneae etiam ultimum operum mortalium fuit. Situs est, quemcumque eum dici ius fasque est super Numicum flumen: Iovem indigetem appellant.

Сражение было удачным для латинов, для Энея же оно стало последним из земных дел. Похоронен он (человеком ли надлежит именовать его или богом) над рекою Нумиком; его называют Юпитером Родоначальником16.

16. Юпитер Родоначальник – лат. Iuppiter Indiges. Текст Ливия здесь, видимо, указывает на слияние культа Энея с более древним культом бога-родоначальника. Нумик – река в Лации, впадает в Тирренское море близ Ардеи (о ней см. ниже примеч. 163).

Сын Энея, Асканий, был еще мал для власти, однако власть эта оставалась неприкосновенной и ждала его, пока он не возмужал: все это время латинскую державу — отцовское и дедовское наследие — хранила для мальчика женщина: таково было дарование Лавинии. Haud ambigam--quis enim rem tam Я не стану разбирать (кто же о veterem pro certo adfirmet?--hicine столь далеких делах решится fuerit Ascanius an maior quam hic, говорить с уверенностью?), был ли этот мальчик Асканий или старший Creusa matre Ilio incolumi natus comesque inde paternae fugae, quem его брат, который родился от Iulum eundem Iulia gens auctorem Креусы еще до разрушения Илиона, а потом сопровождал nominis sui nuncupat. отца в бегстве и которого род 3. Nondum maturus imperio Ascanius Aeneae filius erat; tamen id imperium ei ad puberem aetatem incolume mansit; tantisper tutela muliebri--tanta indoles in Lavinia erat--res Latina et regnum avitum paternumque puero stetit.

5

6

Юлиев называет Юлом, возводя к нему свое имя17. 17. Юлии – знатный римский род (к нему, в частности, принадлежал Гай Юлий Цезарь); первое историческое лицо, относящееся к этому роду, – консул 489 г. до н.э. Гай Юлий Юл. Юлии считали своим родоначальником Юла, или Ила (чье имя связывали с Илионом), отождествлявшегося с Асканием.

Is Ascanius, ubicumque et quacumque matre genitus--certe natum Aenea constat--abundante Lavinii multitudine florentem iam ut tum res erant atque opulentam urbem matri seu novercae relinquit, novam ipse aliam sub Albano monte condidit quae ab situ porrectae in dorso urbis Longa Alba appellata.

Этот Асканий, где бы ни был он рожден и кто б ни была его мать (достоверно известно лишь, что он был сыном Энея), видя чрезмерную многолюдность Лавиния, оставил матери — или мачехе — уже цветущий и преуспевающий по тем временам город, а сам основал у подножья Альбанской горы другой, протянувшийся вдоль хребта и оттого называемый Альбой Лонгой18.

18. Альба Лонга ("Длинная Альба") – в 25-30 км от Рима – была, судя по раскопкам, основана на несколько десятилетий (а не столетий) раньше Рима. Население.обоих городов принадлежало к одной культуре.

Между основанием Лавиния и Inter Lavinium et Albam Longam выведением поселенцев в Альбу coloniam deductam triginta ferme interfuere anni. Tantum tamen opes прошло около тридцати лет. А creuerant maxime fusis Etruscis ut ne силы латинов возросли настолько — особенно после разгрома morte quidem Aeneae nec deinde этрусков,— что даже по смерти inter muliebrem tutelam Энея, даже когда правила rudimentumque primum puerilis женщина и начинал привыкать к regni movere arma aut Mezentius царству мальчик, никто — ни царь Etruscique aut ulli alii accolae ausi Мезенций с этрусками, ни другой sint. какой-нибудь сосед — не осмеливался начать войну. Границей меж этрусками и Pax ita conuenerat ut Etruscis латинами, согласно условиям Latinisque fluuius Albula, quem мира, должна была быть река nunc Tiberim vocant, finis esset. Альбула, которую ныне зовут Тибром. Silvius deinde regnat Ascani filius, casu quodam in siluis natus; is Aeneam Silvium creat; is deinde Latinum Silvium.

Потом царствовал Сильвий, сын Аскания, по какой-то случайности рожденный в лесу19. От него родился Эней Сильвий, а от того — Латин Сильвий, 6

7 19. Сильвий – от лат. silva – лес. Династия Сильвиев была придумана римскими авторами, чтобы заполнить 400-летнюю лакуну (как получалось по их расчетам) между датами падения Трои и основанием Рима.

Ab eo coloniae aliquot deductae, Prisci Latini appellati.

который вывел несколько поселений, известных под названием “Старые латины”20.

20. "Старые латины" – Prisci Latini. Название возникло гораздо позднее, не ранее IV в. до н.э. Оно давало возможность отличать города "латинского права" (ius Latinum) от городов, издавна населенных латинами.

Mansit Silviis postea omnibus cognomen, qui Albae regnarunt. Latino Alba ortus, Alba Atys, Atye Capys, Capye Capetus, Capeto Tiberinus, qui in traiectu Albulae amnis submersus celebre ad posteros nomen flumini dedit.

От этих пор прозвище Сильвиев закрепилось за всеми, кто царствовал в Альбе. От Латина родился Альба, от Альбы Атис, от Атиса Капис, от Каписа Капет, от Капета Тиберин, который, утонув при переправе через Альбулу, дал этой реке имя, вошедшее в общее употребление21.

21. Тиберин стал богом реки Тибр. См.: Овидий. Метаморфозы, XIV, 614-616; Фасты, II, 389-390; Вергилий. Энеида, VIII, 331, 332. По другому мифу, Тиберин спас Рею Сильвию, брошенную в реку. На о-ве Тиберине (собств. Тибрском острове) в Риме ему посвящен храм. Ежегодно в декабре Тиберину приносились жертвы, в честь него 7 июля давались игры. См.: Овидий. Фасты, VI, 237-240.

Затем царем был Агриппа, сын Agrippa inde Tiberini filius, post Agrippam Romulus Silvius a patre Тиберина, после Агриппы царствовал Ромул Сильвий, accepto imperio regnat. Aventino fulmine ipse ictus regnum per manus унаследовав власть от отца. Пораженный молнией, он оставил tradidit. Is sepultus in eo colle qui наследником Авентина. Тот был nunc pars Romanae est urbis, похоронен на холме, который ныне cognomen colli fecit. составляет часть города Рима22, и передал этому холму свое имя. 22. Авентин начал заселяться очень рано (ср. ниже, гл. 6, 4; население его было преимущественно плебейским). Однако до рубежа II в. до н.э. он оставался вне городских укреплений и лишь в I в. н.э., при императоре Клавдии (т.е. после окончания труда Ливия), был включен в пределы померия.

Proca deinde regnat. Is Numitorem atque Amulium procreat, Numitori, qui stirpis maximus erat, regnum vetustum Silviae gentis legat. Plus tamen vis potuit quam voluntas patris aut verecundia aetatis: pulso fratre Amulius regnat. Addit sceleri scelus: stirpem fratris virilem interemit, fratris filiae Reae

Потом царствовал Прока. От него родились Нумитор и Амулий; Нумитору, старшему, отец завещал старинное царство рода Сильвиев. Но сила одержала верх над отцовской волей и над уважением к старшинству: оттеснив брата, воцарился Амулий. К преступлению прибавляя преступление, он истребил 7

8

Silviae per speciem honoris cum Vestalem eam legisset perpetua virginitate spem partus adimit.

мужское потомство брата, а дочь его, Рею Сильвию, под почетным предлогом — избрав в весталки — обрек на вечное девство23.

23. Жреческая коллегия дев-весталок была, по преданию, учреждена в Риме Нумой, заимствовавшим это священнослужение из Альбы (см. ниже, гл. 20, 3).

4. Sed debebatur, ut opinor, fatis tantae origo urbis maximique secundum deorum opes imperii principium. Vi compressa Vestalis cum geminum partum edidisset, seu ita rata seu quia deus auctor culpae honestior erat, Martem incertae stirpis patrem nuncupat. Sed nec di nec homines aut ipsam aut stirpem a crudelitate regia vindicant: sacerdos vincta in custodiam datur, pueros in profluentem aquam mitti iubet. Forte quadam divinitus super ripas Tiberis effusus lenibus stagnis nec adiri usquam ad iusti cursum poterat amnis et posse quamuis languida mergi aqua infantes spem ferentibus dabat. Ita velut defuncti regis imperio in proxima alluuie ubi nunc ficus Ruminalis est--Romularem vocatam ferunt--pueros exponunt. Vastae tum in his locis solitudines erant.

Но, как мне кажется, судьба предопределила и зарождение столь великого города, и основание власти, уступающей лишь могуществу богов. Весталка сделалась жертвой насилия и родила двойню, отцом же объявила Марса — то ли веря в это сама, то ли потому, что прегрешенье, виновник которому бог,— меньшее бесчестье. Однако ни боги, ни люди не защитили ни ее самое, ни ее потомство от царской жестокости. Жрица в оковах была отдана под стражу, детей царь приказал бросить в реку. Но Тибр как раз волей богов разлился, покрыв берега стоячими водами,— нигде нельзя было подойти к руслу реки, и тем, кто принес детей, оставалось надеяться, что младенцы утонут, хотя бы и в тихих водах. И вот, кое-как исполнив царское поручение, они оставляют детей в ближайшей заводи — там, где теперь Руминальская смоковница24 (раньше, говорят, она называлась Ромуловой). Пустынны и безлюдны были тогда эти места.

24. Это название римляне производили от имени Румины (лат. rumis – "сосок") – древней богини вскармливания младенцев (смоковница содержит млечный сок и плод ее формой похож на женскую грудь), – а некоторые нынешние ученые – от этрусского имени, связанного с наименованием Рима (следовательно, и с именем Ромула). Руминальская смоковница стояла то ли на юго-западном углу Палатина, то ли на площади народных собраний – Комиции, куда будто бы была чудесно перенесена. См.:

8

9 Овидий. Фасты. II. 411-412 (о Палатине): "Было там дерево, пень которого цел и доселе/ Румина это, она Ромула фигой была" (пер. Ф. Петровского).

Tenet fama cum fluitantem alveum, quo expositi erant pueri, tenuis in sicco aqua destituisset, lupam sitientem ex montibus qui circa sunt ad puerilem vagitum cursum flexisse; eam submissas infantibus adeo mitem praebuisse mammas ut lingua lambentem pueros magister regii pecoris invenerit-Faustulo fuisse nomen ferunt--ab eo ad stabula Larentiae uxori educandos datos. Sunt qui Larentiam volgato corpore lupam inter pastores vocatam putent; inde locum fabulae ac miraculo datum.

Рассказывают, что, когда вода схлынула, оставив лоток с детьми на суше, волчица с соседних холмов, бежавшая к водопою, повернула на детский плач. Пригнувшись к младенцам, она дала им свои сосцы и была до того ласкова, что стала облизывать детей языком; так и нашел ее смотритель царских стад, звавшийся, по преданию, Фавстулом. Он принес детей к себе и передал на воспитание своей жене Ларенции. Иные считают, что Ларенция звалась среди пастухов “волчицей”, потому что отдавалась любому,— отсюда и рассказ о чудесном спасении25.

25. Ларенция – первоначально богиня Акка Ларенция, т.е. мать Ларов (боговхранителей – подробней см. ниже, примеч. 93); отождествление ее с волчицей, выкормившей Ромула и Рема (которые считались ларами города Рима) привело к дальнейшей рационализации мифа (лат. lupa – "волчица", в просторечии также "потаскуха").

Рожденные и воспитанные как описано выше, близнецы, лишь только подросли, стали, не пренебрегая и работой в хлевах или при стаде, охотиться по лесам. Окрепнув в этих занятьях и телом Hinc robore corporibus animisque и духом, они не только травили sumpto iam non feras tantum зверей, но нападали и на subsistere sed in latrones praeda разбойников, нагруженных onustos impetus facere pastoribusque rapta dividere et cum добычей, а захваченное делили his crescente in dies grege iuvenum меж пастухами, с которыми разделяли труды и потехи; и со seria ac iocos celebrare. дня на день шайка юношей все росла. Ita geniti itaque educati, cum primum adolevit aetas, nec in stabulis nec ad pecora segnes venando peragrare saltus.

5. Iam tum in Palatio monte Lupercal Предание говорит, что уже тогда на Палатинском холме справляли hoc fuisse ludicrum ferunt, et a Pallanteo, urbe Arcadica, Pallantium, существующее поныне 26 dein Palatium montem appellatum; празднество Луперкалии и что 9

10

холм этот был назван по аркадскому городу Паллантею Паллантейским, а потом Палатинским27. 26. Луперкалии (то ли от лат. lupus – "волк" и arcere – "отгонять", то ли от lupus-hircus – "волк-козел"; есть и другие предположения) – древнее римское празднество (15 февраля). В этот день приносили в жертву козлов и коз, затем юноши-патриции бегали нагими вокруг Палатина, ударяя встречных ремнями из козлиных шкур. Этот примитивный обряд был очистительным, но должен был способствовать и повышению плодородия, и защите стад от волков. Находят в нем и следы посвятительного обряда, и тотемистических верований.

27. Созвучие названий Палатина (правильнее: "Палатий") и аркадского города Паллантея (Паллантия) было, надо полагать, случайным. Название холма, видимо, одного корня с именем древнеиталийской богини пастухов Палес.

ibi Evandrum, qui ex eo genere Arcadum multis ante tempestatibus tenuerit loca, sollemne allatum ex Arcadia instituisse ut nudi iuvenes Lycaeum Pana venerantes per lusum atque lasciuiam currerent, quem Romani deinde vocarunt Inuum.

Здесь Евандр, аркадянин, намного ранее владевший этими местами, завел принесенный из Аркадии ежегодный обряд, чтобы юноши бегали нагими, озорством и забавами чествуя Ликейского Пана, которого римляне позднее стали называть Инуем28.

28. Римское предание о Евандре (по мнению некоторых исследователей, имеющее историческую основу) связывает происхождение Луперкалии с занесенными в Италию выходцами из Аркадии (область в Южной Греции) культом Ликейского (т.е. "Волчьего") Пана, лесного и пастушеского бога отождествленного с италийским божеством Инуем.

Обычай этот был известен всем, и разбойники, обозленные потерей добычи, подстерегали юношей, увлеченных праздничною игрой: Ромул отбился силой, Рема же разбойники схватили, а схватив, передали царю Амулию, сами выступив обвинителями. Crimini maxime dabant in Numitoris Винили братьев прежде всего в agros ab iis impetum fieri; inde eos том, что они делали набеги на collecta iuvenum manu hostilem in земли Нумитора и с шайкою modum praedas agere. Sic Numitori молодых сообщников, словно враги, угоняли оттуда скот. Так ad supplicium Remus deditur. Рема передают Нумитору для казни. Фавстул и с самого начала Iam inde ab initio Faustulo spes подозревал, что в его доме fuerat regiam stirpem apud se educari; nam et expositos iussu regis воспитывается царское потомство, ибо знал о выброшенных по Huic deditis ludicro cum sollemne notum esset insidiatos ob iram praedae amissae latrones, cum Romulus vi se defendisset, Remum cepisse, captum regi Amulio tradidisse, ultro accusantes.

10

11

infantes sciebat et tempus quo ipse eos sustulisset ad id ipsum congruere; sed rem immaturam nisi aut per occasionem aut per necessitatem aperiri noluerat Necessitas prior venit: ita metu subactus Romulo rem aperit. Forte et Numitori cum in custodia Remum haberet audissetque geminos esse fratres, comparando et aetatem eorum et ipsam minime seruilem indolem, tetigerat animum memoria nepotum; sciscitandoque eodem pervenit ut haud procul esset quin Remum agnosceret. Ita undique regi dolus nectitur.

Romulus non cum globo iuvenum-nec enim erat ad vim apertam par-sed aliis alio itinere iussis certo tempore ad regiam venire pastoribus ad regem impetum facit; et a domo Numitoris alia comparata manu adiuuat Remus. Ita regem obtruncat.

царскому приказу младенцах, а подобрал он детей как раз в ту самую пору; но он не хотел прежде времени открывать эти обстоятельства — разве что при случае или по необходимости. Необходимость явилась первой, и вот, принуждаемый страхом, он все открывает Ромулу. Случилось так, что и до Нумитора, державшего Рема под стражей, дошли слухи о братьях-близнецах, он задумался о возрасте братьев, об их природе, отнюдь не рабской, и его душу смутило воспоминанье о внуках. К той же мысли привели Нумитора расспросы, и он уже был недалек от того, чтобы признать Рема. Так замыкается кольцо вокруг царя. Ромул не собирает своей шайки — для открытого столкновения силы не были равны,— но, назначив время, велит всем пастухам прийти к царскому дому — каждому иной дорогой — и нападает на царя, а из Нумиторова дома спешит на помощь Рем с другим отрядом. Так был убит царь.

6. Numitor inter primum tumultum, При первых признаках смятения hostes inuasisse urbem atque adortos Нумитор, твердя, что враги, мол, ворвались в город и напали на regiam dictitans, cum pubem царский дом, увел всех мужчин Albanam in arcem praesidio Альбы в крепость, которую-де armisque obtinendam auocasset, postquam iuvenes perpetrata caede надо занять и удерживать оружьем; потом, увидав, что pergere ad se gratulantes vidit, кровопролитье свершилось, а extemplo advocato concilio scelera in юноши приближаются к нему с se fratris originem nepotum, ut приветствиями, тут же созывает geniti, ut educati, ut cogniti essent, сходку и объявляет о братниных caedem deinceps tyranni seque eius против него преступлениях, о auctorem ostendit. происхождении внуков — как были 11

12

Iuvenes per mediam contionem agmine ingressi cum auum regem salutassent, secuta ex omni multitudine consentiens vox ratum nomen imperiumque regi efficit.

они рождены, как воспитаны, как узнаны,— затем об убийстве тирана и о себе как зачинщике всего дела. Юноши явились со всем отрядом на сходку и приветствовали деда, называя его царем; единодушный отклик толпы закрепил за ним имя и власть царя.

Когда Нумитор получил таким образом Альбанское царство, Ромула и Рема охватило желанье основать город в тех самых местах, где они были брошены и воспитаны. У альбанцев и латинов было много лишнего народу, и, если сюда прибавить пастухов, всякий легко мог себе представить, что мала будет Альба, мал будет Лавиний в сравнении с тем городом, который предстоит основать. Intervenit deinde his cogitationibus Но в эти замыслы вмешалось avitum malum, regni cupido, atque наследственное зло, жажда царской власти и отсюда — inde foedum certamen coortum a satis miti principio. Quoniam gemini недостойная распря, родившаяся из вполне мирного начала. Братья essent nec aetatis verecundia были близнецы, различие в летах discrimen facere posset, ut di не могло дать преимущества ни quorum tutelae ea loca essent одному из них, и вот, чтобы боги, auguriis legerent qui nomen novae под чьим покровительством urbi daret, qui conditam imperio находились те места, птичьим regeret, Palatium Romulus, Remus знаменьем29 указали, кому наречь Aventinum ad inaugurandum своим именем город, кому править templa capiunt. новым государством, Ромул местом наблюдения за птицами избрал Палатин, а Рем — Авентин. Ita Numitori Albana re permissa Romulum Remumque cupido cepit in iis locis ubi expositi ubique educati erant urbis condendae. Et supererat multitudo Albanorum Latinorumque; ad id pastores quoue accesserant, qui omnes facile spem facerent paruam Albam, parvum Lavinium prae ea urbe quae conderetur fore.

29. "Птичьи знамения", ауспиции (от лат. aves – "птица" и specio – "наблюдать"), по римским представлениям, помогали узнать волю богов. Задумав или предпринимая чтолибо, у богов испрашивали одобрения или предостережения. Считалось, что птицы подают знак полетом (орлы, коршуны) криком (вороны, совы) или поведением при кормежке (куры). Всякое общественное дело, любое действие должностного лица требовали птицегаданий (так что при войске возили священных кур). Правом птицегадания первоначально обладали только патриции. Понятие "ауспиции" в более широком смысле могло включать в себя и любые другие знамения.

12

13

Рему, как передают, первому явилось знаменье — шесть коршунов,— и о знамении уже возвестили, когда Ромулу предстало двойное против этого число птиц. Каждого из братьев толпа приверженцев провозгласила царем; одни придавали больше значения первенству, другие — числу птиц. Началась перебранка, и взаимное Inde cum altercatione congressi озлобление привело к certamine irarum ad caedem кровопролитию; в сумятице Рем vertuntur; ibi in turba ictus Remus cecidit. Volgatior fama est ludibrio получил смертельный удар. Более распространен, впрочем, другой fratris Remum novos transiluisse рассказ — будто Рем в насмешку muros; inde ab irato Romulo, cum над братом перескочил через verbis quoque increpitans adiecisset, новые стены и Ромул в гневе убил "Sic deinde, quicumque alius его, воскликнув при этом: “Так да transiliet moenia mea," interfectum. погибнет всякий, кто перескочит через мои стены”30. 7. Priori Remo augurium venisse fertur, sex voltures; iamque nuntiato augurio cum duplex numerus Romulo se ostendisset, utrumque regem sua multitudo consalutauerat: tempore illi praecepto, at hi numero auium regnum trahebant.

30. Разные версии гибели Рема см.: Вергилий. Энеида, I, 292; Овидий. Фасты, V, 469; Плутарх. Ромул; Тацит. Анналы, 12, 24; Флор. I, 1, 2.

Ita solus potitus imperio Romulus; condita urbs conditoris nomine appellata. Palatium primum, in quo ipse erat educatus, muniit. Sacra dis aliis Albano ritu, Graeco Herculi, ut ab Evandro instituta erant, facit.

Теперь единственным властителем остался Ромул, и вновь основанный город получил названье от имени своего основателя31. Прежде всего Ромул укрепил Палатинский холм32, где был воспитан. Жертвы всем богам он принес по альбанскому обряду, только Геркулесу — по греческому, как установлено было Эвандром.

31. В древней Италии несколько мест носило название Рим (Roma). По Дионисию Галикарнасскому (I, 73) и Диону Кассию (I, 4, 15), в области, где жили латины и аборигены, существовали два или три Рима. Отсюда делался вывод о том, что имя Ромул – производное от названия "Рим", а не наоборот. 32. На Палатине археологами действительно обнаружено древнейшее поселение VIII в. до н.э. Вокруг Палатина располагались холмы, в разное время присоединявшиеся к городу: Капитолий (где уже при Ромуле появились "убежище", Крепость, храм Юпитера Феретрийского), Квиринал, Эсквилин, Целий, Авентин, Яникул.

Herculem in ea loca Geryone interempto boves mira specie

Сохранилась память о том, что, убив Гериона, Геркулес увел его 13

14

abegisse memorant, ac prope Tiberim fluuium, qua prae se armentum agens nando traiecerat, loco herbido ut quiete et pabulo laeto reficeret boves et ipsum fessum via procubuisse. Ibi cum eum cibo uinoque gravatum sopor oppressisset, pastor accola eius loci, nomine Cacus, ferox viribus, captus pulchritudine boum cum avertere eam praedam vellet, quia si agendo armentum in speluncam compulisset ipsa uestigia quaerentem dominum eo deductura erant, aversos boves eximium quemque pulchritudine caudis in speluncam traxit.

дивных видом быков в эти места и здесь, возле Тибра, через который перебрался вплавь, гоня перед собою стадо, на обильном травою лугу — чтобы отдых и тучный корм восстановили силы животных — прилег и сам, усталый с дороги. Когда, отягченного едой и вином, сморил его сон, здешний пастух, по имени Как33, буйный силач, пленившись красотою быков, захотел отнять эту добычу. Но, загони он быков в пещеру, следы сами привели бы туда хозяина, и поэтому Как, выбрав самых прекрасных, оттащил их в пещеру задом наперед, за хвосты.

33. Рассказ о Геркулесе и Каке – воспоминание о древнем местном божестве, почитание которого сменилось культом Геркулеса (подробней см. в примеч. 37). У Ливия Как представлен в человеческом образе. По Вергилию (Энеида, VIII, 193 ел.) и Овидию (Фасты, 543-586), он – "чудовище", "полузверь", "порожденье Вулкана" (см. ниже, примеч. 124), огнедышащий великан, убивавший всех, кто проходил мимо его пещеры. По-гречески "Как" – "дурной", отсюда его непривлекательный образ. Герион – трехголовый великан, чьих быков увел Геркулес (десятый подвиг).

Hercules ad primam auroram somno Геркулес проснулся на заре, пересчитал взглядом стадо и, excitus cum gregem perlustrasset убедившись, что счет неполон, oculis et partem abesse numero направился к ближней пещере sensisset, pergit ad proximam поглядеть, не ведут ли случайно speluncam, si forte eo uestigia ferrent. Quae ubi omnia foras versa следы туда. И когда он увидел, что все следы обращены в vidit nec in partem aliam ferre, противоположную сторону и confusus atque incertus animi ex loco больше никуда не ведут, то в infesto agere porro armentum смущенье и замешательстве occepit. погнал стадо прочь от враждебного места. Но иные из коров, которых он Inde cum actae boves quaedam ad уводил, замычали, как это бывает desiderium, ut fit, relictarum нередко, в тоске по остающимся, и mugissent, reddita inclusarum ex тут ответный зов запертых в spelunca boum vox Herculem convertit. Quem cum vadentem ad пещере животных заставил Геркулеса вернуться; Как speluncam Cacus vi prohibere попытался было силой преградить conatus esset, ictus claua fidem 14

15

pastorum nequiquam invocans morte occubuit.

ему путь, но, пораженный дубиною, свалился и умер, тщетно призывая пастухов на помощь.

Evander tum ea, profugus ex Peloponneso, auctoritate magis quam imperio regebat loca, venerabilis vir miraculo litterarum, rei novae inter rudes artium homines, venerabilior divinitate credita Carmentae matris, quam fatiloquam ante Sibyllae in Italiam adventum miratae eae gentes fuerant.

В ту пору Евандр, изгнанник из Пелопоннеса, правил этими местами — скорее как человек с весом, нежели как властитель; уваженьем к себе он был обязан чудесному искусству письма34, новому для людей, незнакомых с науками, и еще более — вере в божественность его матери, Карменты35, чьему прорицательскому дару дивились до прихода Сивиллы36 в Италию тамошние племена.

34. Евандру приписывали также изобретение латинского алфавита. 35. Кармента (от лат. carmen – "песнь", "пророчество") – очень древнее италийское божество, отождествленное впоследствии с пришедшей из Аркадии матерью Евандра. Почиталась как пророчица и родовспомогательница. Кроме древнего алтаря на Бычьем рынке ей был посвящен небольшой храм у Карментальских ворот у подножия Капитолия.

36. Сивиллы – легендарные пророчицы. Среди них наиболее знаменита Кумская сивилла, которой приписывали так называемые Сивиллины книги (см. примеч. 22 к кн. III).

Этого Евандра и привлекло сюда волнение пастухов, собравшихся вокруг пришельца, обвиняемого в явном убийстве. Евандр, выслушав рассказ о проступке и о причинах проступка и видя, что стоящий перед ними несколько выше человеческого роста, да и осанкой величественней, спрашивает, кто он таков; услышав же в ответ его имя, чей Ubi nomen patremque ac patriam accepit, "Iove nate, Hercules, salue," он сын и откуда родом, говорит: “Геркулес37, сын Юпитера, inquit; "te mihi mater, veridica здравствуй! Моя мать, истинно interpres deum, aucturum caelestium numerum cecinit, tibique прорицающая волю богов, возвестила мне, что ты пополнишь aram hic dicatum iri quam число небожителей и что тебе Is tum Evander concursu pastorum trepidantium circa advenam manifestae reum caedis excitus postquam facinus facinorisque causam audivit, habitum formamque viri aliquantum ampliorem augustioremque humana intuens rogitat qui vir esset.

15

16

opulentissima olim in terris gens maximam vocet tuoque ritu colat."

здесь будет посвящен алтарь, который когда-нибудь самый могущественный на земле народ назовет Великим и станет почитать по заведенному тобой обряду”.

37. Геркулес (греческий Геракл) был первым чужеземным богом, культ которого был принят в Риме. Центром его культа был Великий алтарь на Бычьем рынке близ Тибра в границах Палатина. Почитали Геркулеса "по греческому обряду": не закутывая голову (см. примеч. 64), а увенчивая ее лавром. Возможно, у римского Геркулеса, почитавшегося купцами, были и какие-то черты финикийского Мелькарта (тоже отождествлявшегося с Гераклом). Женщины к культу у Великого алтаря не допускались. Геркулес был популярным божеством и в жертву ему годилось "все, что естся, что пьется".

Геркулес, подавая руку, сказал, что принимает пророчество и исполнит веление судьбы — сложит и освятит алтарь. Ibi tum primum bove eximia capta Тогда-то впервые и принесли жертву Геркулесу, взяв из стада de grege sacrum Herculi, adhibitis ad ministerium dapemque Potitiis ac отборную корову, а к служению и Pinariis, quae tum familiae maxime пиршеству призвали Потициев и Пинариев, самые знатрые в тех inclitae ea loca incolebant, factum. местах семьи. Forte ita evenit ut Potitii ad tempus Случилось так, что Петиции были на месте вовремя и внутренности praesto essent iisque exta apponerentur, Pinarii extis adesis ad были предложены им, а Пинарии явились к остаткам пиршества, ceteram venirent dapem. Inde когда внутренности были уже institutum mansit donec Pinarium съедены. С тех пор повелось, genus fuit, ne extis eorum чтобы Пинарии, покуда sollemnium vescerentur. существовал их род, не ели внутренностей жертвы. Петиции, выученные Евандром, Potitii ab Evandro edocti antistites sacri eius per multas aetates fuerunt, были жрецами этого donec tradito seruis publicis sollemni священнодействия на протяжении многих поколений — покуда весь familiae ministerio genus omne род их не вымер, передав Potitiorum interiit. священное служение общественным рабам. Это единственный чужеземный Haec tum sacra Romulus una ex обряд, который перенял Ромул, omnibus peregrina suscepit, iam tum уже в ту пору ревностный почитатель бессмертия, immortalitatis virtute partae ad порожденного доблестью, к какому Dextra Hercules data accipere se omen impleturumque fata ara condita ac dicata ait.

16

17

quam eum sua fata ducebant fautor. вела его судьба. 8. Rebus divinis rite perpetratis vocataque ad concilium multitudine quae coalescere in populi unius corpus nulla re praeterquam legibus poterat, iura dedit;

Воздав должное богам, Ромул созвал толпу на собрание и дал ей законы,— ничем, кроме законов, он не мог сплотить ее в единый народ.

quae ita sancta generi hominum agresti fore ratus, si se ipse venerabilem insignibus imperii fecisset, cum cetero habitu se augustiorem, tum maxime lictoribus duodecim sumptis fecit.

Понимая, что для неотесанного люда законы его будут святы лишь тогда, когда сам он внешними знаками власти внушит почтенье к себе, Ромул стал и во всем прочем держаться более важно и, главное, завел двенадцать ликторов38.

38. Ликторы – прислужники, сопровождавшие высших должностных лиц. Совмещали функции телохранителей, палачей, полицейских и т.п.

Alii ab numero auium quae augurio regnum portenderant eum secutum numerum putant. me haud paenitet eorum sententiae esse quibus et apparitores hoc genus ab Etruscis finitimis, unde sella curulis, unde toga praetexta sumpta est, et numerum quoque ipsum ductum placet, et ita habuisse Etruscos quod ex duodecim populis communiter creato rege singulos singuli populi lictores dederint.

Иные полагают, что число это отвечает числу птиц, возвестивших ему царскую власть, для меня же убедительны суждения тех, кто считает, что и весь этот род прислужников, и само их число происходят от соседей-этрусков, у которых заимствованы и курульное кресло, и окаймленная тога39. А у этрусков так повелось оттого, что каждый из двенадцати городов, сообща избиравших царя, давал ему по одному ликтору40.

39. К заимствованным у этрусков знакам царской власти относились также: переносное сиденье из слоновой кости – курульное кресло, фаски – связки розог с вставленными в них топорами, тога, окаймленная пурпуром (претекста), и скипетр, навершие которого венчал орел – птица Юпитера.

40. По Ливию (VI, 2, 2), представители 12 городов Этрурии (между реками Арно и Тибр) регулярно собирались в начале весны для решения религиозных (V, 2, 5), военных и внешнеполитических вопросов (IV, 23, 5; 61, 2; V, 17, 6; X, 133). В двенадцатиградье входили Арреций, Волатерры, Кортона, Клузий, Ветулония, Рузеллы, Вольсинии, Вульчи, Тарквинии, Фалерии, Цере, Вейи. Высшим должностным лицом союза был претор. Собрание назначало командующего войском, составленным из отрядов всех городов, входивших в союз. Видимо, таким был царь Клузия Порсена. Последние данные о союзе этрусских государств относятся к IV в. до н.э.

17

18

Crescebat interim urbs munitionibus alia atque alia appetendo loca, cum in spem magis futurae multitudinis quam ad id quod tum hominum erat munirent. Deinde ne uana urbis magnitudo esset, adiciendae multitudinis causa vetere consilio condentium urbes, qui obscuram atque humilem conciendo ad se multitudinem natam e terra sibi prolem ementiebantur, locum qui nunc saeptus descendentibus inter duos lucos est asylum aperit. Eo ex finitimis populis turba omnis sine discrimine, liber an seruus esset, auida novarum rerum perfugit, idque primum ad coeptam magnitudinem roboris fuit. Cum iam virium haud paeniteret consilium deinde viribus parat. Centum creat senatores, sive quia is numerus satis erat, sive quia soli centum erant qui creari patres possent. Patres certe ab honore patriciique progenies eorum

Город между тем рос, занимая укреплениями все новые места, так как укрепляли город в расчете скорей на будущее многолюдство, чем сообразно тогдашнему числу жителей. А потом, чтобы огромный город не пустовал, Ромул воспользовался старой хитростью основателей городов (созывая темный и низкого происхождения люд, они измышляли, будто это потомство самой земли) и открыл убежище в том месте, что теперь огорожено,— по левую руку от спуска меж двумя рощами. Туда от соседних народов сбежались все жаждущие перемен — свободные и рабы без разбора,— и тем была заложена первая основа великой мощи. Когда о силах тревожиться было уже нечего, Ромул сообщает силе мудрость и учреждает сенат, избрав сто старейшин41,— потому ли, что в большем числе не было нужды, потому ли, что всего-то набралось сто человек, которых можно было избрать в отцы. Отцами их прозвали, разумеется, по оказанной чести, потомство их получило имя “патрициев”42.

appellati.

41. Ср. у Проперция: "Где заседает сенат в окаймленных пурпуром тогах,/Там собирался старейшин попросту, в шкурах, совет./Сельский рожок созывал на сходку древних квиритов./Сотня их всех на лугу и составляла сенат" (IV, I, 11-14. Пер. Л. Остроумова). 42. "Отцы" (patres) были главами "фамилий" – больших патриархальных семей, из которых состоял род. Из их числа и составлялся первоначально сенат (слова "отцы" и "сенаторы" в первых книгах Ливия часто равнозначны), а словом "патриции" (первое значение – прилагательное от слова "отец"), по Фесту, (227L.), обозначались те, "кого сейчас называют свободнорожденными". В начальных книгах Ливия слово "патриции" встречается редко, однако, постепенно это обозначение закрепилось за обособившимся

18

19 сословием родовой знати. Поскольку ее политическим оплотом долгое время оставался сенат, постольку Ливий в своем сочинении, чем дальше, тем чаще употребляет слова "отцы" и "патриции" как синонимы (а переводчиками они нередко передаются единообразно как "патриции"). В переводах настоящего издания сделана попытка передать общий характер Ливиевой системы синонимов, но от точной передачи каждого синонима в каждом случае по ряду причин пришлось отказаться.

Теперь Рим стал уже так силен, что мог бы как равный воевать с любым из соседних городов, но срок этому могуществу был человеческий век, потому что женщин было мало и на потомство в родном городе римляне надеяться не могли, а брачных связей с соседями не существовало. Тогда, посовещавшись с отцами, Tum ex consilio patrum Romulus legatos circa vicinas gentes misit qui Ромул разослал по окрестным племенам послов — просить для societatem conubiumque novo нового народа союза и соглашения populo peterent: о браках: ведь города, мол, как все прочее, urbes quoque, ut cetera, ex infimo родятся из самого низменного, а nasci; dein, quas sua virtus ac di потом уж те, кому помогою iuvent, magnas opes sibi собственная доблесть и боги, magnumque nomen facere; достигают великой силы и великой славы; satis scire, origini Romanae et deos римляне хорошо знают, что не без adfuisse et non defuturam virtutem; помощи богов родился их город и proinde ne gravarentur homines cum доблестью скуден не будет,— так пусть не гнушаются люди с hominibus sanguinem ac genus людьми мешать свою кровь и род. miscere. 9. Iam res Romana adeo erat ualida ut cuilibet finitimarum civitatum bello par esset; sed penuria mulierum hominis aetatem duratura magnitudo erat, quippe quibus nec domi spes prolis nec cum finitimis conubia essent.

Nusquam benigne legatio audita est: Эти посольства нигде не нашли adeo simul spernebant, simul tantam благосклонного приема — так in medio crescentem molem sibi ac велико было презренье соседей и posteris suis metuebant. Ac plerisque вместе с тем их боязнь за себя и rogitantibus dimissi ecquod feminis своих потомков ввиду великой quoque asylum aperuissent; id enim силы, которая среди них поднималась. И почти все, demum compar conubium fore. отпуская послов, спрашивали, отчего не откроют римляне убежище и для женщин: вот и было бы им супружество как раз под пару. 19

20

Aegre id Romana pubes passa et haud dubie ad vim spectare res coepit. Cui tempus locumque aptum ut daret Romulus aegritudinem animi dissimulans ludos ex industria parat Neptuno equestri sollemnes; Consualia vocat.

Римляне были тяжко оскорблены, и дело явно клонилось к насилию. Чтобы выбрать время и место поудобнее, Ромул, затаив обиду, принимается усердно готовить торжественные игры в честь Нептуна Конного, которые называет Консуалиями43.

43. Это были игры в честь Конса – бога собранного и спрятанного урожая, однако конные бега дали повод связать их (неправомерно) с греческим Посейдоном и осмыслить Консуалии как игры в честь Нептуна Конного.

Indici deinde finitimis spectaculum Потом он приказывает известить об играх соседей, и всё, чем iubet; quantoque apparatu tum sciebant aut poterant, concelebrant ut только умели или могли в те rem claram exspectatamque facerent. времена придать зрелищу великолепья, пускается в ход, чтобы об их играх говорили и с нетерпением их ожидали. Собралось много народу, даже Multi mortales conuenere, studio etiam videndae novae urbis, maxime просто из желания посмотреть новый город,— в особенности все proximi quique, Caeninenses, ближайшие соседи: ценинцы, Crustumini, Antemnates; крустуминцы, антемняне44. 44. Ценинцы, крустуминцы, антемняне – жители соседних с Римом городов Ценины, Крустумерии, Антемн.

iam Sabinorum omnis multitudo cum liberis ac coniugibus venit. Inuitati hospitaliter per domos cum situm moeniaque et frequentem tectis urbem vidissent, mirantur tam breui rem Romanam crevisse.

Все многочисленное племя сабинян45 явилось с детьми и женами. Их гостеприимно приглашали в дома, и они, рассмотрев расположение города, стены, многочисленные здания, удивлялись, как быстро выросло римское государство.

45. Сабиняне – соседи древних латинов. Их поселения на холмах Рима (Квиринале и Эсквилине) датируются VIII-началом VII в. до н.э. В легенде о похищении сабинянок отразился факт слияния двух этнических элементов в римской гражданской общине.

Ubi spectaculi tempus venit deditaeque eo mentes cum oculis erant, tum ex composito orta vis signoque dato iuventus Romana ad rapiendas virgines discurrit. Magna pars forte in quem quaeque inciderat raptae: quasdam forma excellentes, primoribus patrum

А когда подошло время игр, которые заняли собою все помыслы и взоры, тут-то, как было условлено, и случилось насилие: по данному знаку римские юноши бросились похищать девиц. Большею частью хватали без разбора, какая кому попадется, но иных, особо красивых, 20

21

destinatas, ex plebe homines quibus предназначенных виднейшим из отцов, приносили в дома datum negotium erat domos простолюдины, которым это было deferebant. поручено. Одну из девиц, самую красивую и Unam longe ante alias specie ac привлекательную, похитили, как pulchritudine insignem a globo рассказывают, люди некоего Талассия, и многие спрашивали, Thalassi cuiusdam raptam ferunt кому ее несут, а те, опасаясь multisque sciscitantibus cuinam eam насилия, то и дело выкрикивали, что несут ее Талассию; отсюда и ferrent, identidem ne quis violaret происходит этот свадебный возглас46. Thalassio ferri clamitatum; inde nuptialem hanc vocem factam. 46. "Талассию!" – свадебный возглас. "...Римляне на свадьбах припевают: "Талассий! Талассий!" – так же, как греки "Гименей! Гименей!"" (Плутарх. Ромул, 15; ср.: Катулл, 61). Значение этого слова было неясно уже в древности.

Turbato per metum ludicro maesti parentes virginum profugiunt, incusantes violati hospitii foedus deumque invocantes cuius ad sollemne ludosque per fas ac fidem decepti venissent.

Страх положил играм конец, родители девиц бежали в горе, проклиная преступников, поправших закон гостеприимства, и взывая к богам, на чьи празднества их коварно заманили.

И у похищенных не слабее было отчаянье, не меньше негодование. Но сам Ромул обращался к каждой в отдельности и объяснял, что всему виною высокомерие их отцов, которые отказали соседям в брачных связях; что они будут в законном браке, общим с мужьями будет у них имущество, гражданство и — что всего дороже роду людскому — дети; пусть лишь смягчат свой гнев и mollirent modo iras et, quibus fors тем, кому жребий отдал их тела, corpora dedisset, darent animos; saepe ex iniuria postmodum gratiam отдадут души. Со временем из ortam; eoque melioribus usuras viris обиды часто родится quod adnisurus pro se quisque sit ut, привязанность, а мужья у них cum suam vicem functus officio sit, будут тем лучшие, что каждый будет стараться не только parentium etiam patriaeque expleat Nec raptis aut spes de se melior aut indignatio est minor. Sed ipse Romulus circumibat docebatque patrum id superbia factum qui conubium finitimis negassent; illas tamen in matrimonio, in societate fortunarum omnium civitatisque et quo nihil carius humano generi sit liberum fore;

21

22

исполнить свои обязанности, но и успокоить тоску жены по родителям и отечеству. Присоединялись к таким речам и Accedebant blanditiae virorum, вкрадчивые уговоры мужчин, factum purgantium cupiditate atque извинявших свой поступок любовью и страстью, а на женскую amore, quae maxime ad muliebre природу это действует всего ingenium efficaces preces sunt. сильнее. desiderium.

10. Iam admodum mitigati animi raptis erant; at raptarum parentes tum maxime sordida ueste lacrimisque et querellis civitates concitabant. Nec domi tantum indignationes continebant sed congregabantur undique ad T. Tatium regem Sabinorum, et legationes eo quod maximum Tati nomen in iis regionibus erat conveniebant.

Похищенные уже совсем было смягчились, а в это самое время их родители, облачившись в скорбные одежды, сеяли смятение в городах слезами и сетованиями. И не только дома звучал их ропот, но отовсюду собирались они к Титу Тацию, царю сабинян; к нему же стекались и посольства, потому что имя Тация было в тех краях самым громким.

Caeninenses Crustuminique et Antemnates erant ad quos eius iniuriae pars pertinebat. Lente agere his Tatius Sabinique visi sunt: ipsi inter se tres populi communiter bellum parant.

Тяжесть обиды немалой долей ложилась на ценинцев, крустуминцев, антемнян. Этим трем народам казалось, что Таций с сабинянами слишком медлительны, и они стали готовить войну сами. Однако перед пылом и гневом ценинцев недостаточно расторопны были даже крустуминцы с антемнянами, и ценинский народ нападает на римские земли в одиночку.

Ne Crustumini quidem atque Antemnates pro ardore iraque Caeninensium satis se impigre movent; ita per se ipsum nomen Caeninum in agrum Romanum impetum facit.

Sed effuse uastantibus fit obuius cum Беспорядочно разоряя поля, на exercitu Romulus levique certamine пути встречают они Ромула с docet uanam sine viribus iram esse. войском, который легко доказывает им в сражении, что без Exercitum fundit fugatque, fusum силы гнев тщетен,— войско persequitur: regem in proelio обращает в беспорядочное obtruncat et spoliat: duce hostium бегство, беглецов преследует, occiso urbem primo impetu capit. 22

23

царя убивает в схватке и обирает с него доспехи. Умертвив неприятельского вождя, Ромул первым же натиском берет город. Возвратившись с победоносным Inde exercitu victore reducto, ipse войском, Ромул, великий не только cum factis vir magnificus tum подвигами, но — не в меньшей factorum ostentator haud minor, spolia ducis hostium caesi suspensa мере — умением их показать, fabricato ad id apte ferculo gerens in взошел на Капитолий, неся Capitolium escendit; ibique ea cum доспехи убитого неприятельского вождя, развешенные на остове, ad quercum pastoribus sacram нарочно для того изготовленном, и deposuisset, simul cum dono положил их у священного для designavit templo Iovis fines пастухов дуба; делая это cognomenque addidit deo: приношение, он тут же определил место для храма Юпитера и к имени бога прибавил прозвание: “Юпитер Феретрийский47,— сказал "Iuppiter Feretri" inquit, "haec tibi victor Romulus rex regia arma fero, он,— я, Ромул, победоносный царь, приношу тебе царское это templumque his regionibus quas оружье и посвящаю тебе храм в modo animo metatus sum dedico, пределах, которые только что sedem opimis spoliis quae regibus мысленно обозначил; да станет он ducibusque hostium caesis me вместилищем для тучных auctorem sequentes posteri ferent." доспехов, какие будут приносить вслед за мной, первым, потомки, убивая неприятельских царей и вождей”. 47. Юпитер Феретрийский (предположительно: от ferre – "нести" или ferire – "бить", "поражать") почитался как воинское божество, которому посвящались "тучные доспехи", снятые с преводителя неприятельского войска римским полководцем. Храм Юпитера Феретрийского (старший в Риме) был мал, и в нем не было статуи бога – только скипетр и кремень.

Haec templi est origo quod primum Таково происхождение самого древнего в Риме храма. Боги omnium Romae sacratum est. Ita судили, чтобы речи основателя храма, назначившего потомкам deinde dis visum nec inritam приносить туда доспехи, не conditoris templi vocem esse qua оказались напрасными, а слава, сопряженная с таким laturos eo spolia posteros nuncupavit приношеньем, не была nec multitudine compotum eius doni обесценена многочисленностью ее стяжавших. Лишь два раза volgari laudem. Bina postea, inter tot впоследствии на протяжении стольких лет и стольких войн 23

24

добыты были тучные доспехи48 — так редко приносила удача это spolia: adeo rara eius fortuna decoris отличие. fuit. annos, tot bella, opima parta sunt

48. После победы Авла Корнелия Косса над вейским царем Толумнием (IV, 20-0 дате см. примеч. 59 к кн. IV) и победы Марка Клавдия Марцелла над предводителем галлов Вирдомаром, или Бритомартом в 222 г. до н.э. (Ливий. Эпитома книги XX; Проперций, IV, 10; Плутарх. Марцелл, 7-8).

Пока римляне заняты всем этим, в 11. Dum ea ibi Romani gerunt, их пределы вторгается войско Antemnatium exercitus per occasionem ac solitudinem hostiliter антемнян, пользуясь случаем и in fines Romanos incursionem facit. отсутствием защитников. Но и против них Raptim et ad hos Romana legio ducta быстро выведенный 49 римский легион застигает их в palatos in agris oppressit. полях, по которым они разбрелись. 49. Легион (от legere "набирать") – первоначально (как здесь) все набранное для войны войско. В начале Республики – половина войска, находившаяся под командованием консула (4200 пехотинцев и 300 всадников), позднее – самое крупное воинское соединение римлян.

Первым же ударом, первым же криком были враги рассеяны, их город взят; и тут, когда Ромул праздновал двойную победу, его супруга Герсилия, сдавшись на мольбы похищенных, просит даровать их родителям пощаду и гражданство: тогда государство может быть сплочено согласием. Ромул охотно уступил. Inde contra Crustuminos profectus Затем он двинулся против крустуминцев, которые открыли bellum inferentes. Ibi minus etiam военные действия. Там было еще quod alienis cladibus ceciderant меньше дела, потому что чужие animi certaminis fuit. Utroque неудачи уже сломили их мужество. coloniae missae: В оба места были выведены поселения; plures inventi qui propter ubertatem в Крустумерию — ради плодородия тамошней земли — terrae in Crustuminum nomina охотников нашлось больше. darent. Et Romam inde frequenter migratum est, a parentibus maxime Оттуда тоже многие переселились в Рим, главным образом родители ac propinquis raptarum. и близкие похищенных женщин. Война с сабинянами пришла Nouissimum ab Sabinis bellum последней и оказалась самой ortum multoque id maximum fuit; Fusi igitur primo impetu et clamore hostes, oppidum captum; duplicique victoria ouantem Romulum Hersilia coniunx precibus raptarum fatigata orat ut parentibus earum det veniam et in civitatem accipiat: ita rem coalescere concordia posse. Facile impetratum.

24

25

тяжелой, так как они во всех своих действиях не поддались ни гневу, ни страсти и не грозились, прежде чем нанести удар. Расчет был дополнен коварством. Sp. Tarpeius Romanae praeerat arci. Начальником над римской крепостью50 был Спурий Тарпей. Huius filiam virginem auro corrumpit Tatius ut armatos in arcem Таций подкупил золотом его дочь, деву, чтобы она впустила воинов в accipiat; aquam forte ea tum sacris крепость (она как раз вышла за extra moenia petitum ierat. стену за водою для священнодействий). nihil enim per iram aut cupiditatem actum est, nec ostenderunt bellum prius quam intulerunt. Consilio etiam additus dolus.

50. Крепость (римский кремль) находилась на одной из двух вершин Капитолийского холма.

Сабиняне, которых она впустила, умертвили ее, завалив щитами,— то ли чтобы думали, будто крепость взята силой, то ли ради примера на будущее, чтобы никто и никогда не был верен предателю. Прибавляют еще и баснословный Additur fabula, quod volgo Sabini рассказ: сабиняне, дескать, носили aureas armillas magni ponderis brachio laevo gemmatosque magna на левой руке золотые, хорошего веса запястья и хорошего вида specie anulos habuerint, pepigisse перстни с камнями, и девица eam quod in sinistris manibus выговорила для себя то, что у них haberent; eo scuta illi pro aureis на левой руке, а они и завалили ее donis congesta. вместо золота щитами. Sunt qui eam ex pacto tradendi quod Некоторые утверждают, будто, прося у сабинян то, что у них на in sinistris manibus esset derecto arma petisse dicant et fraude visam левой руке, она действительно хотела оставить их без щитов, но agere sua ipsam peremptam была заподозрена в коварстве и mercede. умерщвлена тем, что причиталось ей как награда51. Accepti obrutam armis necavere, seu ut vi capta potius arx videretur seu prodendi exempli causa ne quid usquam fidum proditori esset.

51. Миф о предательнице Тарпее, дочери Спурия Тарпея, связан с названием Тарпейской скалы (в юго-западной части Капитолия), откуда сбрасывали преступников. Чтобы усугубить вину Тарпеи, римские писатели сделали ее весталкой. Отголоски этой версии есть и у Ливия ("вышла за водой для священнодействий"). Версия, представляющая Тарпею в благоприятном свете ("некоторые утверждают"), принадлежит римскому историку II в. до н.э. Кальпурнию Пизону.

12. Tenuere tamen arcem Sabini; atque inde postero die, cum Romanus exercitus instructus quod

Во всяком случае, сабиняне удерживали крепость и на другой день, когда римское войско 25

26

выстроилось на поле меж Палатинским и Капитолийским холмами, и на равнину спустились лишь после того, как римляне, подстрекаемые гневом и желаньем вернуть крепость, пошли снизу на приступ. Principes utrimque pugnam ciebant С обеих сторон вожди торопили битву: с сабинской — Меттий ab Sabinis Mettius Curtius, ab Romanis Hostius Hostilius. Hic rem Курций, с римской — Гостий Гостилий. Невзирая на невыгоды Romanam iniquo loco ad prima местности, Гостий без страха и signa animo atque audacia устали бился в первых рядах, sustinebat. одушевляя своих. Как только он упал, строй римлян Ut Hostius cecidit, confestim Romana inclinatur acies fusaque est. тут же подался, и они в беспорядке кинулись к старым Ad veterem portam Palati воротам Палатина52. inter Palatinum Capitolinumque collem campi est complesset, non prius descenderunt in aequum quam ira et cupiditate reciperandae arcis stimulante animos in adversum Romani subiere.

52. Старые ворота Палатина – северные (Мугионские) ворота первоначального города, располагавшегося на Палатине.

Ромул, и сам влекомый толпою бегущих, поднял к небу свой щит и меч и произнес: “Юпитер, повинуясь твоим знамениям, здесь, на Палатине, заложил я первые камни города. Но сабиняне ценой преступления завладели крепостью, теперь они с оружием в руках стремятся сюда и уже миновать середину должны. at tu, pater deum hominumque, hinc Но хотя бы отсюда, отец богов и людей, отрази ты врага, освободи saltem arce hostes; deme terrorem римлян от страха, останови Romanis fugamque foedam siste. постыдное бегство! А я обещаю тебе здесь храм Hic ego tibi templum Statori Iovi, 53 quod monumentum sit posteris tua Юпитера Становителя , который praesenti ope seruatam urbem esse, для потомков будет напоминаньем о том, как быстрою твоею voveo." помощью был спасен Рим”. Romulus et ipse turba fugientium actus, arma ad caelum tollens, "Iuppiter, tuis" inquit "iussus auibus hic in Palatio prima urbi fundamenta ieci. Arcem iam scelere emptam Sabini habent; inde huc armati superata media valle tendunt;

53. Храм Юпитера Становителя (Stator) на новой улице близ Мугионских ворот был возведен в 294 г. до н.э. По версии Ливия (X, 36, 11; 37, 15), консул этого года Марк Атилий Регул в битве с самнитами при Луцерии повторил обет Ромула, и государство, дважды обязанное одним и тем же обетом, поставило храм на освященном при Ромуле месте. Прозвище Stator кроме военного значения ("останавливающий отступление") имело и политическое ("блюститель стойкости государства"), отражающее другую

26

27 функцию того же божества {Цицерон. Против Катилины, I, 33; Сенека. О благодеяниях, IV, 7, 2). Второй храм Юпитера Становителя в Риме (около Фламиниева цирка) был построен в 146 г. до н.э. Квинтом Цецилием Метеллом.

Вознеся эту мольбу, Ромул, как будто почувствовав, что его молитва услышана, возгласил: “Здесь, римляне, Юпитер Всеблагой Величайший повелевает вам остановиться и возобновить сражение!” Римляне останавливаются, словно услышав повеленье с небес; сам Ромул поспешает к передовым. Mettius Curtius ab Sabinis princeps С сабинской стороны первым ab arce decucurrerat et effusos egerat спустился Меттий Курций и Romanos toto quantum foro spatium рассеял потерявших строй римлян по всему нынешнему форуму54. est. Nec procul iam a porta Palati Теперь он был уже недалеко от erat, clamitans: "Vicimus perfidos hospites, imbelles hostes; iam sciunt ворот Палатина и громко кричал: “Мы победили вероломных хозяев, longe aliud esse virgines rapere, малодушных противников: знают aliud pugnare cum viris." теперь, что одно дело похищать девиц и совсем другое — биться с мужами”. Haec precatus, ueluti sensisset auditas preces, "Hinc" inquit, "Romani, Iuppiter optimus maximus resistere atque iterare pugnam iubet." Restitere Romani tamquam caelesti voce iussi: ipse ad primores Romulus provolat.

54. Форум – главная площадь Рима – в низине между Палатином и Капитолием. Место это было освоено при Тарквиниях (см. ниже: I, 35, примеч. 116, 146).

Пока он так похвалялся, на него налетел Ромул с горсткою самых ferocissimorum iuvenum Romulus дерзких юношей. Меттий тогда как раз был на коне — тем легче impetum facit. Ex equo tum forte оказалось обратить его вспять. Mettius pugnabat; eo pelli facilius Римляне пускаются следом, и все римское войско, воспламененное fuit. храбростью своего царя, Pulsum Romani persequuntur; et alia рассеивает противника. Romana acies, audacia regis accensa, fundit Sabinos. In eum haec gloriantem cum globo

Mettius in paludem sese strepitu sequentium trepidante equo coniecit; averteratque ea res etiam Sabinos tanti periculo viri. Et ille quidem adnuentibus ac vocantibus suis favore multorum addito animo evadit: Romani Sabinique in media

А конь, испуганный шумом погони, понес, Меттий провалился в болото, и опасность, грозившая столь великому мужу, отвлекла все вниманье сабинян. Впрочем, Меттию ободряющие знаки и крики своих и сочувствие толпы придали духу, и он выбрался. Посреди 27

28

долины, разделяющей два холма, римляне и сабиняне вновь сошлись в бою. Но перевес оставался за римлянами. 13. Tum Sabinae mulieres, quarum Тут сабинские женщины, из-за ex iniuria bellum ortum erat, crinibus которых и началась война, распустив волосы и разорвав passis scissaque ueste, victo malis muliebri pavore, ausae se inter tela одежды, позабывши в беде женский страх, отважно бросились volantia inferre, ex transuerso impetu facto dirimere infestas acies, прямо под копья и стрелы наперерез бойцам, чтобы разнять два строя, dirimere iras, hinc patres, hinc viros унять гнев враждующих, обращаясь с мольбою то к отцам, orantes, ne sanguine se nefando то к мужьям: пусть не пятнают они soceri generique respergerent, ne — тести и зятья — себя нечестиво parricidio macularent partus suos, nepotum illi, hi liberum progeniem. пролитою кровью, не оскверняют отцеубийством потомство своих дочерей и жен. “Если вы стыдитесь свойства "Si adfinitatis inter vos, si conubii между собой, если брачный союз piget, in nos vertite iras; nos causa belli, nos volnerum ac caedium viris вам претит, на нас обратите свой гнев: мы — причина войны, ac parentibus sumus; melius peribimus quam sine alteris uestrum причина ран и гибели наших мужей и отцов; лучше умрем, чем viduae aut orbae uiuemus." останемся жить без одних иль других, вдовами или сиротами”. Растроганы были не только воины, movet res cum multitudinem tum но и вожди; все вдруг смолкло и duces; silentium et repentina fit замерло. Потом вожди вышли, quies; inde ad foedus faciendum чтобы заключить договор, и не duces prodeunt. Nec pacem modo просто примирились, но из двух sed civitatem unam ex duabus государств составили одно. faciunt. conualle duorum montium redintegrant proelium; sed res Romana erat superior.

Regnum consociant: imperium omne Царствовать решили сообща, conferunt Romam. Ita geminata urbe средоточьем всей власти сделали Рим. Так город удвоился, а чтобы ut Sabinis tamen aliquid daretur не обидно было и сабинянам, по Quirites a Curibus appellati. их городу Курам граждане Monumentum eius pugnae ubi 55 получают имя “квиритов” .В primum ex profunda emersus palude память об этой битве место, где equus Curtium in vado statuit, Курциев конь, выбравшись из Curtium lacum appellarunt. болота, ступил на твердое дно, прозвано Курциевым озером. 28

29 55. Слово "квириты" (как и имя бога Квирина) древние производили от названия города Куры или от сабинского слова curis – "копье" (ср.: Овидий. Фасты, II, 475; Плутарх. Ромул, 29, 1). Современная этимология – от co-viri-om – "собрание, сообщество людей".

Ex bello tam tristi laeta repente pax Война, столь горестная, кончилась cariores Sabinas viris ac parentibus et вдруг радостным миром, и оттого ante omnes Romulo ipsi fecit. Itaque сабинянки стали еще дороже мужьям и родителям, а прежде cum populum in curias triginta всех — самому Ромулу, и когда он divideret, nomina earum curiis стал делить народ на тридцать imposuit. курий56, то куриям дал имена сабинских женщин. 56. Древнейшая политическая система в Риме предусматривала деление всего народа на три трибы (Ливий о них не упоминает), которые назывались Титии, Рамны и Луцеры (см. след. примеч.) и 30 курий, названных, согласно Ливию, по именам сабинских женщин (впрочем, в вопросе о происхождении куриальных названий не было единодушия уже у самих древних. Ср.: Плутарх. Ромул, 20). Курии, имевшие общую землю и общие святыни и празднества, включали в себя лишь мужчин-воинов. Система курий была основой воинского набора.

Без сомнения, их было гораздо больше тридцати, и по старшинству ли были выбраны из них те, кто передал куриям свои имена, по достоинству ли, собственному либо мужей, или по жребию, об этом преданье молчит. В ту же пору были составлены и Eodem tempore et centuriae tres три центурии всадников: Рамны, equitum conscriptae sunt. названные так по Ромулу, Тиции — по Титу Тацию, и Луцеры, чье Ramnenses ab Romulo, ab T. Tatio имя, как и происхождение, Titienses appellati: Lucerum nominis остается темным57. Оба царя правили не только совместно, но и et originis causa incerta est. Inde non в согласии. modo commune sed concors etiam Id non traditur, cum haud dubie aliquanto numerus maior hoc mulierum fuerit, aetate an dignitatibus suis virorumue an sorte lectae sint, quae nomina curiis darent.

regnum duobus regibus fuit. 57. Имена этих трех всаднических центурий (сотен) у Ливия – те же, какими, согласно традиции, назывались древнейшие римские трибы. Очевидно, каждая центурия соответствовала определенной трибе. Сами эти названия уже Варрон считал этрусскими (О латинском языке, V, 55).

14. Post aliquot annos propinqui regis Tati legatos Laurentium pulsant; cumque Laurentes iure gentium agerent, apud Tatium gratia suorum et preces plus poterant.

Несколько лет спустя родственники царя Тация обидели лаврентских послов, а когда лаврентяне стали искать управы законным порядком, как принято между народами, пристрастие 29

30

Igitur illorum poenam in se vertit; nam Lavinii cum ad sollemne sacrificium eo venisset concursu facto interficitur.

Тация к близким и их мольбы взяли верх. Тем самым он обратил возмездие на себя, и, когда явился в Лавиний на ежегодное жертвоприношение, был там убит толпой.

Eam rem minus aegre quam dignum Ромул, как рассказывают, перенес случившееся легче, нежели erat tulisse Romulum ferunt, seu ob подобало,— то ли оттого, что меж царями товарищество ненадежно, infidam societatem regni seu quia то ли считая убийство haud iniuria caesum credebat. Itaque небеспричинным. Поэтому от войны он воздержался, а чтобы bello quidem abstinuit; ut tamen оскорбленье послов и убийство царя не остались без искупления, expiarentur legatorum iniuriae договор меж двумя городами, regisque caedes, foedus inter Romam Римом и Лавинием, был заключен Laviniumque urbes renovatum est. наново. Et cum his quidem insperata pax erat: aliud multo propius atque in ipsis prope portis bellum ortum. Fidenates nimis vicinas prope se conualescere opes rati, priusquam tantum roboris esset quantum futurum apparebat, occupant bellum facere. Iuventute armata immissa uastatur agri quod inter urbem ac Fidenas est;

Так, сверх чаянья был сохранен мир с лаврентянами, но началась другая война, много ближе, почти у самых городских ворот. Фиденяне решили, что в слишком близком с ними соседстве растет великая сила, и поторопились открыть военные действия, прежде чем она достигнет той несокрушимости, какую позволяло провидеть будущее. Выслав вперед вооруженную молодежь, они разоряют поля меж Римом и Фиденами58;

58. Город Фидены был ближайшим (в 6-8 км к северу) соседом Рима.

затем сворачивают влево, так как вправо не пускал Тибр, и продолжают грабить, наводя немалый страх на сельских жителей. Внезапное смятение, с полей перекинувшееся в город, возвестило о войне. Ромул в тревоге — ведь война в Excitus Romulus--neque enim dilationem pati tam vicinum bellum такой близости к городу не могла inde ad laevam versi quia dextra Tiberis arcebat, cum magna trepidatione agrestium populantur, tumultusque repens ex agris in urbem inlatus pro nuntio fuit.

30

31

poterat--exercitum educit, castra a Fidenis mille passuum locat. Ibi modico praesidio relicto, egressus omnibus copiis partem militum locis circa densa obsita virgulta obscuris subsidere in insidiis iussit: cum parte maiore atque omni equitatu profectus, id quod quaerebat, tumultuoso et minaci genere pugnae adequitando ipsis prope portis hostem exciuit. Fugae quoque, quae simulanda erat, eadem equestris pugna causam minus mirabilem dedit. Et cum, velut inter pugnae fugaeque consilium trepidante equitatu, pedes quoque referret gradum, plenis repente portis effusi hostes impulsa Romana acie studio instandi sequendique trahuntur ad locum insidiarum. Inde subito exorti Romani transuersam invadunt hostium aciem; addunt pavorem mota e castris signa eorum qui in praesidio relicti fuerant. Ita multiplici terrore perculsi Fidenates prius paene, quam Romulus quique avehi cum eo visi erant circumagerent frenis equos, terga vertunt; multoque effusius, quippe vera fuga, qui simulantes paulo ante secuti erant oppidum repetebant. Non tamen eripuere se hosti:

терпеть промедленья — вывел войско и стал лагерем в одной миле от Фиден. Оставив в лагере небольшой отряд, он выступил со всем войском, части воинов приказал засесть в скрытном месте — благо окрестность поросла густым кустарником,— сам же с большею частью войска и всей конницей двинулся дальше и, подскакавши почти к самым воротам, устрашающим шумом затеянной схватки выманил неприятеля, чего и добивался. Та же конная схватка дала вполне правдоподобный повод к притворному бегству. И вот конница будто бы не решается в страхе, что выбрать, бой или бегство, пехота тоже подается назад, как вдруг ворота распахиваются и высыпают враги; они нападают на строй римлян и преследуют их по пятам, пылом погони увлекаемые к месту засады. Оттуда внезапно появляются римляне и нападают на вражеский строй сбоку; страху фиденянам добавляют и двинувшиеся из лагеря знамена отряда, который был там оставлен. Устрашенный грозящей с разных сторон опасностью, неприятель обратился в бегство, едва ли не прежде, чем Ромул и его всадники успели натянуть поводья и повернуть коней. И куда беспорядочнее, чем недавние притворные беглецы, прежние преследователи в уже настоящем бегстве устремились к 31

32

haerens in tergo Romanus, priusquam fores portarum obicerentur, velut agmine uno inrumpit.

городу. Но оторваться от врага фиденянам не удалось; на плечах противника, как бы единым с ним отрядом, ворвались римляне в город прежде, чем затворились ворота.

15. Belli Fidenatis contagione inritati С фиденян зараза войны Veientium animi et consanguinitate-- перекинулась на родственных им (они ведь тоже были этруски) nam Fidenates quoque Etrusci 59 fuerunt--et quod ipsa propinquitas вейян , которых беспокоила и loci, si Romana arma omnibus infesta самая близость Рима, если бы finitimis essent, stimulabat. In fines римское оружие оказалось направленным против всех Romanos excucurrerunt соседей. Вейяне сделали набег на populabundi magis quam iusti more римские пределы, скорее belli. грабительский, чем по правилам войны. 59. Вейи находились примерно в 20 км к северо-западу от Рима. Войны Рима с Фиденами и Вейями были регулярны в конце V в. до н.э. (Для времени Ромула рассказ о них, возможно, анахронизм).

Itaque non castris positis, non exspectato hostium exercitu, raptam ex agris praedam portantes Veios rediere. Romanus contra postquam hostem in agris non invenit, dimicationi ultimae instructus intentusque Tiberim transit. Quem postquam castra ponere et ad urbem accessurum Veientes audiuere, obuiam egressi ut potius acie decernerent quam inclusi de tectis moenibusque dimicarent. Ibi viribus nulla arte adiutis, tantum veterani robore exercitus rex Romanus vicit; persecutusque fusos ad moenia hostes, urbe ualida muris ac situ ipso munita abstinuit, agros rediens uastat, ulciscendi magis quam praedae studio;

Не разбив лагеря, не дожидаясь войска противника, они ушли назад в Вейи, унося добычу с полей. Римляне, напротив, не обнаружив противника в своих землях, перешли Тибр в полной готовности к решительному сражению. Вейяне, узнав, что те становятся лагерем и пойдут на их город, выступили навстречу, предпочитая решить дело в открытом бою, нежели оказаться в осаде и отстаивать свои кровли и стены. На этот раз никакая хитрость силе не помогала — одною лишь храбростью испытанного войска одержал римский царь победу; обращенного в бегство врага он преследовал вплоть до городских укреплений, но от города, надежно защищенного и стенами, и самим расположением, отступил. На 32

33

возвратном пути Ромул разоряет вражеские земли больше в отместку, чем ради добычи. Сокрушенные этой бедою не eaque clade haud minus quam меньше, чем битвой в открытом adversa pugna subacti Veientes поле, вейяне посылают в Рим pacem petitum oratores Romam ходатаев просить мира. mittunt. Agri parte multatis in Лишившись в наказание части centum annos indutiae datae. своих земель, они получают перемирие на сто лет. Haec ferme Romulo regnante domi Таковы главные домашние и военные события Ромулова militiaeque gesta, quorum nihil царствования [753—717 гг.], и во absonum fidei divinae originis divinitatisque post mortem creditae всем этом нет ничего несовместного с верой в fuit, non animus in regno avito божественное происхождение reciperando, non condendae urbis Ромула и с посмертным его consilium, non bello ac pace обожествленьем — взять ли firmandae. отвагу, с какою возвращено было дедовское царство, взять ли мудрость, с какою был основан и укреплен военными и мирными средствами город. Ибо, бесспорно, его трудами город Ab illo enim profecto viribus datis стал так силен, что на протяжении tantum ualuit ut in quadraginta deinde annos tutam pacem haberet. последующих сорока лет мог пользоваться прочным миром. Multitudini tamen gratior fuit quam И, однако, толпе Ромул был дороже, чем отцам, а воинам patribus, longe ante alios гораздо более по сердцу, нежели прочим; триста вооруженных acceptissimus militum animis; телохранителей, которых он trecentosque armatos ad custodiam назвал “быстрыми”, всегда были при нем, не только на войне, но и в corporis quos Celeres appellavit non мирное время60. in bello solum sed etiam in pace habuit. 60. Рассматривая "быстрых" как телохранителей, Ливий следует историкам-анналистам. Существовала и другая традиция, отождествлявшая "быстрых" с тремя всадническими центуриями. Само прозвание "быстрых" (celeri), казалось бы ясное, некоторые античные авторы производят от имени Целера, которого они называют их предводителем и убийцей Рема.

33

34

16. His immortalibus editis operibus cum ad exercitum recensendum contionem in campo ad Caprae paludem haberet, subito coorta tempestas cum magno fragore tonitribusque tam denso regem operuit nimbo ut conspectum eius contioni abstulerit; nec deinde in terris Romulus fuit.

По свершении бессмертных этих трудов, когда Ромул, созвав сходку на поле у Козьего болота61, производил смотр войску, внезапно с громом и грохотом поднялась буря, которая окутала царя густым облаком, скрыв его от глаз сходки, и с той поры не было Ромула на земле.

61. Козье болото – озерцо или болото на Марсовом поле.

Когда же непроглядная мгла вновь Romana pubes sedato tandem pavore postquam ex tam turbido die сменилась мирным сиянием дня и общий ужас наконец улегся, все serena et tranquilla lux rediit, ubi vacuam sedem regiam vidit, etsi satis римляне увидели царское кресло пустым; хотя они и поверили credebat patribus qui proximi steterant sublimem raptum procella, отцам, ближайшим очевидцам, что царь был унесен вихрем, все же, tamen velut orbitatis metu icta будто пораженные страхом maestum aliquamdiu silentium сиротства, хранили скорбное obtinuit. молчание. Deinde a paucis initio facto, deum deo natum, regem parentemque urbis Romanae saluere universi Romulum iubent; pacem precibus exposcunt, uti volens propitius suam semper sospitet progeniem.

Потом сперва немногие, а за ними все разом возглашают хвалу Ромулу, богу, богом рожденному, царю и отцу города Рима, молят его о мире, о том, чтобы, благой и милостивый, всегда хранил он свое потомство62.

62. Обоготворенный Ромул, отец-основатель города (parens urbis), был отождествлен с сабинским, как считали, богом Квирином. Квирин впоследствии стал одним из наиболее чтимых в Риме богов, его культ часто объединялся с культами других богов – Януса, Марса, Юпитера.

Fuisse credo tum quoque aliquos qui discerptum regem patrum manibus taciti arguerent; manavit enim haec quoque sed perobscura fama; illam alteram admiratio viri et pavor praesens nobilitavit.

Et consilio etiam unius hominis addita rei dicitur fides. Namque Proculus Iulius, sollicita civitate desiderio regis et infensa patribus,

Но и в ту пору, я уверен, кое-кто втихомолку говорил, что царь был растерзан руками отцов — распространилась ведь и такая, хоть очень глухая, молва; а тот, первый, рассказ разошелся широко благодаря преклонению перед Ромулом и живому еще ужасу. Как передают, веры этому рассказу прибавила находчивость одного человека. А именно, когда город был обуреваем тоской по 34

35

gravis, ut traditur, quamuis magnae царю и ненавистью к отцам, явился на сходку Прокул Юлий63 и rei auctor in contionem prodit. заговорил с важностью, хоть и о странных вещах. 63. Рассказ о Прокуле Юлии (которого некоторые авторы называют альбанцем) исходил, вероятно, от представителей рода Юлиев, желавших подчеркнуть древность своего рода и свое альбанское происхождение, а также ту важную роль, которую сыграли их предки в истории Рима.

"Romulus" inquit, "Quirites, parens urbis huius, prima hodierna luce caelo repente delapsus se mihi obuium dedit. Cum perfusus horrore venerabundusque adstitissem petens precibus ut contra intueri fas esset,

“Квириты,— сказал он,— Ромул, отец нашего города, внезапно сошедший с неба, встретился мне нынешним утром. В благоговейном ужасе стоял я с ним рядом и молился, чтобы не зачлось мне во грех, что смотрю на него64, а он промолвил:

64. Запрещение взирать на божество отражает римские понятия (римляне молились, закрыв голову покрывалом).

„Отправляйся и возвести ""Abi, nuntia"" inquit ""Romanis, caelestes ita velle ut mea Roma caput римлянам: угодно богам, чтобы мой Рим стал главой всего мира. А orbis terrarum sit; proinde rem посему пусть будут усердны к militarem colant sciantque et ita posteris tradant nullas opes humanas военному делу, пусть ведают сами и потомству передают, что нет armis Romanis resistere posse."" человеческих сил, способных противиться римскому оружию". Haec" inquit "locutus sublimis abiit." И с этими словами удалился на небо”. Удивительно, с каким Mirum quantum illi viro nuntianti доверием выслушали вестника, haec fides fuerit, quamque пришедшего с подобным desiderium Romuli apud plebem рассказом, и как просто тоска exercitumque facta fide народа и войска по Ромулу была immortalitatis lenitum sit. утолена верой в его бессмертие. 17. Patrum interim animos certamen А отцы между тем с вожделением regni ac cupido versabat; necdum ad думали о царстве и терзались скрытой враждою. Не то чтобы ктоsingulos, quia nemo magnopere либо желал власти для себя — в eminebat in novo populo, pervenerat: factionibus inter ordines молодом народе ни один еще не успел возвыситься,— борьба certabatur. велась между разрядами сенаторов. Oriundi ab Sabinis, ne quia post Tati Выходцы из сабинян, чтобы не потерять совсем свою долю mortem ab sua parte non erat участия в правлении (ведь после regnatum, in societate aequa смерти Тация с их стороны царя 35

36

possessionem imperii amitterent, sui corporis creari regem volebant: Romani veteres peregrinum regem aspernabantur.

не было), хотели поставить царя из своих; старые римляне и слышать не желали о царечужеземце.

In variis voluntatibus regnari tamen Но, расходясь в желаниях, все omnes volebant, libertatis dulcedine хотели иметь над собою царя, ибо еще не была изведана сладость nondum experta. свободы. Вдобавок отцами владел страх, Timor deinde patres incessit ne что могут оживиться civitatem sine imperio, exercitum sine duce, multarum circa civitatium многочисленные окружающие государства и какой-нибудь inritatis animis, vis aliqua externa сильный враг застанет Рим adoriretur. Et esse igitur aliquod лишенным власти, а войско caput placebat, et nemo alteri лишенным вождя. Всем было ясно, concedere in animum inducebat. что какой-то глава нужен, но никто не мог решиться уступить другому. Ita rem inter se centum patres, decem А потому сто отцов разделились decuriis factis singulisque in singulas на десятки, и в каждом десятке decurias creatis qui summae rerum выбрали главного, поделив таким образом управление praeessent consociant. Decem imperitabant: unus cum insignibus государством. Правили десять человек, но знаки власти и imperii et lictoribus erat: ликторы были у одного; по истечении пяти дней их quinque dierum spatio finiebatur полномочия истекали и власть imperium ac per omnes in orbem ibat, annuumque interuallum regni переходила к следующей десятке, fuit. Id ab re quod nunc quoque tenet никого не минуя; так на год прервалось правленье царей. nomen interregnum appellatum. Перерыв этот получил название междуцарствия, чем он на деле и был; слово это в ходу и поныне. Fremere deinde plebs multiplicatam Потом простонародье стало seruitutem, centum pro uno dominos роптать, что рабство умножилось factos; nec ultra nisi regem et ab ipsis — сто господ заместили одного. Казалось, народ больше не станет creatum videbantur passuri. терпеть никого, кроме царя, которого сам поставит. Когда отцы почувствовали, какой Cum sensissent ea moveri patres, offerendum ultro rati quod amissuri оборот принимает дело, то, добровольно жертвуя тем, чего erant, ita gratiam ineunt summa сохранить не могли, они снискали potestate populo permissa ut non 36

37

plus darent iuris quam detinerent.

Decreuerunt enim ut cum populus regem iussisset, id sic ratum esset si patres auctores fierent. Hodie quoque in legibus magistratibusque rogandis usurpatur idem ius, vi adempta: priusquam populus suffragium ineat, in incertum comitiorum euentum patres auctores fiunt.

Tum interrex contione advocata, "Quod bonum, faustum felixque sit" inquit, "Quirites, regem create: ita patribus visum est. Patres deinde, si dignum qui secundus ab Romulo numeretur crearitis, auctores fient." Adeo id gratum plebi fuit ut, ne victi beneficio viderentur, id modo sciscerent iuberentque ut senatus decerneret qui Romae regnaret. 18. Inclita iustitia religioque ea tempestate Numae Pompili erat. Curibus Sabinis habitabat, consultissimus vir, ut in illa quisquam esse aetate poterat, omnis divini atque humani iuris. Auctorem doctrinae eius, quia non exstat alius, falso Samium Pythagoram edunt, quem Seruio

расположенье народа, вверив ему высшую власть, но так, чтобы уступить не больше прав, нежели удержать: они постановили, что, когда народ назначит царя, решение будет считаться принятым лишь после того, как его утвердят отцы. И до сего дня, если решается вопрос о законах или должностных лицах, сенаторы пользуются тем же правом, хотя уже лишенным действенности: прежде чем народ приступает к голосованию, при еще неясном его исходе, отцы заранее дают свое утверждение. А в тот раз интеррекс, созвав собрание, объявил: “Да послужит это ко благу, пользе и счастью! Квириты, ставьте царя: так рассудили отцы. А потом, если достойного поставите преемника Ромулу, отцы дадут свое утвержденье”. Это так польстило народу, что он, не желая оставаться в долгу, постановил только, чтобы сенат вынес решенье, кому быть в Риме царем.

В те времена славился справедливостью и благочестием Нума Помпилий. Он жил в сабинском городе Курах и был величайшим, насколько тогда это было возможно, знатоком всего божественного и человеческого права. Наставником Нумы, за неимением никого иного, ложно называют самосца Пифагора65, о котором известно, что он больше ста лет 37

38

Tullio regnante Romae centum amplius post annos in ultima Italiae ora circa Metapontum Heracleamque et Crotona iuvenum aemulantium studia coetus habuisse constat.

спустя на дальнем берегу Италии, подле Метапонта, Гераклеи, Кротона, собирал вокруг себя юношей, искавших знаний.

65. Пифагор – греческий философ VI в. до н.э. С 530 г. до н.э. жил и учил в греческих городах южного побережья Италии. Версия о Нуме как ученике Пифагора, зародившаяся у греческих авторов, распространилась было в Риме, но разработка вопросов хронологии заставила от нее отказаться (ср.: Цицерон. О государстве. II, 2829).

Из этих отдаленнейших мест как дошел бы слух о нем до сабинян, живи он даже в одно с Нумою время? И на каком языке снесся бы он с сабинянином, чтобы тому захотелось у него учиться? Или под чьею защитой прошел бы один сквозь столько племен, не схожих ни речью, ни нравами? Стало быть, собственной природе Suopte igitur ingenio temperatum обязан Нума тем, что украсил animum virtutibus fuisse opinor добродетелями свою душу, и — magis instructumque non tam скорее готов я предположить — peregrinis artibus quam disciplina tetrica ac tristi veterum Sabinorum, взращен был не столько иноземной наукой, сколько quo genere nullum quondam древним сабинским воспитанием, incorruptius fuit. суровым и строгим: недаром в чистоте нравов этот народ не знал себе равных. Когда названо было имя Нумы, Audito nomine Numae patres сенаторы-римляне, хотя и считали, Romani, quamquam inclinari opes что преимущество будет за ad Sabinos rege inde sumpto сабинянами, если царя призовут videbantur, tamen neque se из их земли, все же не осмелились quisquam nec factionis suae alium предпочесть этому мужу ни себя, nec denique patrum aut civium ни кого-либо из своих, ни вообще quemquam praeferre illi viro ausi, ad кого бы то ни было из отцов или unum omnes Numae Pompilio граждан, но единодушно решили regnum deferendum decernunt. передать царство Нуме Помпилию. Приглашенный в Рим, он, следуя Accitus, sicut Romulus augurato urbe condenda regnum adeptus est, примеру Ромула, который принял царскую власть, испытав de se quoque deos consuli iussit. Inde ab augure, cui deinde honoris птицегаданием волю богов Ex quibus locis, etsi eiusdem aetatis fuisset, quae fama in Sabinos? Aut quo linguae commercio quemquam ad cupiditatem discendi excivisset? Quoue praesidio unus per tot gentes dissonas sermone moribusque pervenisset?

38

39

ergo publicum id perpetuumque sacerdotium fuit, deductus in arcem, in lapide ad meridiem versus consedit.

касательно основания города, повелел и о себе воспросить богов. Тогда птицегадатель-авгур, чье занятие отныне сделалось почетной и пожизненной государственной должностью66, привел Нуму в крепость и усадил на камень лицом к югу.

66. Авгур – это слово обычно производят от avis – "птица", хотя авгур толковал не только "птичьи", но и другие знамения. Авгур не предсказывал будущее – он должен был определять, благоприятствуют или не благоприятствуют боги задуманным действиям. Ливий приписывает учреждение этой должности Нуме, но выше (I, 6, 4) рассказывает об авгурских наблюдениях Ромула. См. также: примеч. 29 к кн. I и примеч. 10 к кн. IV.

Augur ad laevam eius capite uelato sedem cepit, dextra manu baculum sine nodo aduncum tenens quem lituum appellarunt. Inde ubi prospectu in urbem agrumque capto deos precatus regiones ab oriente ad occasum determinavit, dextras ad meridiem partes, laevas ad septentrionem esse dixit; signum contra quo longissime conspectum oculi ferebant animo finiuit; tum lituo in laevam manum translato, dextra in caput Numae imposita, ita precatus est: "Iuppiter pater, si est fas hunc Numam Pompilium cuius ego caput teneo regem Romae esse, uti tu signa nobis certa adclarassis inter eos fines quod feci." Tum peregit verbis auspicia quae mitti vellet. Quibus missis declaratus rex Numa de templo descendit.

Авгур, с покрытою головой, сел по левую его руку, держа в правой руке кривую палку без единого сучка, которую называют жезлом. Помолившись богам и взяв для наблюдения город с окрестностью, он разграничил участки от востока к западу; южная сторона, сказал он, пусть будет правой, северная — левой; напротив себя, далеко, насколько хватал глаз, он мысленно наметил знак. Затем, переложив жезл в левую руку, а правую возложив на голову Нумы, он помолился так: “Отец Юпитер, если боги велят, чтобы этот Нума Помпилий, чью голову я держу, был царем в Риме, яви надежные знаменья в пределах, что я очертил”. Тут он описал словесно те предзнаменованья, какие хотел получить. И они были ниспосланы, и Нума сошел с места уже царем67.

67. Предание рисует Нуму царем-жрецом в противоположность царю-воину Ромулу (Ср.: Цицерон. О государстве, V, 3; Плутарх. Пума, 8-22). Традиционные даты правления Нумы: 715-672 гг. до н.э.

19. Qui regno ita potitus urbem novam conditam vi et armis, iure

Получив таким образом царскую власть, Нума решил город, основанный силой оружия, 39

40

eam legibusque ac moribus de integro condere parat.

основать заново на праве, законах, обычаях.

Видя, что ко всему этому Quibus cum inter bella adsuescere невозможно привыкнуть среди videret non posse--quippe efferari войн, ибо ратная служба militia animos--, mitigandum ожесточает сердца, он счел ferocem populum armorum необходимым смягчить нравы desuetudine ratus, Ianum ad народа, отучая его от оружия, и infimum Argiletum indicem pacis потому в самом низу Аргилета bellique fecit, apertus ut in armis esse воздвиг храм Януса68 — civitatem, clausus pacatos circa показатель войны и мира: omnes populos significaret. открытые ворота означали, что государство воюет, закрытые — что все окрестные народы замирены. 68. Янус был богом дверей (лат. ianua "дверь") и входов, а также богом всяческих начинаний. Его имя произносилось в молитве первым, даже прежде имени Юпитера. Святилище Януса представляло собой небольшое прямоугольное строение с двумя воротами, нечто вроде двойной арки, и имело название lanus Geminus. Говоря о том, что врата храма со времен Нумы закрывались дважды, Ливий называет год консульства Тита Манлия Торквата (235 г. до н.э. – хотя I Пуническая война закончилась в 241 г. до н.э. в консульство Авла Манлия Торквата) и время после битвы при Акции (битва – 31 г., закрытие врат храма – 29 г. до н.э.). Возможно, что ритуал ракрывания дверей святилища Януса соблюдался не всегда.

С той поры, после царствования Нумы, закрывали его дважды: первый раз в консульство Тита Манлия по завершении Первой Пунической войны, второй (это боги дали увидеть нашему поколению) — после битвы при Акции, когда император Цезарь Август установил мир на суше и на море. Связав союзными договорами всех Clauso eo cum omnium circa finitimorum societate ac foederibus соседей, Нума запер храм, а чтобы iunxisset animos, positis externorum с избавленьем от внешней опасности не развратились periculorum curis, ne luxuriarent праздностью те, кого прежде otio animi quos metus hostium disciplinaque militaris continuerat, обуздывал страх перед неприятелем и воинская строгость, omnium primum, rem ad он решил вселить в них страх пред multitudinem imperitam et illis богами — действеннейшее saeculis rudem efficacissimam, средство для непросвещенной и, deorum metum iniciendum ratus est. сообразно тем временам, грубой толпы. Bis deinde post Numae regnum clausus fuit, semel T. Manlio consule post Punicum primum perfectum bellum, iterum, quod nostrae aetati di dederunt ut videremus, post bellum Actiacum ab imperatore Caesare Augusto pace terra marique parta.--

40

41

А поскольку сделать, чтобы страх этот вошел в их души, нельзя было иначе, как придумав какоенибудь чудо, Нума притворился, будто по ночам сходится с богиней Эгерией; по ее-де наущению и учреждает он священнодействия, которые богам всего угоднее, назначает для каждого бога особых жрецов. Но прежде всего Нума разделил Atque omnium primum ad cursus lunae in duodecim menses discribit год — сообразно с ходом луны — на двенадцать месяцев, а так как annum; quem quia tricenos dies тридцати дней в лунном месяце singulis mensibus luna non explet desuntque sex dies solido anno qui нет и лунному году недостает одиннадцати дней до полного, solstitiali circumagitur orbe, образуемого кругооборотом intercalariis mensibus interponendis солнца, то, вставляя добавочные ita dispensavit, ut vicesimo anno ad месяцы, он рассчитал время так, metam eandem solis unde orsi чтобы на каждый двадцатый год essent, plenis omnium annorum любой день приходился на то же spatiis dies congruerent. самое положение солнца, что и в исходном году, а совокупная продолжительность всех двадцати лет по числу дней была полной69. Qui cum descendere ad animos sine aliquo commento miraculi non posset, simulat sibi cum dea Egeria congressus nocturnos esse; eius se monitu quae acceptissima dis essent sacra instituere, sacerdotes suos cuique deorum praeficere.

69. Создание первого римского календаря приписывалось античной традицией Ромулу (см.: Овидий. Фасты, I, 27 сл.; III, 97 сл.). Год, в соответствии с этим исчислением, состоял из 10 лунных месяцев. Реформа календаря, традиционно связываемая с именем Нумы, была проведена, видимо, веком позже, в этрусский период и под этрусским влиянием, о чем свидетельствуют названия некоторых месяцев.

Нума же учредил дни присутственные и quia aliquando nihil cum populo agi неприсутственные70, так как небесполезно было для будущего, utile futurum erat. чтобы дела, ведущиеся перед народом, на какое-то время приостанавливались. Idem nefastos dies fastosque fecit

70. В "присутственные" дни (dies fasti) можно было заниматься общественной деятельностью и вести судебные дела. Занятие общественными делами в "неприсутственные" (nefasti), праздничные дни осуждалось как нечестье и требовало искупления очистительной жертвой.

20. Tum sacerdotibus creandis animum adiecit, quamquam ipse plurima sacra obibat, ea maxime quae nunc ad Dialem flaminem

Затем Нума занялся назначением жрецов, хотя многие священнодействия совершал сам — особенно те, что ныне в ведении Юпитерова фламина. 41

42

pertinent. Sed quia in civitate bellicosa plures Romuli quam Numae similes reges putabat fore iturosque ipsos ad bella, ne sacra regiae vicis desererentur flaminem Iovi adsiduum sacerdotem creavit insignique eum ueste et curuli regia sella adornavit. Huic duos flamines adiecit, Marti unum, alterum Quirino,

Но так как в воинственном государстве, думалось ему, больше будет царей, подобных Ромулу, нежели Нуме, и они будут сами ходить на войну, то, чтобы не оставались в пренебрежении связанные с царским саном священнодействия, он поставил безотлучного жреца — фламина Юпитера, отличив его особым убором и царским курульным креслом. К нему он присоединил еще двух фламинов: одного для служения Марсу, другого — Квирину71.

71. Фламины были связаны с культами отдельных богов. Ливий называет здесь только трех главных: фламина Юпитера, фламина Марса и фламина Квирина. Функции фламинов были столь же широки, сколь разнообразны были функции богов, которым они служили. Очень существенна связь всех трех богов с римской гражданской общиной. Юпитер воплощал ее могущество и власть; Марс, изначально связанный с производительными силами земли, постепенно становится в первую очередь воинским богом, Квирин воспринимается как бог народных собраний, "мирный Марс". Впрочем, главные фламины служили и некоторым другим богам, у которых своих фламинов не было. Фламины играли важнейшую роль в общественных празднествах и обрядах. О древности института фламинов свидетельствуют связанные с их должностью (особенно с должностью фламина Юпитера) многочисленные очень затруднительные ритуальные запреты и требования.

virginesque Vestae legit, Alba oriundum sacerdotium et genti conditoris haud alienum. His ut adsiduae templi antistites essent stipendium de publico statuit; virginitate aliisque caerimoniis venerabiles ac sanctas fecit.

Выбрал он и дев для служения Весте72; служение это происходит из Альбы и не чуждо роду основателя Рима. Чтобы они ведали храмовыми делами безотлучно, Нума назначил им жалованье от казны, а отличив их девством и прочими знаками святости, дал им общее уважение и неприкосновенность.

72. Культ Весты (очень архаический) был культом священного очага (ср. греч. hestia – "очаг") как домашнего, так и общегражданского. В круглом храме Весты (около древнего царского дома) не было изображений богини – только священный огонь, который поддерживали шесть жриц-весталок. В день нового года (1 марта) этот огонь заново возжигался трением. Во внутреннем святилище (закрытом для всех, кроме весталок и великого понтифика – см. прим. 75) стояли Палладий (статуя Афины, по преданию спасенная Энеем из горящей Трои и считавшаяся залогом благополучия Города) и две фигурки пенатов римского народа. Здесь же хранилось все потребное для священнодействий. Ритуально чистую "соленую муку" (и даже соль для нее) весталки готовили сами. За водой для священнодействий они ходили к священному источнику. В весталки брали девушек из лучших семей, служение их продолжалось 30

42

43 лет. Они не состояли под отеческой властью и пользовались большим уважением, но весталка, потерявшая целомудрие, каралась смертью.

Salios item duodecim Marti Gradiuo legit, tunicaeque pictae insigne dedit et super tunicam aeneum pectori tegumen; caelestiaque arma, quae ancilia appellantur, ferre ac per urbem ire canentes carmina cum tripudiis sollemnique saltatu iussit.

Точно так же избрал он двенадцать салиев для служения Марсу Градиву73; им в знак отличия он дал разукрашенную тунику, а поверх туники бронзовый нагрудник и повелел носить небесные щиты, именуемые “анцилиями”74, и с песнопениями проходить по городу в торжественной пляске на три счета.

73. Существовали две жреческие коллегии салиев ("плясунов" – от лат. salire – "прыгать") – Палатинская и Коллинская, посвященные соответственно Марсу Градиву и Марсу Квирину. Учреждение первой приписывается Нуме, второй – Тиллу Гостилию (I, 27, 7). Язык гимнов, исполнявшихся салиями, был столь архаичен, что их понимание было затруднено уже в древности. 74. Анцилии – священные щиты особой продолговатой формы. По легенде, первый из них – залог спасения Рима – упал с небес в руки Нуме во время чумы. Чтобы спрятать его среди щитов, были изготовлены еще 11 неотличимых.

Pontificem deinde Numam Marcium Marci filium ex patribus legit eique sacra omnia exscripta exsignataque attribuit, quibus hostiis, quibus diebus, ad quae templa sacra fierent, atque unde in eos sumptus pecunia erogaretur.

Затем он избрал понтифика75 — Нуму Марция, сына Марка76, одного из отцов-сенаторов,— и поручил ему наблюдать за всеми жертвоприношениями, которые сам расписал и назначил, указав, с какими именно жертвами, по каким дням и в каких храмах должны они совершаться и откуда должны выдаваться потребные для этого деньги.

75. В историческое время понтифики составляли жреческую коллегию (с великим понтификом во главе), которой был поручен надзор за всеми общественными (и частными) богослужениями, составление календаря, ведение летописи и т.п. 76. Нума Марций, по притязаниям рода Марциев, был сыном их родоначальника Марка Марция (родственник Нумы Помпилия), мужем Помпилии, дочери Нумы, и отцом царя Анка Марция.

Cetera quoque omnia publica priuataque sacra pontificis scitis subiecit, ut esset quo consultum plebes veniret, ne quid divini iuris neglegendo patrios ritus peregrinosque adsciscendo

Да и все прочие жертвоприношения, общественные и частные, подчинил он решениям понтифика, чтобы народ имел, к кому обратиться за советом, и в 43

44

turbaretur;

nec caelestes modo caerimonias, sed iusta quoque funebria placandosque manes ut idem pontifex edoceret, quaeque prodigia fulminibus alIove quo visu missa susciperentur atque curarentur. Ad ea elicienda ex mentibus divinis Iovi Elicio aram in Aventino dicavit deumque consuluit auguriis, quae suscipienda essent.

божественном праве ничто не поколебалось от небреженья отеческими обрядами и усвоения чужеземных; чтобы тот же понтифик мог разъяснить не только чин служения небожителям, но и правила погребенья, и способы умилостивить подземных богов, а также какие знамения, ниспосылаемые в виде молний или в каком-либо ином образе, следует принимать в расчет и отвращать. А чтобы их получать от богов, Нума посвятил Юпитеру Элицию77 алтарь на Авентине и чрез птипегадание вопросил богов, какие знамения должны браться в расчет.

77. Эпитет "Элиций" (от лат. elicere – "вызывать с помощью магических действий", "заклинать") отражает почитание Юпитера как бога молнии, грома и дождя.

К обсуждению этих дел, к попеченью о них обратился, забыв о насилиях и оружии, весь народ; умы были заняты, а постоянное усердье к богам, которые, казалось, и сами участвовали в людских заботах, исполнило все сердца таким благочестием, что государством правили верность и клятва, а не покорность законам и страх перед карой. Et cum ipsi se homines in regis velut А поскольку римляне сами unici exempli mores formarent, tum усваивали нравы своего царя, видя в нем единственный образец, finitimi etiam populi, qui antea castra non urbem positam in medio то даже соседние народы, которые прежде считали, что не город, но ad sollicitandam omnium pacem военный лагерь воздвигнут среди crediderant, in eam verecundiam них на пагубу всеобщему миру, adducti sunt, ut civitatem totam in были пристыжены и теперь почли cultum versam deorum violari бы нечестием обижать ducerent nefas. государство, всецело занятое служеньем богам. 21. Ad haec consultanda procurandaque multitudine omni a vi et armis conversa, et animi aliquid agendo occupati erant, et deorum adsidua insidens cura, cum interesse rebus humanis caeleste numen videretur, ea pietate omnium pectora imbuerat ut fides ac ius iurandum [proximo] legum ac poenarum metu civitatem regerent.

44

45

Была роща, круглый год орошаемая ключом, который бил specu fons perenni rigabat aqua. из темной пещеры, укрытой в гуще деревьев. Туда очень часто Quo quia se persaepe Numa sine приходил без свидетелей Нума, arbitris velut ad congressum deae будто бы для свиданья с богиней; inferebat, Camenis eum lucum эту рощу он посвятил Каменам, sacravit, quod earum ibi concilia cum уверяя, что они совещались там с coniuge sua Egeria essent. его супругою Эгерией78. Lucus erat quem medium ex opaco

78. Камены (впоследствии отождествленные с Музами) и Эгерия – италийские божества водных источников.

Et [soli] Fidei sollemne instituit. Ad id sacrarium flamines bigis curru arcuato vehi iussit manuque ad digitos usque inuoluta rem divinam facere, significantes fidem tutandam sedemque eius etiam in dexteris sacratam esse.

Установил он и празднество Верности. Он повелел, чтобы к святилищу Верности79 жрецы приезжали на крытой колеснице, запряженной парой, и чтобы жертвоприношение совершали рукою, спеленутою до самых пальцев, в знак того, что верность должно блюсти и что она свята и остается святыней даже в пожатии рук.

79. Обожествление Верности (Fides), а также других важнейших добродетелей (Доблести, Благочестия, Чести, Согласия) – уникальная черта римской религии. Известный нам храм Верности был посвящен лишь в 258 или 254 г. до н.э. консулом Авлом Атилием Калатином (см.: Цицерон. О природе богов, II, 61). Божества, надзиравшие за верностью клятве, почитались в Италии с глубокой древности. Так, в 466 г. до н.э. в Риме был посвящен храм одному из них – Semo Sancus Dius Fidius (Семону Санку), – соединявшему в себе сабинского бога земли и латинского бога неба (клятвы землей и небом считались самыми священными).

Multa alia sacrificia locaque sacris faciendis quae Argeos pontifices vocant dedicavit. Omnium tamen maximum eius operum fuit tutela per omne regni tempus haud minor pacis quam regni.

Он учредил многие другие священнодействия и посвятил богам места для жертвоприношений — те, что понтифики зовут “Аргеями”80. Но все же величайшая из его заслуг в том, что на протяжении всего царствования он берег мир не меньше, чем царство.

80. Аргеи – 27 небольших святилищ, расположенных в древнейших районах города. Торжественная процессия обходила их дважды в год (в марте и мае) и второй обход завершался тем, что весталки сбрасывали со Свайного моста 27 соломенных кукол (которые с марта, видимо, хранились в этих святилищах). В этом архаическом очистительном обряде не все было понятно и самим римлянам.

Ita duo deinceps reges, alius alia via, Так два царя сряду, каждый посвоему — один войною, другой ille bello, hic pace, civitatem миром, возвеличили Рим. Ромул 45

46

auxerunt. Romulus septem et triginta царствовал тридцать семь лет, Нума — сорок три года81. regnavit annos, Numa tres et Государство было не только сильным, но одинаково хорошо quadraginta. Cum ualida tum приспособленным и к войне и к temperata et belli et pacis artibus erat мирной жизни. civitas. 81. Цицерон (О государстве, II, 17, 27), со ссылкой на Полибия, говорит о 37 годах царствования Ромула и 39 – Нумы.

22. Numae morte ad interregnum res Нума умер, и вновь наступило междуцарствие. Затем народ rediit. Inde Tullum Hostilium, 82 nepotem Hostili, cuius in infima arce избрал царем Тулла Гостилия , clara pugna adversus Sabinos fuerat, внука того Гостилия, который regem populus iussit; patres auctores прославился битвой с сабинянами у подножия крепости; отцы acti. утвердили это решение. 82. Тулл Гостилий правил, по преданию, в 672-640 гг. до н.э.

Новый царь не только не был Hic non solum proximo regi похож на предшественника, но dissimilis sed ferocior etiam quam воинственностью превосходил Romulus fuit. Cum aetas viresque даже Ромула. Молодые силы и tum avita quoque gloria animum stimulabat. Senescere igitur civitatem дедовская слава волновали его. И вот, решив, что в покое otio ratus undique materiam государство дряхлеет, стал он excitandi belli quaerebat. повсюду искать повода к войне. Случилось, что римские поселяне Forte evenit ut agrestes Romani ex угнали скот с альбанской земли, Albano agro, Albani ex Romano альбанские, в свой черед,— с praedas in vicem agerent. римской. Властвовал в Альбе Imperitabat tum Gaius Cluilius тогда Гай Клуилий. Albae. Utrimque legati fere sub idem tempus ad res repetendas missi. Tullus praeceperat suis ne quid prius quam mandata agerent; satis sciebat negaturum Albanum; ita pie bellum indici posse. Ab Albanis socordius res acta; excepti hospitio ab Tullo blande ac benigne, comiter regis conuiuium

С обеих сторон были отправлены послы требовать возмещения убытков. Своим послам Тулл наказал идти прямо к цели, не отвлекаясь ничем: он твердо знал, что альбанцы ответят отказом и тогда можно будет с чистой совестью объявить войну. Альбанцы действовали намного беспечнее; встреченные Туллом гостеприимно и радушно, они 46

47

весело пировали с царем. Между тем римские послы и первыми потребовали удовлетворения, и отказ получили первыми; они объявили альбанцам войну, которая должна была начаться через тридцать дней. О том они и доложили Туллу. Тут он приглашает альбанских Tum legatis Tullus dicendi послов высказать, ради чего они potestatem quid petentes venerint явились. Те, ни о чем не facit. Illi omnium ignari primum purgando terunt tempus: se inuitos догадываясь, сначала зря тратят quicquam quod minus placeat Tullo время на оправдания: они-де и не хотели бы говорить ничего, что dicturos, sed imperio subigi; res могло б не понравиться Туллу, но repetitum se venisse; ni reddantur повинуются приказу: они пришли bellum indicere iussos. за возмещеньем убытков, а если получат отказ, им велено объявить войну. А Тулл в ответ: “Передайте Ad haec Tullus "Nuntiate" inquit, вашему царю, что римский царь "regi uestro regem Romanum deos берет в свидетели богов: чья facere testes, uter prius populus res сторона первой отослала послов, не уважив их просьбы, на нее repetentes legatos aspernatus пусть и падут все бедствия войны”. celebrant. Tantisper Romani et res repetiuerant priores et neganti Albano bellum in tricesimum diem indixerant. Haec renuntiant Tullo.

dimiserit, ut in eum omnes expetant huiusce clades belli." 23. Haec nuntiant domum Albani. Et bellum utrimque summa ope parabatur, civili simillimum bello, prope inter parentes natosque, Troianam utramque prolem, cum Lavinium ab Troia, ab Lavinio Alba, ab Albanorum stirpe regum oriundi Romani essent. Euentus tamen belli minus miserabilem dimicationem fecit, quod nec acie certatum est et tectis modo dirutis alterius urbis duo

Эту весть альбанцы уносят домой. И вот обе стороны стали всеми силами готовить войну, всего более схожую с гражданской, почти что войну меж отцами и сыновьями, ведь оба противника были потомки троянцев: Лавиний вел начало от Трои, от Лавиния — Альба, от альбанского царского рода — римляне. Исход войны, правда, несколько умеряет горечь размышлений об этой распре, потому что до сражения не дошло, погибли лишь здания одного из городов, а оба 47

48

populi in unum confusi sunt.

народа слились в один.

Альбанцы первые с огромным войском вторглись в римские земли. Лагерь они разбивают едва ли дальше, чем в пяти милях от города; обводят лагерь рвом; Клуилиев ров — так, по имени их вождя, звался он несколько столетий, покуда, обветшав, не исчезли и самый ров, и это имя. В лагере Клуилий, альбанский In his castris Cluilius Albanus rex moritur; dictatorem Albani Mettium царь, умирает; альбанцы избирают диктатора, Меттия Фуфетия83. Fufetium creant. Interim Tullus Меж тем Тулл, особенно ferox, praecipue morte regis, magnumque deorum numen ab ipso ожесточившийся после смерти царя, объявляет, что кара capite orsum in omne nomen всесильных богов за беззаконную Albanum expetiturum poenas ob войну постигнет, начав с головы, bellum impium dictitans, nocte весь альбанский народ, и, миновав praeteritis hostium castris, infesto ночью неприятельский лагерь, exercitu in agrum Albanum pergit. ведет войско в земли альбанцев. Ea res ab statiuis exciuit Mettium. Это заставило Меттия сняться с места. Albani priores ingenti exercitu in agrum Romanum impetum fecere. Castra ab urbe haud plus quinque milia passuum locant, fossa circumdant; fossa Cluilia ab nomine ducis per aliquot saecula appellata est, donec cum re nomen quoque vetustate abolevit.

83. Диктатор – высшая должность во многих латинских городах (по римским представлениям – чрезвычайная). Меттий – латинизированная форма оскского (оски – один из италийских народов) титула meddix (Альбой в последние дни ее существования управляли выборные должностные лица, а не цари, что отразилось и в самом имени персонажа).

Он подходит к противнику как можно ближе и, отправив вперед посла, поручает ему передать Туллу, что, прежде чем сражаться, нужны переговоры — он, Меттий, уверен: если полководцы встретятся, то у него найдется сообщение, не менее важное для римлян, нежели для альбанцев. Хотя это выглядело пустым Haud aspernatus Tullus, tamen si хвастовством, Тулл не пренебрег uana adferantur in aciem educit. предложением и выстроил войско. Exeunt contra et Albani. Напротив выстроились альбанцы. Postquam instructi utrimque stabant, Когда два строя стали друг против друга, вожди с немногими cum paucis procerum in medium приближенными вышли на duces procedunt. Ducit quam proxime ad hostem potest; inde legatum praemissum nuntiare Tullo iubet priusquam dimicent opus esse conloquio; si secum congressus sit, satis scire ea se allaturum quae nihilo minus ad rem Romanam quam ad Albanam pertineant.

48

49

середину. Тут альбанец заговорил. Ibi infit Albanus: "Iniurias et non redditas res ex foedere quae repetitae “Нанесенная обида и отказ sint, et ego regem nostrum Cluilium удовлетворить обоснованное договором требование о causam huiusce esse belli audisse videor, nec te dubito, Tulle, eadem возмещении ущерба — такова причина нынешней войны, я и сам, prae te ferre; кажется, слышал о том из уст нашего царя Клуилия, да и ты, Тулл, не сомневаюсь, выдвигаешь те же доводы. Но, если нужно говорить правду, а sed si vera potius quam dictu не красивые слова, это жажда speciosa dicenda sunt, cupido власти толкает к войне два imperii duos cognatos vicinosque родственных и соседних народа. populos ad arma stimulat. Neque, recte an perperam, interpretor. Fuerit Хорошо это или дурно, я сейчас объяснять не буду: пусть ista eius deliberatio qui bellum размыслит об этом тот, кто затеял suscepit: me Albani gerendo bello войну, меня же альбанцы избрали, ducem creavere. Illud te, Tulle, чтобы ее вести. А тебе, Тулл, monitum uelim: Etrusca res quanta хотел бы напомнить я вот о чем. circa nos teque maxime sit, quo Сколь велика держава этрусков, propior es Volscis hoc magis scis. окружающая и наши владения, и Multum illi terra, plurimum mari особенно ваши, ты как их pollent. ближайший сосед знаешь еще лучше, чем мы: велика их мощь на суше, еще сильней они на море. Помни же: как только подашь ты Memor esto, iam cum signum знак к битве, оба строя окажутся у pugnae dabis, has duas acies них на виду, чтобы сразу обоим, и spectaculo fore ut fessos победителю и побежденному, confectosque simul victorem ac victum adgrediantur. Itaque si nos di усталым и обессиленным, сделаться жертвою нападения. amant, quoniam non contenti Видят боги, раз уж мы не libertate certa in dubiam imperii довольствуемся верной свободой seruitiique aleam imus, ineamus и в сомнительной игре ставим на aliquam viam qua utri utris imperent кон господство и рабство, так sine magna clade, sine multo найдем по крайней мере какуюsanguine utriusque populi decerni нибудь возможность решить без possit." кровопролития, без гибельного для обеих сторон урона, какому народу властвовать, какому подчиняться”. Haud displicet res Tullo quamquam Тулл согласился, хотя и от 49

50

природы, и в твердой надежде на успех был склонен к более ferocior erat. Quaerentibus utrimque воинственному решению. Обеим сторонам приходит в мысль ratio initur cui et fortuna ipsa воспользоваться случаем, который praebuit materiam. посылала им сама Судьба. cum indole animi tum spe victoriae

24. Forte in duobus tum exercitibus erant trigemini fratres, nec aetate nec viribus dispares. Horatios Curiatiosque fuisse satis constat, nec ferme res antiqua alia est nobilior; tamen in re tam clara nominum error manet, utrius populi Horatii, utrius Curiatii fuerint. Auctores utroque trahunt; plures tamen invenio qui Romanos Horatios vocent; hos ut sequar inclinat animus.

Было тогда в каждой из ратей по трое братьев-близнецов, равных и возрастом, и силой. Это были, как знает каждый, Горации и Куриации84, и едва ли есть предание древности, известное более широко; но и в таком ясном деле не обошлось без путаницы насчет того, к какому народу принадлежали Горации, к какому Куриации. Писатели расходятся во мнениях, но большая часть, насколько я могу судить, зовет римлян Горациями, к ним хотелось бы присоединиться и мне.

84. По рассказам других авторов, Горации и Куриации приходились друг Другу двоюродными братьями (их матери были сестрами-близнецами из Альбы).

Цари обращаются к близнецам, предлагая им обнажить мечи,— каждому за свое отечество: той стороне достанется власть, за какою будет победа. Возражений нет, сговариваются о времени и месте. Priusquam dimicarent foedus ictum Прежде чем начался бой, между римлянами и альбанцами был inter Romanos et Albanos est his legibus ut cuiusque populi ciues eo заключен договор на таких certamine vicissent, is alteri populo условиях: чьи граждане победят в схватке, тот народ будет мирно cum bona pace imperitaret. властвовать над другим. Разные договоры заключаются на Foedera alia aliis legibus, ceterum разных условиях, но всегда eodem modo omnia fiunt. Tum ita одинаковым способом. В тот раз, factum accepimus, nec ullius как я мог узнать, сделано было так vetustior foederis memoria est. (и нет о договорах сведений более Fetialis regem Tullum ita rogavit: 85 "Iubesne me, rex, cum patre patrato древних). Фециал воззвал к царю Туллу: “Велишь ли мне, царь, Cum trigeminis agunt reges ut pro sua quisque patria dimicent ferro; ibi imperium fore unde victoria fuerit. Nihil recusatur; tempus et locus convenit.

50

51

populi Albani foedus ferire?" Iubente заключить договор с отцомотряженным народа альбанского?” rege, "Sagmina" inquit "te, rex, Царь повелел, тогда фециал posco." Rex ait: "Pura tollito." сказал: “Прошу у тебя, царь, потребное для освящения”. Тот в ответ: “Возьми чистой травы”. 85. Жреческая коллегия фециалов (этот институт существовал и у других италийских народов) ведала ритуалом объявления войн (см.: I, 32, 5 и примеч. 104) и заключения договоров. В заключении договора участвовали два члена коллегии: "вербенарий", который нес с собою вырванную с корнем траву из римской крепости (олицетворение родной земли), и pater patratus (от pater+atus – "тот, кого сделали отцом"; есть и другое понимание – от patrare – "исполнять"). Передача этого термина в предлагаемом переводе – "отец-отряженный" – условная (как и в старом переводе под ред. П. Адрианова – "уполномоченный"). Он представлял городскую общину, как "отец семейства" "фамилию" (см. прим. 90). Повторения и созвучия слов характерны для языка архаических сакральноправовых формул-заклятий.

Фециал принес из крепости вырванной с корнем чистой травы. После этого он воззвал к царю так: “Царь, назначаешь ли ты меня с моею утварью и сотоварищами царским вестником римского народа квиритов?” Царь ответил: “Когда то не во вред мне и римскому народу квиритов, назначаю”. Фециалом был Марк Валерий, Fetialis erat M. Valerius; is patrem patratum Sp. Fusium fecit, verbena отцом-отряженным он назначил Спурия Фузия, коснувшись ветвью caput capillosque tangens. Pater его головы и волос. Отецpatratus ad ius iurandum отряженный назначается для patrandum, id est, sanciendum fit принесения присяги, то есть для foedus; multisque id verbis, quae освящения договора: он longo effata carmine non operae est произносит многочисленные слова referre, peragit. длинного заклятия, которое не стоит здесь приводить. Потом, по оглашении условий, он Legibus deinde, recitatis, "Audi" inquit, "Iuppiter; audi, pater patrate говорит: “Внемли, Юпитер, внемли, отец-отряженный народа populi Albani; audi tu, populus альбанского, внемли, народ Albanus. Ut illa palam prima альбанский. От этих условий, в postrema ex illis tabulis ceraue recitata sunt sine dolo malo, utique том виде, как они всенародно от начала и до конца оглашены по ea hic hodie rectissime intellecta этим навощенным табличкам без sunt, illis legibus populus Romanus злого умысла и как они здесь в сей prior non deficiet. день поняты вполне правильно, от Fetialis ex arce graminis herbam puram attulit. Postea regem ita rogavit: "Rex, facisne me tu regium nuntium populi Romani Quiritium, uasa comitesque meos?" Rex respondit: "Quod sine fraude mea populique Romani Quiritium fiat, facio."

51

52

них римский народ не отступится первым. Si prior defexit publico consilio dolo А если отступится первым по общему решению и со злым malo, tum ille Diespiter populum умыслом, тогда ты, Юпитер, Romanum sic ferito ut ego hunc porcum hic hodie feriam; tantoque порази народ римский так, как в сей день здесь я поражаю этого magis ferito quanto magis potes кабанчика, и настолько сильней pollesque." порази, насколько больше твоя мощь и могущество”. Сказав это, он убил кабанчика Id ubi dixit porcum saxo silice кременным ножом. Точно так же и percussit. Sua item carmina Albani альбанцы через своего диктатора и своих жрецов произнесли свои suumque ius iurandum per suum заклятья и клятву. dictatorem suosque sacerdotes peregerunt. Когда заключили договор, 25. Foedere icto trigemini, sicut conuenerat, arma capiunt. Cum sui близнецы, как было условлено, utrosque adhortarentur, deos patrios, берутся за оружие. С обеих сторон ободряют своих: на их оружие, на patriam ac parentes, quidquid их руки смотрят сейчас отеческие civium domi, quidquid in exercitu sit, illorum tunc arma, illorum intueri боги, отечество и родители, все сограждане — и дома и в войске. manus, feroces et suopte ingenio et Бойцы, и от природы pleni adhortantium vocibus in воинственные, и ободряемые medium inter duas acies procedunt. криками, выступают на середину меж двумя ратями. Оба войска сели перед своими Consederant utrimque pro castris лагерями, свободные от прямой duo exercitus, periculi magis опасности, но не от тревоги — praesentis quam curae expertes; спор ведь шел о первенстве и quippe imperium agebatur in tam решение зависело от доблести и paucorum virtute atque fortuna удачи столь немногих. В positum. Itaque ergo erecti напряженном ожидании все suspensique in minime gratum чувства обращаются к зрелищу, spectaculum animo incenduntur. отнюдь не тешащему глаз. Datur signum infestisque armis velut Подают знак, и шесть юношей с оружием наизготове, по трое, как acies terni iuvenes magnorum два строя, сходятся, вобрав в себя exercituum animos gerentes весь пыл двух больших ратей. И те concurrunt. Nec his nec illis и другие думают не об опасности, periculum suum, publicum 52

53

грозящей им самим, но о господстве или рабстве, ожидающем весь народ, о грядущей судьбе своего отечества, находящейся теперь в собственных их руках. Ut primo statim concursu increpuere Едва только в первой сшибке стукнули щиты, сверкнули arma micantesque fulsere gladii, horror ingens spectantes perstringit блистающие мечи, глубокий et neutro inclinata spe torpebat vox трепет охватывает всех, и, покуда ничто не обнадеживает ни одну из spiritusque. сторон, голос и дыхание застывают в горле. Consertis deinde manibus cum iam Когда бойцы сошлись грудь на грудь и уже можно было видеть не non motus tantum corporum только движение тел и мелканье agitatioque anceps telorum armorumque sed volnera quoque et клинков и щитов, но и раны и кровь, трое альбанцев были sanguis spectaculo essent, duo Romani super alium alius, volneratis ранены, а двое римлян пали. tribus Albanis, exspirantes corruerunt. imperium seruitiumque obuersatur animo futuraque ea deinde patriae fortuna quam ipsi fecissent.

Ad quorum casum cum conclamasset Их гибель исторгла крик радости у gaudio Albanus exercitus, Romanas альбанского войска, а римские легионы оставила уже всякая legiones iam spes tota, nondum tamen cura deseruerat, exanimes vice надежда, но еще не тревога: они сокрушались об участи unius quem tres Curiatii последнего, которого обступили circumsteterant. трое Куриациев. Волею случая он был невредим, и Forte is integer fuit, ut universis solus nequaquam par, sic adversus если против всех вместе бессилен, то каждому порознь грозен. Чтобы singulos ferox. Ergo ut segregaret pugnam eorum capessit fugam, ita разъединить противников, он ratus secuturos ut quemque volnere обращается в бегство, рассчитав, что преследователи бежать будут adfectum corpus sineret. так, как позволит каждому рана. Iam aliquantum spatii ex eo loco ubi Уже отбежал он на какое-то расстоянье от места боя, как, pugnatum est aufugerat, cum оглянувшись, увидел, что respiciens videt magnis interuallis sequentes, unum haud procul ab sese догоняющие разделены немалыми промежутками и один совсем abesse. близко. In eum magno impetu rediit; et dum Против этого и обращается он в 53

54

Albanus exercitus inclamat Curiatiis яростном натиске, и, покуда uti opem ferant fratri, iam Horatius альбанское войско кричит caeso hoste victor secundam pugnam Куриациям, чтобы поторопились на помощь брату, победитель petebat. Tunc clamore qualis ex Гораций, убив врага, уже insperato fauentium solet Romani устремляется в новую схватку. adiuuant militem suum; et ille Теперь римляне поддерживают defungi proelio festinat. своего бойца криком, какой всегда поднимают при неожиданном обороте поединка сочувствующие зрители, и Гораций спешит закончить сражение. Prius itaque quam alter--nec procul Итак, он, прежде чем смог aberat--consequi posset, et alterum подоспеть последний, который был недалеко, приканчивает еще Curiatium conficit; одного Куриация: и вот уже военное счастье iamque aequato Marte singuli supererant, sed nec spe nec viribus сравнялось — противники pares. Alterum intactum ferro corpus остались один на один, но не равны у них были ни надежды, ни et geminata victoria ferocem in certamen tertium dabat: alter fessum силы. Римлянин, целый и volnere, fessum cursu trahens corpus невредимый, одержавший двойную победу, был грозен, идя в victusque fratrum ante se strage третий бой; альбанец, изнемогший victori obicitur hosti. от раны, изнемогший от бега, сломленный зрелищем гибели братьев, покорно становится под удар. И то не было боем. Римлянин Nec illud proelium fuit. Romanus восклицает, ликуя: “Двоих я принес exsultans "Duos" inquit, "fratrum в жертву теням моих братьев, manibus dedi; tertium causae belli третьего отдам на жертвенник того huiusce, ut Romanus Albano imperet, dabo." Male sustinenti arma дела, ради которого идет эта война, чтобы римлянин gladium superne iugulo defigit, властвовал над альбанцем”. iacentem spoliat. Ударом сверху вонзает он меч в горло противнику, едва держащему щит; с павшего снимает доспехи. Римляне встретили Горация Romani ouantes ac gratulantes Horatium accipiunt, eo maiore cum ликованием и поздравлениями, и gaudio, quo prope metum res fuerat. тем большею была их радость, чем ближе были они прежде к Ad sepulturam inde suorum 54

55

отчаянию. Обе стороны занялись погребением своих мертвых, но с далеко не одинаковыми чувствами — ведь одни выиграли власть, а другие подпали чужому господству. Гробницы можно видеть и до сих Sepulcra exstant quo quisque loco пор на тех самых местах, где пал cecidit, duo Romana uno loco каждый: две римские вместе, propius Albam, tria Albana Romam ближе к Альбе, три альбанские поодаль, в сторону Рима, и врозь versus sed distantia locis ut et — именно так, как бойцы сражались. pugnatum est. nequaquam paribus animis vertuntur, quippe imperio alteri aucti, alteri dicionis alienae facti.

Прежде чем покинуть место битвы, Меттий, повинуясь заключенному договору, спросил, какие будут распоряжения, и Тулл распорядился, чтобы альбанская молодежь оставалась под оружием: она понадобится, если будет война с вейянами. С тем оба войска и удалились в свои города. Первым шел Гораций, неся Princeps Horatius ibat, trigemina spolia prae se gerens; cui soror virgo, тройной доспех, перед Капенскими воротами его встретила сестраquae desponsa, uni ex Curiatiis fuerat, obuia ante portam Capenam девица, которая была просватана fuit, cognitoque super umeros fratris за одного из Куриациев; узнав на плечах брата женихов плащ, paludamento sponsi quod ipsa вытканный ею самою, она confecerat, soluit crines et flebiliter распускает волосы и, плача, nomine sponsum mortuum appellat. окликает жениха по имени86. 26. Priusquam inde digrederentur, roganti Mettio ex foedere icto quid imperaret, imperat Tullus uti iuventutem in armis habeat: usurum se eorum opera si bellum cum Veientibus foret. Ita exercitus inde domos abducti.

86. В соответствии с погребальным обычаем.

movet feroci iuveni animum comploratio sororis in victoria sua tantoque gaudio publico. Stricto itaque gladio simul verbis increpans transfigit puellam.

Свирепую душу юноши возмутили сестрины вопли, омрачавшие его победу и великую радость всего народа. Выхватив меч, он заколол девушку, воскликнув при этом:

"Abi hinc cum immaturo amore ad sponsum," inquit, "oblita fratrum mortuorum uiuique, oblita patriae.

“Отправляйся к жениху с твоею не в пору пришедшей любовью! Ты забыла о братьях — о мертвых и о живом,— забыла об отечестве. 55

56

Sic eat quaecumque Romana lugebit hostem." Atrox visum id facinus patribus plebique, sed recens meritum facto obstabat. Tamen raptus in ius ad regem. Rex ne ipse tam tristis ingratique ad volgus iudicii ac secundum iudicium supplicii auctor esset, concilio populi advocato "Duumuiros" inquit, "qui Horatio perduellionem iudicent, secundum legem facio."

Так да погибнет всякая римлянка, что станет оплакивать неприятеля!” Черным делом сочли это и отцы, и народ, но противостояла преступлению недавняя заслуга. Все же Гораций был схвачен и приведен в суд к царю. А тот, чтобы не брать на себя такой прискорбный и неугодный толпе приговор и последующую казнь, созвал народный сход и объявил: “В согласии с законом, назначаю дуумвиров, чтобы они вынесли Горацию приговор за тяжкое преступление”87.

87. "Тяжкое преступление" – условный перевод латинского "perduellio" (от duellis – "враг", одного корня с bellum – война). К таким преступлениям против отечества причислялась и казнь римского гражданина без суда. Дуумвиры – здесь двое судей, назначаемые царем.

Lex horrendi carminis erat: "Duumuiri perduellionem iudicent; si a duumuiris provocarit, provocatione certato; si uincent, caput obnubito; infelici arbori reste suspendito; verberato vel intra pomerium vel extra pomerium."

А закон звучал устрашающе: “Совершившего тяжкое преступление да судят дуумвиры; если он от дуумвиров обратится к народу, отстаивать ему свое дело перед народом; если дуумвиры выиграют дело, обмотать ему голову, подвесить веревкой к зловещему дереву88, засечь его внутри городской черты или вне городской черты”89.

88. "Зловещими", посвященными подземным богам, считались деревья, которые никто никогда не сажает и которые не приносят плодов. 89. Власть внутри городской черты и вне городской черты (т.е. гражданская и военная) в Риме строго различались.

Hac lege duumuiri creati, qui se absoluere non rebantur ea lege ne innoxium quidem posse, cum condemnassent, tum alter ex iis "Publi Horati, tibi perduellionem iudico" inquit. "I, lictor, colliga manus."

Таков был закон, в согласии с которым были назначены дуумвиры. Дуумвиры считали, что закон не оставляет им возможности оправдать даже невиновного. Когда они вынесли приговор, то один из них объявил: “Публий Гораций, осуждаю тебя за тяжкое преступление. Ступай, 56

57

ликтор, свяжи ему руки”. Ликтор подошел и стал ладить Accesserat lictor iniciebatque петлю. Тут Гораций, по совету laqueum. Tum Horatius auctore Тулла, снисходительного Tullo, clemente legis interprete, истолкователя закона, сказал: "Provoco" inquit. “Обращаюсь к народу”. Этим обращением дело было Itaque provocatione certatum ad populum est. Moti homines sunt in передано на рассмотренье eo iudicio maxime P. Horatio patre народа. На суде особенно сильно тронул собравшихся Публий proclamante se filiam iure caesam Гораций-отец, объявивший, что iudicare; ni ita esset, patrio iure in дочь свою он считает убитой по filium animaduersurum fuisse. праву: случись по-иному, он сам Orabat deinde ne se quem paulo ante наказал бы сына отцовскою cum egregia stirpe conspexissent властью90. Потом он просил всех, orbum liberis facerent. чтоб его, который так недавно был обилен потомством, не оставляли вовсе бездетным. 90. В Риме "отец семейства" (т.е. "фамилии" – большой патриархальной семьи) имел право жизни и смерти даже над взрослыми детьми (включая внуков, правнуков и т.д.). Оно было частью "отцовской власти", распространявшейся и на все имущество фамилии.

Inter haec senex iuvenem amplexus, Обняв юношу и указывая на spolia Curiatiorum fixa eo loco qui доспехи Куриациев, прибитые на месте, что ныне зовется nunc Pila Horatia appellatur ostentans, "Huncine" aiebat, "quem “Горациевы копья”, старик говорил: “Неужели, квириты, того же, кого modo decoratum ouantemque victoria incedentem vidistis, Quirites, только что видели вступающим в город в почетном убранстве, eum sub furca vinctum inter verbera торжествующим победу, вы et cruciatus videre potestis? quod vix сможете видеть с колодкой на Albanorum oculi tam deforme шее, связанным, меж плетьми и spectaculum ferre possent. распятием? Даже взоры альбанцев едва ли могли бы вынести столь безобразное зрелище! Ступай, ликтор, свяжи руки, I, lictor, colliga manus, quae paulo которые совсем недавно, ante armatae imperium populo Romano pepererunt. I, caput obnube вооруженные, принесли римскому liberatoris urbis huius; arbore infelici народу господство. Обмотай голову освободителю нашего suspende; verbera vel intra города; подвесь его к зловещему pomerium, modo inter illa pila et дереву; секи его, хоть внутри spolia hostium, vel extra pomerium, городской черты — но непременно modo inter sepulcra Curiatiorum; 57

58

меж этими копьями и вражескими доспехами, хоть вне городской черты — но непременно меж могил Куриациев. Куда ни уведете вы этого юношу, повсюду почетные отличия будут защищать его от позора казни!” Non tulit populus nec patris lacrimas Народ не вынес ни слез отца, ни равного перед любою опасностью nec ipsius parem in omni periculo спокойствия духа самого Горация animum, absolueruntque admiratione magis virtutis quam iure — его оправдали скорее из восхищения доблестью, нежели по causae. Itaque ut caedes manifesta справедливости. А чтобы явное aliquo tamen piaculo lueretur, убийство было все же искуплено imperatum patri ut filium expiaret очистительной жертвой, отцу pecunia publica. повелели, чтобы он совершил очищение сына на общественный счет. Is quibusdam piacularibus sacrificiis Совершив особые очистительные жертвоприношения, которые с той factis quae deinde genti Horatiae поры завещаны роду Горациев, отец перекинул через улицу брус tradita sunt, transmisso per viam и, прикрыв юноше голову, велел tigillo, capite adoperto velut sub ему пройти словно бы под ярмом. Брус существует и по сей день, и iugum misit iuvenem. Id hodie всегда его чинят на общественный счет; называют его “сестрин quoque publice semper refectum брус”91. Гробница Горации — на manet; sororium tigillum. Vocant. месте, где та пала мертвой,— сложена из тесаного камня. Horatiae sepulcrum, quo loco quo enim ducere hunc iuvenem potestis ubi non sua decora eum a tanta foeditate supplicii vindicent?"

corruerat icta, constructum est saxo quadrato. 91. "Сестрин брус" – пример позднейшего объяснения названия, смысл которого уже был забыт. Латинское прилагательное "sororium", видимо, происходит не от "soror" – "сестра", но от имени богини Юноны Сорории, покровительницы созревания девушек. Сам "брус" был связав с древним очистительным обрядом.

27. Nec diu pax Albana mansit. Inuidia volgi quod tribus militibus fortuna publica commissa fuerit, uanum ingenium dictatoris corrupit, et quoniam recta consilia haud bene

Но недолог был мир с Альбой. Недовольство черни, раздраженной тем, что судьба государства была вручена трем воинам, смутило суетный ум диктатора, и, поскольку, действуя 58

59

euenerant, prauis reconciliare popularium animos coepit.

Igitur ut prius in bello pacem, sic in pace bellum quaerens, quia suae civitati animorum plus quam virium cernebat esse, ad bellum palam atque ex edicto gerundum alios concitat populos, suis per speciem societatis proditionem reseruat. Fidenates, colonia Romana, Veientibus sociis consilii adsumptis, pacto transitionis Albanorum ad bellum atque arma incitantur. Cum Fidenae aperte descissent, Tullus Mettio exercituque eius ab Alba accito contra hostes ducit. Ubi Anienem transiit, ad confluentes conlocat castra. Inter eum locum et Fidenas Veientium exercitus Tiberim transierat. Hi et in acie prope flumen tenuere dextrum cornu; in sinistro Fidenates propius montes consistunt. Tullus adversus Veientem hostem derigit suos, Albanos contra legionem Fidenatium conlocat. Albano non plus animi erat quam fidei. Nec manere ergo nec transire aperte ausus sensim ad montes succedit;

inde ubi satis subisse sese ratus est, erigit totam aciem, fluctuansque

прямо, он ничего не выгадал, Меттий принялся бесчестными ухищрениями домогаться прежнего расположения соотечественников. Как прежде, в военное время, он искал мира, так теперь, в мирное, ищет войны, и, сознавая, что боевого духа у его сограждан больше, чем сил, он к прямой и открытой войне подстрекает другие народы, своему же оставляет прикрытое видимостью союза предательство. Фиденяне, жители римского поселения, дали склонить себя к войне с Римом, получив от альбанцев обещание перейти на их сторону. Войдя в соглашение с вейянами, они взялись за оружие. Когда фиденяне отпали, Тулл, вызвав Меттия и его войско из Альбы, повел их на врага. Перейдя Аниен, он разбил лагерь при слиянии рек. Между этим местом и Фиденами перешло Тибр войско вейян. Они в боевом строю не отдалились от реки. занимая правое крыло; на левом, ближе к горам, расположились фиденяне. Против вейян Тулл выстроил своих, а альбанцев разместил против легиона фиденян. Храбрости у альбанского полководца было не больше, чем верности. Не отваживаясь ни остаться на месте, ни открыто перейти к врагу, он мало-помалу отступает к горам. Решив, что дальше отходить не надо, он выстраивает все войско и в нерешительности, чтобы 59

60

протянуть время, поправляет animo ut tereret tempus ordines explicat. Consilium erat qua fortuna ряды. Замысел его был — на ту сторону привести свои силы, на rem daret, ea inclinare vires. какой окажется счастье. Римляне, стоявшие рядом, сперва Miraculo primo esse Romanis qui proximi steterant ut nudari latera sua удивлялись, видя, что их крыло остается незащищенным из-за sociorum digressu senserunt; inde eques citato equo nuntiat regi abire отхода союзников; потом во весь опор прискакал конник и сообщил Albanos. Tullus in re trepida царю, что альбанцы уходят. Среди duodecim vovit Salios fanaque всеобщего замешательства Тулл Pallori ac pavori. дал обет учредить двенадцать салиев92 и святилища Страху и Смятенью. 92. См.: примеч. 73.

Всадника он отчитывает громким голосом — чтоб услыхали враги — и приказывает вернуться в сраженье: тревожиться нечего, это он, Тулл, послал в обход альбанское войско, чтобы оно напало на незащищенные тылы фиденян. И еще царь распорядился, чтобы всадники подняли копья. Когда это было исполнено, от Id factum magnae parti peditum большей части римской пехоты Romanorum conspectum abeuntis был загорожен вид уходящего Albani exercitus intersaepsit; qui альбанского войска, а те, кто успел viderant, id quod ab rege auditum erat rati, eo acrius pugnant. Terror ad увидеть, доверились речи царя и сражались тем горячее. Страх hostes transit; et audiuerant clara теперь переходит к врагам; они voce dictum, et magna pars слышали громкий голос Тулла, а Fidenatium, ut quibus coloni additi большинство фиденян, жителей Romani essent, Latine sciebant. римского поселения, знали латинский язык. Itaque ne subito ex collibus decursu И вот, чтобы не оказаться отрезанными от своего города, Albanorum intercluderentur ab oppido, terga vertunt. Instat Tullus если альбанцы с холмов внезапно двинутся вниз, фиденяне fusoque Fidenatium cornu in Veientem alieno pavore perculsum поворачивают вспять. Тулл наступает, и, когда крыло, которое ferocior redit. Nec illi tulere занимали фиденяне, было impetum, sed ab effusa fuga flumen рассеяно, он, с еще большим Equitem clara increpans voce ut hostes exaudirent, redire in proelium iubet: nihil trepidatione opus esse; suo iussu circumduci Albanum exercitum ut Fidenatium nuda terga invadant; idem imperat ut hastas equites erigerent.

60

61

воинским пылом, вновь обращает рать против вейян, устрашенных чужим испугом. Не выдержали натиска и они, но бежать как придется не давала протекавшая сзади река. Добежав до нее, одни, постыдно Quo postquam fuga inclinavit, alii arma foede iactantes in aquam caeci бросая щиты, слепо ринулись в ruebant, alii dum cunctantur in ripis воду, другие медлили на берегу, колеблясь меж бегством и битвой, inter fugae pugnaeque consilium и были раздавлены. Из всех oppressi. Non alia ante Romana сражений, что до сих пор дали pugna atrocior fuit. римляне, ни одно не было более ожесточенным. 28. Tum Albanus exercitus, spectator Тогда альбанское войско, оставшееся зрителем битвы, certaminis, deductus in campos. спустилось на равнину. Меттий Mettius Tullo deuictos hostes поздравляет Тулла с полной gratulatur; contra Tullus Mettium победою над врагами; со своей benigne adloquitur. Quod bene стороны Тулл любезно vertat, castra Albanos Romanis разговаривает с Меттием. Он castris iungere iubet; sacrificium велит соединить, в добрый час, lustrale in diem posterum parat. альбанский лагерь с лагерем римским и готовит очистительное жертвоприношение к следующему дню. На рассвете, когда все было Ubi inluxit, paratis omnibus ut приготовлено по заведенному adsolet, vocari ad contionem utrumque exercitum iubet. Praecones обычаю, Тулл приказывает созвать на сходку оба войска. Глашатаи, ab extremo orsi primos exciuere Albanos. Hi novitate etiam rei moti начав с дальнего конца лагеря, первыми подняли альбанцев. А ut regem Romanum contionantem тех и самое дело, бывшее им в audirent proximi constitere. новинку, побудило стать впереди, чтобы послушать речь римского царя. Их окружает римский легион под Ex composito armata circumdatur Romana legio; centurionibus datum оружием — так было решено negotium erat ut sine mora imperia заранее; центурионам было вменено в обязанность исполнять exsequerentur. приказания без задержки. Тулл начинает так: Tum ita Tullus infit: "Romani, si unquam ante alias ullo in bello fuit “Римляне, если в какой-либо из obiectum ab tergo arcebat.

61

62

войн раньше всего следовало благодарить бессмертных богов, а потом вашу собственную доблесть, так это во вчерашнем сражении. Биться пришлось не столько с врагами, сколько с предательством и вероломством союзников, а эта битва и тяжелей, и опасней. Пусть не будет у вас заблуждений Nam ne vos falsa opinio teneat, — без моего приказа поднялись iniussu meo Albani subiere ad montes, nec imperium illud meum альбанцы к горам, и не распоряжался я ходом битвы, но sed consilium et imperii simulatio fuit, ut nec vobis, ignorantibus deseri схитрил и притворился, чтобы вы vos, averteretur a certamine animus, не знали, что брошены союзниками, и не отвлеклись от et hostibus, circumveniri se ab tergo сраженья и чтобы враги, ratis, terror ac fuga iniceretur. вообразив себя обойденными с тыла, в страхе ударились в бегство. Nec ea culpa quam arguo omnium Та вина, о которой я говорю, лежит Albanorum est: ducem secuti sunt, ut не на всех альбанцах: они пошли за своим вождем, как поступили et vos, si quo ego inde agmen бы и вы, если бы я захотел увести declinare voluissem, fecissetis. Mettius ille est ductor itineris huius, вас отсюда. Меттий — вот Mettius idem huius machinator belli, предводитель, за которым они пошли, тот же Меттий — зачинщик Mettius foederis Romani Albanique этой войны, Меттий — нарушитель ruptor. Audeat deinde talia alius, nisi договора меж Римом и Альбой. in hunc insigne iam documentum Когда-нибудь и другой дерзнет на mortalibus dedero." подобное, если сегодня не покажу я пример, который будет наукой всем смертным”. Вооруженные центурионы Centuriones armati Mettium circumsistunt; rex cetera ut orsus erat обступают Меттия, а царь продолжает: “Да послужит это ко peragit: "Quod bonum faustum felixque sit populo Romano ac mihi благу, пользе и счастью римского vobisque, Albani, populum omnem народа, моему и вашему счастью, Albanum Romam traducere in animo альбанцы,— вознамерился я весь альбанский народ перевести в est, civitatem dare plebi, primores in Рим, простому люду даровать patres legere, unam urbem, unam гражданство, старейшин зачислить rem publicam facere; ut ex uno в отцы, создать один город, одно quondam in duos populos divisa государство. Как один народ, quod primum dis immortalibus gratias ageretis, deinde uestrae ipsorum virtuti, hesternum id proelium fuit. Dimicatum est enim non magis cum hostibus quam, quae dimicatio maior atque periculosior est, cum proditione ac perfidia sociorum.

62

63

Albana res est, sic nunc in unum redeat." Ad haec Albana pubes, inermis ab armatis saepta, in variis voluntatibus communi tamen metu cogente, silentium tenet. Tum Tullus "Metti Fufeti" inquit, "si ipse discere posses fidem ac foedera seruare, uiuo tibi ea disciplina a me adhibita esset; nunc quoniam tuum insanabile ingenium est, at tu tuo supplicio doce humanum genus ea sancta credere quae a te violata sunt. Ut igitur paulo ante animum inter Fidenatem Romanamque rem ancipitem gessisti, ita iam corpus passim distrahendum dabis." Exinde duabus admotis quadrigis, in currus earum distentum inligat Mettium; deinde in diuersum iter equi concitati, lacerum in utroque curru corpus, qua inhaeserant uinculis membra, portantes. avertere omnes ab tanta foeditate spectaculi oculos. Primum ultimumque illud supplicium apud Romanos exempli parum memoris legum humanarum fuit: in aliis gloriari licet nulli gentium mitiores placuisse poenas. 29. Inter haec iam praemissi Albam erant equites qui multitudinem traducerent Romam. Legiones deinde ductae ad diruendam urbem.

составлявший общину альбанцев, был поделен некогда на два, так теперь пусть они воссоединятся в один”. На это альбанцы, безоружные в кольце вооруженных, хоть и думают об этом по-разному, но, объединенные общим страхом, отвечают молчанием. Тогда Тулл говорит: “Меттий Фуфетий, если бы и ты мог научиться хранить верность и соблюдать договоры, я бы тебя этому поучил, оставив в живых; но ты неисправим, а потому умри, и пусть твоя казнь научит человеческий род уважать святость того, что было осквернено тобою. Совсем недавно ты раздваивался душою меж римлянами и фиденянами, теперь раздвоишься телом”. Тут же подали две четверни, и царь приказал привязать Меттия к колесницам, потом пущенные в противоположные стороны кони рванули и, разодрав тело надвое, поволокли за собой прикрученные веревками члены. Все отвели глаза от гнусного зрелища. В первый раз и в последний воспользовались римляне этим способом казни, мало согласным с законами человечности; в остальном же можно смело сказать, что ни один народ не назначал более мягких наказаний. Между тем уже были посланы в Альбу всадники, чтобы перевести население в Рим, за ними шли легионы разрушать город.

63

64

Когда они вступили в ворота, не было вовсе смятения и безудержного отчаяния, обычного в только что взятом городе, где взломаны ворота, иди повалены стены, или не устояли защитники крепости,— и вот уже повсюду слышен вражеский крик, по улицам носятся вооруженные и все без разбора предается огню и мечу. sed silentium triste ac tacita maestitia А тут немая скорбь и молчаливое ita defixit omnium animos, ut prae горе сковали сердца: забывшись в metu obliti quid relinquerent, quid тревожном ожидании, не в силах решиться, люди спрашивали друг secum ferrent deficiente consilio у друга, что оставить, что брать с rogitantesque alii alios, nunc in собою, и то застывали на порогах, liminibus starent, nunc errabundi то блуждали по дому, чтобы domos suas ultimum illud visuri бросить на все последний взгляд. peruagarentur. Quae ubi intravere portas, non quidem fuit tumultus ille nec pavor qualis captarum esse urbium solet, cum effractis portis stratisue ariete muris aut arce vi capta clamor hostilis et cursus per urbem armatorum omnia ferro flammaque miscet;

Ut vero iam equitum clamor exire iubentium instabat, iam fragor tectorum quae diruebantur ultimis urbis partibus audiebatur puluisque ex distantibus locis ortus velut nube inducta omnia impleverat, raptim quibus quisque poterat elatis, cum larem ac penates tectaque in quibus natus quisque educatusque esset relinquentes exirent,

Но вот крики всадников, приказывавших уходить, зазвучали угрожающе, послышался грохот зданий, рушимых на краю города, и пыль, поднявшись в отдалении, окутала все, словно облако; тогда, второпях унося то, что каждый мог захватить, оставляя и Ларов с пенатами93, и стены, в которых родились и выросли, альбанцы стали уходить,—

93. Домашние, фамильные Лары, почитавшиеся наравне с Пенатами и Вестой как главные домашние божества, – обожествленные души предков и вообще покровители дома и имения. Их изображения вместе с изображениями Пенатов стояли в каждом доме у домашнего очага. Своих Ларов имела в гражданская община в целом.

iam continens agmen migrantium impleverat vias, et conspectus aliorum mutua miseratione integrabat lacrimas, vocesque etiam miserabiles exaudiebantur, mulierum praecipue, cum obsessa ab armatis templa augusta praeterirent ac velut captos relinquerent deos.

вот сплошная толпа переселяющихся заполнила улицы; вид чужого горя и взаимное сострадание исторгали из глаз новые слезы, слышались и жалостные женские вопли, особенно громкие, когда проходили мимо священных храмов, занятых вооруженными воинами, и как бы в плену оставляли богов. 64

65

После того как альбанцы покинули город, римляне все здания, passim publica priuataque omnia общественные и частные, сравнивают с землею, в один час tecta adaequat solo, unaque hora предав разрушению и гибели quadringentorum annorum opus труды четырех столетий94, которые стоял город Альба; храмы богов, quibus Alba steterat excidio ac ruinis однако,— так указано было царем dedit. Templis tamen deum--ita enim — были пощажены. Egressis urbe Albanis Romanus

edictum ab rege fuerat--temperatum est. 94. У Дионисия Галикарнасского (I, 74, 2), следующего тут Катону, основанная на расчетах цифра: 432 года. В поэтической традиции (см.: Вергилий Энеида, f, 272) говорится о "трех полных столетиях".

30. Roma interim crescit Albae ruinis. Duplicatur civium numerus; Caelius additur urbi mons, et quo frequentius habitaretur eam sedem Tullus regiae capit ibique habitavit.

Рим между тем с разрушением Альбы растет. Удваивается число граждан, к городу присоединяется Целийский холм95, а чтобы он заселялся быстрее и гуще, Тулл избирает его местом для царского дома и с той поры там и живет.

95. Целийский холм лежал к югу от Эсквилина. Археологические данные не позволяют точно установить время его заселения. Варрон (О латинском языке, V, 46) приписывает его освоение Ромулу, Цицерон (О государстве, II, 33) – Анку Марцию, Тацит (Анналы, 4, 65) – Тарквинию Древнему.

Principes Albanorum in patres ut ea quoque pars rei publicae cresceret legit, Iulios, Seruilios, Quinctios, Geganios, Curiatios, Cloelios; templumque ordini ab se aucto curiam fecit quae Hostilia usque ad patrum nostrorum aetatem appellata est.

Альбанских старейшин96 — Юлиев, Сервилиев, Квинтиев, Геганиев, Куриациев, Клелиев — он записал в отцы, чтобы росла и эта часть государственного целого; построил он и курию, священное место заседаний умноженного им сословия,— она вплоть до времени наших отцов звалась Гостилиевой97.

96. Перечисленные здесь роды были патрицианскими, но как считают исследователи, не коренными римскими. Поэтому они в выводили себя из Альбы. 97. Место собраний сената было освящено авгурским обрядом, почему и названо "templum" (см. примеч. 114 к кн. II). Постройку Гостилиевой курии приписывают царю Туллу Гостилию также Цицерон (О государстве, П, 31) и Варрон (О латинском языке, V, 155), но видимо, она была сооружена в VI-V вв. до н.э. представителями рода Гостилиев. Не раз перестраиваясь, она просуществовала до 52 г. до н.э., когда сгорела во время беспорядков в Риме. Вскоре она была заменена новой – Юлиевой.

Et ut omnium ordinum viribus

И, чтобы в каждое сословие 65

66

aliquid ex novo populo adiceretur equitum decem turmas ex Albanis legit, legiones et veteres eodem supplemento explevit et novas scripsit.

влилось подкрепление из нового народа, Тулл набрал из альбанцев десять турм98 всадников, старые легионы пополнил альбанцами, из них же составил новые.

98. Турма – 30 всадников. Значит, всего их из альбанцев было набрано 300, т.е. столько же, сколько было в Ромуловых трех центуриях.

Полагаясь на эти силы, Тулл объявляет войну сабинянам, которые в те времена лишь этрускам уступали в численности и воинской мощи. С обеих сторон были обиды и Utrimque iniuriae factae ac res nequiquam erant repetitae. Tullus ad тщетные требования удовлетворения. Тулл жаловался, Feroniae fanum mercatu frequenti торжище у храма negotiatores Romanos comprehensos что на людном 99 Феронии схвачены были римские querebatur, купцы; Hac fiducia virium Tullus Sabinis bellum indicit, genti ea tempestate secundum Etruscos opulentissimae viris armisque.

99. Ферония – древнеиталийская богиня; чтилась при горе Соракте, где был расположен ее храм и священная роща. У ее храма происходили многолюдные ярмарки.

Sabini suos prius in lucum confugisse ac Romae retentos. Hae causae belli ferebantur. Sabini haud parum memores et suarum virium partem Romae ab Tatio locatam et Romanam rem nuper etiam adiectione populi Albani auctam, circumspicere et ipsi externa auxilia.

сабиняне — что еще до того их люди бежали в священную рощу100 и были удержаны в Риме. Такие выставлялись предлоги к войне. Сабиняне отлично помнили, что в свое время Таций переместил в Рим часть их собственных воинских сил и что вдобавок римское государство еще усилилось недавним присоединением альбанского народа, а потому и сами стали осматриваться вокруг в поисках внешней помощи.

100. О "священной роще" ("убежище") см. выше в гл. 8, 5

Etruria erat vicina, proximi Etruscorum Veientes. Inde ob residuas bellorum iras maxime sollicitatis ad defectionem animis voluntarios traxere, et apud vagos quosdam ex inopi plebe etiam merces ualuit: publico auxilio nullo

Этрурия была по соседству, ближе всех из этрусков — вейяне. Там еще не остыло после прежних войн озлобленье, умы были особенно возбуждены и склонны к измене, и поэтому оттуда сабиняне привлекли 66

67

adiuti sunt ualuitque apud Veientes-- добровольцев, а кое-кого из неимущего сброда соблазнила nam de ceteris minus mirum est-pacta cum Romulo indutiarum fides. плата. Но от вейского государства сабиняне никакой помощи не получили, и вейяне остались верны условиям договора, заключенного с Ромулом (то, что прочие этруски не помогли сабинянам, не так удивительно). Cum bellum utrimque summa ope Так обе стороны всеми силами pararent vertique in eo res videretur готовились к войне, исход которой, казалось, зависел от того, кто utri prius arma inferrent, occupat нападет первым. Тулл, опережая Tullus in agrum Sabinum transire. противника, вторгся в Сабинскую область. Жестокая битва произошла близ Pugna atrox ad siluam Malitiosam fuit, ubi et peditum quidem robore, Злодейского леса, и победою римляне обязаны были не столько ceterum equitatu aucto nuper мощной пехоте, сколько недавно plurimum Romana acies ualuit. пополнившейся коннице. Ab equitibus repente inuectis turbati Внезапным ударом всадники ordines sunt Sabinorum, nec pugna смяли ряды сабинян, которые не смогли ни устоять в битве, ни без deinde illis constare nec fuga больших потерь спастись explicari sine magna caede potuit. бегством. После победы над сабинянами, 31. Deuictis Sabinis cum in magna когда и царь Тулл, и все римское gloria magnisque opibus regnum государство были в великой славе Tulli ac tota res Romana esset, и великой силе, царю и отцам nuntiatum regi patribusque est in донесли, что на Альбанской горе monte Albano lapidibus pluvisse. шел каменный дождь. Quod cum credi vix posset, missis ad Так как этому почти невозможно id visendum prodigium in conspectu было поверить, послали людей взглянуть на небывалое знамение, haud aliter quam cum grandinem и на их глазах, совсем как гонимый venti glomeratam in terras agunt ветрами на землю град, без счета crebri cecidere caelo lapides. сыпались с неба камни. Visi etiam audire vocem ingentem ex Посланные будто бы услышали summi cacuminis luco ut patrio ritu даже громовой голос с самой sacra Albani facerent, quae velut dis вершины горы — из рощи, повелевавший, чтобы альбанцы, quoque simul cum patria relictis по отеческому обычаю, совершали obliuioni dederant, et aut Romana жертвоприношения, о которых они 67

68

sacra susceperant aut fortunae, ut fit, забыли (как будто боги были брошены вместе с отечеством), и obirati cultum reliquerant deum. либо усвоили римские обряды, либо — как это часто бывает,— разгневавшись на судьбу, вовсе бросили почитать богов101. 101. Альбанская гора была центром культа Юпитера Латиариса, объединявшего 30 латинских племен, в том числе и римлян.

Romanis quoque ab eodem prodigio novendiale sacrum publice susceptum est, seu voce caelesti ex Albano monte missa--nam id quoque traditur--seu haruspicum monitu; mansit certe sollemne ut quandoque idem prodigium nuntiaretur feriae per novem dies agerentur.

Римляне из-за этого знамения тоже устроили девятидневное общественное священнослуженье — то ли, как передают иные, вняв небесному гласу с Альбанской горы, то ли по совету гаруспиков102; во всяком случае, и до сих пор всякий раз, как донесут о таком знамении, устанавливаются девять праздничных дней.

102. Гаруспики – истолкователи знамений, гадатели по внутренностям жертвенных животных и прорицатели. В Риме этой "этрусской науки" не знали и поэтому гаруспиков приглашали из Этрурии. Хотя истый римлянин Катон и удивлялся, как это гаруспики могут смотреть друг на друга без смеха, римляне постоянно обращались к ним вплоть до Ранней империи.

Немногим позже пришло моровое поветрие. Оно принесло с собой нежелание воевать, но воинственный царь не разрешал выпускать оружие из рук и был даже уверен, что здоровью молодежи военная служба полезней, чем пребывание дома. Так длилось до тех пор, покуда и сам он не был разбит долгой болезнью. Tunc adeo fracti simul cum corpore Тут вместе с телом был сломлен и sunt spiritus illi feroces ut qui nihil его свирепый дух, и тот, кто ante ratus esset minus regium quam раньше ничто не считал менее царственным, чем отдавать свои sacris dedere animum, repente помыслы священнодействиям, omnibus magnis paruisque теперь вдруг стал покорен всему superstitionibus obnoxius degeret — и важным предписаниям religionibusque etiam populum благочестия, и жалким impleret. суевериям,— обратив к богобоязненности и народ. Haud ita multo post pestilentia laboratum est. Unde cum pigritia militandi oreretur, nulla tamen ab armis quies dabatur a bellicoso rege, salubriora etiam credente militiae quam domi iuvenum corpora esse, donec ipse quoque longinquo morbo est implicitus.

68

69

Volgo iam homines eum statum rerum qui sub Numa rege fuerat requirentes, unam opem aegris corporibus relictam si pax veniaque ab dis impetrata esset credebant.

Все уже тосковали по временам Нумы и верили, что нет от болезни иного средства, кроме как испросить у богов мир и прощенье.

Передают, что царь сам, разбирая Ipsum regem tradunt voluentem записки Нумы, узнал из них о commentarios Numae, cum ibi quaedam occulta sollemnia sacrificia неких тайных жертвоприношениях Iovi Elicio facta invenisset, operatum Юпитеру Элицию и всецело his sacris se abdidisse; sed non rite отдался этим священнодействиям, initum aut curatum id sacrum esse, но то ли начал, то ли повел дело не по уставу; и не только что nec solum nullam ei oblatam никакое знамение не было ему caelestium speciem sed ira Iovis явлено, но неверный обряд sollicitati praua religione fulmine разгневал Юпитера, и Тулл, ictum cum domo conflagrasse. Tullus пораженный молнией, сгорел magna gloria belli regnavit annos вместе с домом. Царствовал он с duos et triginta. великой воинской славой тридцать два года. 32. Mortuo Tullo res, ut institutum По смерти Тулла вновь, как установилось искони, вся власть iam inde ab initio erat, ad patres перешла к отцам и они назначили redierat hique interregem nominauerant. Quo comitia habente интеррекса. На созванном им сходе народ избрал царем Анка Ancum Marcium regem populus 103 Марция ; отцы утвердили этот creavit; patres fuere auctores. Numae выбор. Анк Марций был внуком Pompili regis nepos filia ortus Ancus царя Нумы Помпилия, сыном его Marcius erat. дочери. 103. Анк Марций правил, по преданию, в 640-616 гг. до н.э. К нему возводили свое прозвище Марций Цари – одна из ветвей рода Марциев (на деле оно шло от жреческой должности Священного царя – см. II, 2, 1).

Qui ut regnare coepit et avitae gloriae memor et quia proximum regnum, cetera egregium, ab una parte haud satis prosperum fuerat aut neglectis religionibus aut praue cultis, longe antiquissimum ratus sacra publica ut ab Numa instituta erant facere, omnia ea ex commentariis regiis pontificem in album elata proponere in publico iubet. Inde et civibus otii cupidis et finitimis civitatibus facta spes in aui

Едва вступив на царство, он, памятуя о дедовской славе и единственной слабости прекрасного в остальном предыдущего царствования — упадке благочестия и искажении обрядов, а также полагая важнейшим, чтобы общественные священнодействия совершались в строгом согласии с уставами Нумы, приказал понтифику извлечь из записок царя все относящиеся сюда наставленья и, 69

70

mores atque instituta regem abiturum.

Igitur Latini cum quibus Tullo regnante ictum foedus erat sustulerant animos, et cum incursionem in agrum Romanum fecissent repetentibus res Romanis superbe responsum reddunt, desidem Romanum regem inter sacella et aras acturum esse regnum rati. Medium erat in Anco ingenium, et Numae et Romuli memor; et praeterquam quod aui regno magis necessariam fuisse pacem credebat cum in novo tum feroci populo, etiam quod illi contigisset otium sine iniuria id se haud facile habiturum; temptari patientiam et temptatam contemni, temporaque esse Tullo regi aptiora quam Numae.

Ut tamen, quoniam Numa in pace religiones instituisset, a se bellicae caerimoniae proderentur, nec gererentur solum sed etiam indicerentur bella aliquo ritu, ius ab antiqua gente Aequiculis quod nunc fetiales habent descripsit, quo res repetuntur.

начертав на доске, обнародовать. Это и гражданам, стосковавшимся по покою, и соседним государствам внушило надежду, что царь вернется к дедовским нравам и установленьям. И вот латины, с которыми при царе Тулле был заключен договор, расхрабрились и сделали набег на римские земли, а когда римляне потребовали удовлетворенья, дали высокомерный ответ в расчете на бездеятельность нового царя, который, полагали они, будет проводить свое царствование меж святилищ и алтарей. Анк, однако, был схож нравом не только с Нумою, но и с Ромулом; сверх того, он был убежден, что царствованию его деда, при тогдашней молодости и необузданности народа, спокойствие было гораздо нужнее и что достойного мира, который достался его деду, ему, Анку, так просто не добиться: терпенье его испытывают, чтобы, испытав, презирать, и, стало быть, время сейчас подходящее скорее для Тулла, чем для Нумы. Но, чтобы установить и для войн законный порядок, как Нума установил обряды для мирного времени, и чтобы войны не только велись, но и объявлялись по определенному чину, Анк позаимствовал у древнего племени эквиколов то право, каким ныне пользуются фециалы104, требуя удовлетворения.

104. О жреческой коллегии фециалов см. выше, прим. 85. Версия о заимствовании специального права у племени эквиколов объясняется тем, что его название неверно производили от лат.: aeqqum colere – "чтить справедливость". Экскурсы о фециальном праве мы находим у Ливия дважды: выше (в 24-й главе) был описан ритуал

70

71 заключения договора (при Тулле Гостилии), здесь описывается процедура объявления войн, введенная будто бы Анком Марцием. Другие источники приписывают все фециальное право Нуме. (Плутарх. Нума, 12). Эта процедура состояла из трех этапов: требование удовлетворения (возмещения); по истечении 30 дней – призывание богов в свидетели, и еще через три дня, после утвержденного народом решения Сената, – собственно объявление войны. Церемония объявления войны завершалась актом бросания копья в пределы противника. В начале III в. (когда расстояния до вражеских земель увеличились) участок "земли противника" был "учрежден" перед храмом Беллоны (см.: примеч. 72 к кн. X). Туда фециал и бросал копье.

Посол, придя к границам тех, от кого требуют удовлетворения, покрывает голову (покрывало это из шерсти) и говорит: “Внемли, Юпитер, внемлите рубежи племени такого-то (тут он называет имя); да слышит меня Вышний Закон. Я вестник всего римского народа, по праву и чести прихожу я послом, и словам моим да будет вера!” Peragit deinde postulata. Inde Iovem Далее он исчисляет все testem facit: "Si ego iniuste impieque требуемое. Затем берет в illos homines illasque res dedier mihi свидетели Юпитера: “Если exposco, tum patriae compotem me неправо и нечестиво требую я, чтобы эти люди и эти вещи были nunquam siris esse." выданы мне, да лишишь ты меня навсегда принадлежности к моему отечеству”. Haec, cum fines suprascandit, haec, Это произносит он, когда переступает рубеж, это же — quicumque ei primus vir obuius fuerit, haec portam ingrediens, haec первому встречному, это же — когда входит в ворота, это же — forum ingressus, paucis verbis когда войдет на площадь, изменяя carminis concipiendique iuris лишь немногие слова в iurandi mutatis, peragit. возвещении и заклятии. Если он не получает того, что Si non deduntur quos exposcit требует, то по прошествии diebus tribus et triginta--tot enim sollemnes sunt--peractis bellum ita тридцати трех дней (таков установленный обычаем срок) он indicit: объявляет войну так: "Audi, Iuppiter, et tu, Iane Quirine, Внемли, Юпитер, и ты, Янус Квирин, и все боги небесные, и вы, dique omnes caelestes, vosque земные, и вы, подземные,— terrestres vosque inferni, audite; ego внемлите! Вас я беру в свидетели тому, что этот народ (тут он называет, какой именно) нарушил Legatus ubi ad fines eorum venit unde res repetuntur, capite uelato filo--lanae uelamen est--"Audi, Iuppiter" inquit; "audite, fines"-cuiuscumque gentis sunt, nominat--; "audiat fas. Ego sum publicus nuntius populi Romani; iuste pieque legatus venio, verbisque meis fides sit."

71

72

vos testor populum illum"-quicumque est, nominat--"iniustum esse neque ius persoluere; sed de istis rebus in patria maiores natu consulemus, quo pacto ius nostrum

право и не желает его восстановить. Но об этом мы, первые и старейшие в нашем отечестве, будем держать совет, каким образом нам осуществить свое право”. Тут посол возвращается в Рим для совещания.

adipiscamur." Cum nuntius Romam ad consulendum redit. Без промедления царь в таких примерно словах запрашивает отцов: “Касательно тех вещей, требований, дел, о каковых отецотряженный римского народа квиритов известил отцаотряженного старых латинов и самих старых латинов; касательно всего того, что те не выдали, не выполнили, не возместили; касательно всего того, чему надлежит быть выданным, выполненным, возмещенным, объяви, какое твое сужденье” — так он обращается к тому, кто подает мнение первым. Тот в ответ: “Чистой и честной Tum ille: "Puro pioque duello quaerendas censeo, itaque consentio войной, по суждению моему, должно их взыскать; на это даю consciscoque." Inde ordine alii rogabantur; quandoque pars maior свое согласье и одобренье”. Потому по порядку были eorum qui aderant in eandem опрошены остальные; когда sententiam ibat, bellum erat большинство присутствующих consensum. Fieri solitum ut fetialis присоединилось к тому же hastam ferratam aut praeustam мнению, постановили воевать. sanguineam ad fines eorum ferret et Существовал обычай, чтобы non minus tribus puberibus фециал приносил к границам praesentibus diceret: противника копье с железным наконечником или кизиловое древко с обожженным концом и в присутствии не менее чем троих взрослых свидетелей говорил: Confestim rex his ferme verbis patres consulebat: "Quarum rerum litium causarum condixit pater patratus populi Romani Quiritium patri patrato Priscorum Latinorum hominibusque Priscis Latinis, quas res nec dederunt nec soluerunt nec fecerunt, quas res dari fieri solui oportuit, dic" inquit ei quem primum sententiam rogabat, "quid censes?"

72

73

"Quod populi Priscorum Latinorum hominesque Prisci Latini adversus populum Romanum Quiritium fecerunt deliquerunt, quod populus Romanus Quiritium bellum cum Priscis Latinis iussit esse senatusque populi Romani Quiritium censuit consensit consciuit ut bellum cum Priscis Latinis fieret, ob eam rem ego populusque Romanus populis Priscorum Latinorum hominibusque Priscis Latinis bellum indico facioque." Id ubi dixisset, hastam in fines eorum emittebat.

“Так как народы старых латинов и каждый из старых латинов провинились и погрешили против римского народа квиритов, так как римский народ квиритов определил быть войне со старыми латинами и сенат римского народа квиритов рассудил, согласился и одобрил, чтобы со старыми латинами была война, того ради я и римский народ народам старых латинов и каждому из старых латинов объявляю и приношу войну”. Произнесши это, он бросал копье в пределы противника.

Вот таким образом потребовали тогда от латинов удовлетворения и объявили им войну; этот порядок переняли потомки. 33. Ancus demandata cura sacrorum Поручив попеченье о священнодействиях фламинам и flaminibus sacerdotibusque aliis, exercitu novo conscripto profectus, другим жрецам, Анк с вновь набранным войском ушел на Politorium, urbem Latinorum, vi войну. Латинский город Политорий cepit; secutusque morem regum он взял приступом, все его priorum, qui rem Romanam население по примеру auxerant hostibus in civitatem предыдущих царей, принимавших accipiendis, multitudinem omnem неприятелей в число граждан и Romam traduxit. тем увеличивавших римское государство, перевел в Рим, и, подобно тому как подле Et cum circa Palatium, sedem Палатина — обиталища veterum Romanorum, Sabini древнейших римлян — сабиняне Capitolium atque arcem, Caelium заселили Капитолий и крепость, а montem Albani implessent, альбанцы Целийский холм, новому Aventinum novae multitudini отведен был datum. Additi eodem haud ita multo пополнению 105 Авентин . Туда же были post, Tellenis Ficanaque captis, novi приселены новые граждане и ciues. немного спустя, по взятии Теллен и Фиканы. Hoc tum modo ab Latinis repetitae res ac bellum indictum, moremque eum posteri acceperunt.

105. Авентин, отделенный долиной от остальных римских холмов, до 49 г. до н.э. оставался за пределами померия (см. ниже, прим. 138). В отличие от "патрицианского" Капитолия был заселен в основном плебеями.

Politorium inde rursus bello

На Политорий пришлось двинуться 73

74

войною еще раз, так как опустевший город заняли старые латины; это заставило римлян разрушить Политорий, чтобы он не служил постоянным пристанищем для неприятелей. В конце концов все силы латинов Postremo omni bello Latino 106 Medulliam compulso, aliquamdiu ibi были оттеснены к Медуллии , где довольно долго военное счастье Marte incerto, varia victoria было непостоянным — сражались pugnatum est; nam et urbs tuta munitionibus praesidioque firmata с переменным успехом: и самый ualido erat, et castris in aperto positis город был надежно защищен укрепленьями и сильной охраной, aliquotiens exercitus Latinus и в открытом поле латинское comminus cum Romanis signa войско, став лагерем, несколько contulerat. раз схватывалось с римлянами врукопашную. repetitum quod vacuum occupaverant Prisci Latini, eaque causa diruendae urbis eius fuit Romanis ne hostium semper receptaculum esset.

106. Медуллия – сабинский городок в Лации к северо-западу от Тибура.

Ad ultimum omnibus copiis conisus Ancus acie primum uincit; inde ingenti praeda potens Romam redit, tum quoque multis milibus Latinorum in civitatem acceptis, quibus, ut iungeretur Palatio Aventinum, ad Murciae datae sedes.

Наконец Анк, бросив в дело все свои силы, выиграл сражение и, обогатившись огромной добычей, возвратился в Рим; тут тоже многие тысячи латинов были приняты в число граждан, а для поселения им отведено было место близ алтаря Мурции107 — чтобы соединился Авентин с Палатином.

107. Мурция – древнее римское божество, ее место в иерархии римских богов неизвестно. Святилище Мурции находилось у подножия Авентина, юго-восточная часть которого некогда будто бы называлась Мурком.

Ianiculum quoque adiectum, non inopia loci sed ne quando ea arx hostium esset. Id non muro solum sed etiam ob commoditatem itineris ponte sublicio, tum primum in Tiberi facto, coniungi urbi placuit.

Яникул108 был тоже присоединен к городу — не оттого, что не хватало места, но чтобы не смогли здесь когда-нибудь укрепиться враги. Решено было не только обнести этот холм стеною, но и — ради удобства сообщения — соединить с городом Свайным мостом, который тогда впервые был построен на Тибре.

108. Яникул – единственный из холмов Рима находился на западном (правом) берегу Тибра. Вряд ли он был присоединен к Риму в столь давние времена. Возможно, он был лишь укреплен, чтобы обезопасить Свайный мост, служивший торговым нуждам.

Quiritium quoque fossa, haud

Ров Квиритов, немаловажное 74

75

parvum munimentum a planioribus укрепление на равнинных подступах к городу, тоже дело aditu locis, Anci regis opus est. царя Анка. Ingenti incremento rebus auctis, cum Огромный приток населения увеличил государство, а в таком in tanta multitudine hominum, многолюдном народе потерялось discrimine recte an perperam facti confuso, facinora clandestina fierent, ясное различие между хорошими и дурными поступками, стали carcer ad terrorem increscentis audaciae media urbe imminens foro совершаться тайные преступления, и поэтому в aedificatur. устрашение все возраставшей дерзости негодяев возводится тюрьма посреди города109, над самым форумом. 109. Тюрьма (Carcer Mamertinus) находилась у подножия Капитолия, между храмом Согласия и Курией. Тюремное заключение в Риме не применялось как мера наказания за преступление. Аресту могли подвергаться несостоятельные должники, люди, чье пребывание на свободе было небезопасно для государства и других граждан; в тюрьме также приводились в исполнение телесные наказания и совершалась смертная казнь.

Nec urbs tantum hoc rege creuit sed И не только город, но и его владения расширились в это etiam ager finesque. Silua Maesia царствование. Отобрав у вейян 110 Veientibus adempta usque ad mare Месийский лес , римляне распространили свою власть до imperium prolatum et in ore Tiberis самого моря, и при устье Тибра был основан город Остия; вокруг Ostia urbs condita, salinae circa него стали добывать соль111; в factae, egregieque rebus bello gestis ознаменованье военных успехов перестроили храм Юпитера aedis Iovis Feretri amplificata. Феретрия.

110. Месийский лес – находился, видимо, к югу от Тибра. 111. Римские авторы единодушно приписывают основание Остии Анку Марцию. Археологические данные свидетельствуют о том, что Остия была первой римской колонией, основанной в 22 км от Рима в левом устье Тибра не ранее IV в. до н.э., в целях укрепления военно-морских позиций Рима. Возможно, однако, что колония была выведена на место более раннего поселения, возникшего действительно во времена Анка Марция в связи с открытием там соляных разработок.

В царствование Анка в Рим 34. Anco regnante Lucumo, vir переселился Лукумон112, человек impiger ac divitiis potens, Romam commigravit cupidine maxime ac spe деятельный и сильный своим богатством; в Рим его привело magni honoris, cuius adipiscendi прежде всего властолюбие и Tarquiniis--nam ibi quoque надежда на большие почести, peregrina stirpe oriundus erat-каких он не мог достигнуть в 75

76

facultas non fuerat.

Тарквиниях, потому что и там был отпрыском чужеземного рода.

112. Лукумон – у этрусков правитель города. В данном случае это ложная этимология для praenomen Тарквиния – Lucius (см. I, 34, 10).

Demarati Corinthii filius erat, qui ob Был он сыном коринфянина Демарата113, который из-за seditiones domo profugus cum Tarquiniis forte consedisset, uxore ibi междоусобиц бежал из родного ducta duos filios genuit. Nomina his города, волей случая поселился в Тарквиниях, там женился и родил Lucumo atque Arruns fuerunt. двоих сыновей. Звались они Lucumo superfuit patri bonorum Лукумон и Аррунт. Лукумон omnium heres: Arruns prior quam пережил отца и унаследовал все pater moritur uxore gravida relicta. его добро. Аррунт умер еще при Nec diu manet superstes filio pater; жизни отца, оставив жену беременной. Впрочем, отец пережил сына ненадолго, 113. Демарат, по преданию, отпрыск царского рода, бежавший со своими людьми в Этрурию после свержения коринфских царей (655 г. до н.э.). Связи Коринфа с Этрурией в VII в. до н.э. засвидетельствованы археологически. Сведение воедино рассказов о Демарате, переселенце из Коринфа, и о Тарквинии, переселенце из Этрурии, – ученый домысел ранних римских историков.

он скончался, не зная, что qui cum, ignorans nurum ventrem ferre, immemor in testando nepotis невестка носит в чреве, и потому decessisset, puero post aui mortem in не упомянул в завещании внука. Родившийся после смерти деда nullam sortem bonorum nato ab мальчик, не имея никакой доли в inopia Egerio inditum nomen. его богатстве, получил из-за Lucumoni contra, omnium heredi бедности имя Эгерия114. А в bonorum, cum divitiae iam animos Лукумоне, который унаследовал facerent, все отцовское добро, уже само богатство порождало честолюбие, 114. Ср.: лат. egere – "нуждаться".

еще усилившееся, когда он взял в супруги Танаквиль. Эта женщина была самого высокого рода, и не легко ей было смириться с тем, что по браку положенье ее ниже, чем по рождению. Spernentibus Etruscis Lucumonem Так как этруски презирали Лукумона, сына изгнанникаexsule advena ortum, ferre пришлеца, она не могла снести indignitatem non potuit, oblitaque унижения и, забыв о природной ingenitae erga patriam caritatis dummodo virum honoratum videret, любви к отечеству, решила покинуть Тарквинии — только бы consilium migrandi ab Tarquiniis видеть супруга в почете. cepit. auxit ducta in matrimonium Tanaquil, summo loco nata et quae haud facile iis in quibus nata erat humiliora sineret ea quo innupsisset.

76

77

Самым подходящим для этого Roma est ad id potissima visa: in городом ей показался Рим: среди novo populo, ubi omnis repentina atque ex virtute nobilitas sit, futurum молодого народа, где вся знать locum forti ac strenuo viro; regnasse недавняя и самая знатность приобретена доблестью, там-то и Tatium Sabinum, arcessitum in место мужу храброму и regnum Numam a Curibus, et деятельному. Ведь царствовал Ancum Sabina matre ortum там сабинянин Таций, ведь nobilemque una imagine Numae призван был туда на царство Нума esse. из Кур, ведь и Анк, рожденный

Facile persuadet ut cupido honorum et cui Tarquinii materna tantum patria esset. Sublatis itaque rebus amigrant Romam.

Ad Ianiculum forte ventum erat; ibi ei carpento sedenti cum uxore aquila suspensis demissa leviter alis pilleum aufert, superque carpentum cum magno clangore volitans rursus velut ministerio divinitus missa capiti apte reponit; inde sublimis abiit. Accepisse id augurium laeta dicitur Tanaquil, perita ut volgo Etrusci caelestium prodigiorum mulier. Excelsa et alta sperare complexa virum iubet: eam alitem ea regione caeli et eius dei nuntiam venisse; circa summum culmen hominis auspicium fecisse; levasse humano superpositum capiti decus ut divinitus eidem redderet.

Has spes cogitationesque secum

матерью-сабинянкой, знатен одним только предком — Нумою. Танаквиль без труда убедила мужа, который и сам жаждал почестей; да и Тарквинии были ему отечеством лишь со стороны матери. Снявшись с места со всем имуществом, они отселяются в Рим. Доезжают они волей случая до Яникула, а там орел плавно, на распростертых крыльях, спускается к Лукумону, восседающему с женою на колеснице, и уносит его шапку, чтобы, покружив с громким клекотом, вновь возложить ее на голову, будто исполняя поручение божества; затем улетает ввысь. Танаквиль, женщина сведущая, как вообще этруски, в небесных знаменьях, с радостью приняла это провозвестье. Обнявши мужа, она велит ему надеяться на высокую и великую участь: такая прилетала к нему птица, с такой стороны неба, такого бога вестница; облетев вокруг самой маковки, она подняла кверху убор, возложенный на человеческую голову, чтобы возвратить его как бы от божества. С такими надеждами и мыслями 77

78

въехали они в город и, обзаведясь portantes urbem ingressi sunt, там домом, назвались именем domicilioque ibi comparato L. 115 Tarquinium Priscum edidere nomen. Луция Тарквиния Древнего . 115. Понятно, что произвище "Древний" могло быть дано ему только потомками, чтобы различать двух царствовавших в Риме Тарквиниев. Не исключено, что и прозвище "Гордый" такого же происхождения.

Romanis conspicuum eum novitas divitiaeque faciebant; et ipse fortunam benigno adloquio, comitate inuitandi beneficiisque quos poterat sibi conciliando adiuuabat, donec in regiam quoque de eo fama perlata est.

Notitiamque eam breui apud regem liberaliter dextereque obeundo officia in familiaris amicitiae adduxerat iura, ut publicis pariter ac priuatis consiliis bello domique interesset et per omnia expertus postremo tutor etiam liberis regis testamento institueretur. 35. Regnavit Ancus annos quattuor et viginti, cuilibet superiorum regum belli pacisque et artibus et gloria par. Iam filii prope puberem aetatem erant. Eo magis Tarquinius instare ut quam primum comitia regi creando fierent.

Quibus indictis sub tempus pueros venatum ablegavit. Isque primus et petisse ambitiose regnum et orationem dicitur habuisse ad conciliandos plebis animos compositam:

Человек новый и богатый, Луций Тарквиний обратил на себя внимание римлян и сам помогал своей удаче радушным обхожденьем и дружелюбными приглашениями, услугами и благодеяньями, которые оказывал, кому только мог, покуда молва о нем не донеслась и до царского дворца. А сведя знакомство с царем, он охотно принимал поручения, искусно их исполнял и скоро достиг того, что на правах близкой дружбы стал бывать на советах и общественных и частных и в военное и в мирное время. Наконец, войдя во все дела, он был назначен по завещанию опекуном царских детей. Анк царствовал двадцать четыре года; искусством и славою в делах войны и мира он был равен любому из предшествовавших царей. Сыновья его были уже почти взрослыми. Тем сильнее настаивал Тарквиний, чтобы как можно скорей состоялось собрание, которое избрало бы царя, а к тому времени, на какое оно было назначено, отправил царских детей на охоту. Он, как передают, был первым, кто искательством домогался царства и выступил с речью, составленною для привлеченья сердец простого народа. 78

79

Он, говорил Тарквиний, не ищет ничего небывалого, ведь он не первым из чужеземцев (чему всякий мог бы дивиться или негодовать), но третьим притязает на царскую власть в Риме: и Таций из врага даже — не просто из чужеземца — был сделан царем, и Нума, незнакомый с городом, не стремившийся к власти, самими римлянами был призван на царство, а он, Тарквиний, с того времени, se ex quo sui potens fuerit Romam как стал распоряжаться собой, cum coniuge ac fortunis omnibus переселился в Рим с супругой и commigrasse; maiorem partem всем имуществом. В Риме, не в aetatis eius qua civilibus officiis fungantur homines, Romae se quam прежнем отечестве, прожил он большую часть тех лет жизни, in vetere patria uixisse; какие человек уделяет гражданским обязанностям. И дома и на военной службе, под domi militiaeque sub haud paenitendo magistro, ipso Anco rege, рукою безукоризненного наставника, самого царя Анка, Romana se iura, Romanos ritus didicisse; obsequio et obseruantia in изучил он законы римлян, обычаи римлян. В повиновении и почтении regem cum omnibus, benignitate к царю он мог поспорить со всеми, erga alios cum rege ipso certasse. а в добром расположении ко всем прочим с самим царем. Haec eum haud falsa memorantem Это не было ложью, и народ с ingenti consensu populus Romanus великим единодушием избрал его на царство. Потому-то он, человек, regnare iussit. Ergo virum cetera в остальном достойный, и на egregium secuta, quam in petendo habuerat, etiam regnantem ambitio царстве не расстался с тем искательством, какое выказал, est; nec minus regni sui firmandi домогаясь власти116. Не меньше quam augendae rei publicae memor заботясь об укреплении своего centum in patres legit qui deinde владычества, чем о расширении minorum gentium sunt appellati, государства, он записал в отцы сто factio haud dubia regis cuius человек, которые с тех пор beneficio in curiam venerant. звались отцами младших родов; они держали, конечно, сторону царя, чье благодеянье открыло им доступ в курию. cum se non rem novam petere, quippe qui non primus, quod quisquam indignari mirariue posset, sed tertius Romae peregrinus regnum adfectet; et Tatium non ex peregrino solum sed etiam ex hoste regem factum, et Numam ignarum urbis, non petentem, in regnum ultro accitum:

79

80 116. Римские историки не допускали мысли об этрусском завоевании Рима, но все-таки исподволь старались бросить тень на законность царской власти Тарквиниев. Царствовал Тарквиний Древний, по преданию, в 616- 578 гг. до н.э.

Bellum primum cum Latinis gessit et oppidum ibi Apiolas vi cepit; praedaque inde maiore quam quanta belli fama fuerat reuecta ludos opulentius instructiusque quam priores reges fecit. Tum primum circo qui nunc maximus dicitur designatus locus est. Loca divisa patribus equitibusque ubi spectacula sibi quisque facerent; fori appellati;

Войну он вел сначала с латинами и взял приступом город Апиолы; вернувшись с добычей, большей, чем позволяло надеяться общее мнение об этой войне, он устроил игры, обставленные с великолепием, невиданным при прежних царях. Тогда впервые отведено было место для цирка, который ныне зовется Большим117. Были определены места для отцов и всадников118, чтобы всякий из них мог сделать для себя сиденья.

117. Большой цирк (Circus Maximus), самый древний на территории Рима, был расположен в долине между Палатином и Авентином. Естественным амфитеатром служили склоны холмов. Впоследствии в низине была оборудована овальная арена. 118. Специальные места для сенаторов были отведены впервые в 194 г. до н.э., для всадников – в 67 г. до н.э.

spectavere furcis duodenos ab terra spectacula alta sustinentibus pedes. Ludicrum fuit equi pugilesque ex Etruria maxime acciti. Sollemnes deinde annui mansere ludi, Romani magnique varie appellati.

Смотрели с помостов, настланных на подпорах высотою в двенадцать футов. В представлении участвовали упряжки и кулачные бойцы, в большинстве приглашенные из Этрурии. С этого времени вошли в обычай ежегодные игры, именуемые Римскими или, иначе, Великими119.

119. Римские (Великие) игры действительно начали проводиться под этрусским влиянием и до того как стали ежегодными (видимо, не позднее 326 г.), были вотивными, т.е. давались по обету – в благодарность богам за какую-нибудь особую службу (обычно – победу).

Тем же самым царем распределены были между priuatis aedificanda divisa sunt loca; частными лицами участки для строительства вокруг форума; porticus tabernaeque factae. возведены портик120 и лавки. Ab eodem rege et circa forum

120. Первый портик классического греческого образца был сооружен в Риме в 193 г. до н.э. М. Эмилием Лепидом. Для описываемого периода употребление этого термина – анахронизм.

80

81

36. Muro quoque lapideo circumdare urbem parabat cum Sabinum bellum coeptis intervenit. Adeoque ea subita res fuit ut prius Anienem transirent hostes quam obuiam ire ac prohibere exercitus Romanus posset.

Тарквиний собирался также обвести город каменною стеной, но помешала сабинская война. Она началась столь внезапно, что враги успели перейти Аниен прежде, чем римское войско смогло выступить им навстречу.

Поэтому Рим был в страхе, а первая битва, кровопролитная для обеих сторон, ни одной не дала перевеса. Когда затем враги увели войска назад в лагерь и дали римлянам время подготовиться к войне заново, Тарквиний рассудил, что силам его особенно недостает всадников, и решил к Рамнам, Тициям и Луцерам — центуриям, которые были учреждены Ромулом,— добавить новые, сохранив их на будущее памятником Тарквиниева имени. Id quia inaugurato Romulus fecerat, А так как Ромул учредил центурии по совершении птицегаданья, то negare Attus Nauius, inclitus ea Атт Навий, славный в то время tempestate augur, neque mutari авгур, объявил, что нельзя ничего neque novum constitui nisi aues ни изменить, ни учредить наново, addixissent posse. Ex eo ira regi если того не позволят птицы. Это mota; eludensque artem ut ferunt, вызвало гнев царя, и он, как "Age dum" inquit, "diuine tu, рассказывают, насмехаясь над inaugura fierine possit quod nunc искусством гадания, промолвил: ego mente concipio." “Ну-ка, ты, божественный, посмотри по птицам, может ли исполниться то, что я сейчас держу в уме”. Когда же тот, совершив Cum ille augurio rem expertus profecto futuram dixisset, "Atqui hoc птицегаданье, сказал, что это animo agitaui" inquit, "te novacula непременно сбудется, царь ответил: “А загадал-то я, чтобы ты cotem discissurum. Cape haec et бритвой рассек оселок. Возьми же perage quod aues tuae fieri posse одно и другое и сделай то, что, как portendunt." Tum illum haud возвестили тебе твои птицы, cunctanter discidisse cotem ferunt. может быть исполнено”. Тогда жрец, как передают, без Itaque trepidatum Romae est; et primo dubia victoria, magna utrimque caede pugnatum est. Reductis deinde in castra hostium copiis datoque spatio Romanis ad comparandum de integro bellum, Tarquinius equitem maxime suis deesse viribus ratus ad Ramnes, Titienses, Luceres, quas centurias Romulus scripserat, addere alias constituit suoque insignes relinquere nomine.

81

82

промедленья рассек оселок. Statua Atti capite uelato, quo in loco Изваяние Атта с покрытою головой стоит на том месте, где это res acta est in comitio in gradibus случилось: на Комиции121, на ipsis ad laevam curiae fuit, cotem самих ступенях, по левую руку от quoque eodem loco sitam fuisse курии. И камень, говорят, был memorant ut esset ad posteros положен на том же месте, чтобы miraculi eius monumentum. он напоминал потомкам об этом чуде. 121. Комиций (букв. – "сходбище") – место народных собраний в Риме. Примыкал к Форуму. Выше него (по склону холма) стояла Курия. "Ступенями" располагались места для собравшихся.

А уважение к птицегаданию и достоинству авгуров стало так велико, что с тех пор никакие дела — ни на войне, ни в мирные дни — не велись без того, чтобы не вопросить птиц: народные собрания, сбор войска, важнейшие дела отменялись, если не дозволяли птицы. Neque tum Tarquinius de equitum И в тот раз тоже — все centuriis quicquam mutavit; numero касавшееся всаднических центурий Тарквиний оставил alterum tantum adiecit, ut mille et octingenti equites in tribus centuriis неизменным и лишь прибавил к числу всадников еще столько же, essent. так что в трех центуриях их стало тысяча восемьсот122. Auguriis certe sacerdotioque augurum tantus honos accessit ut nihil belli domique postea nisi auspicato gereretur, concilia populi, exercitus vocati, summa rerum, ubi aues non admisissent, dirimerentur.

122. Непонятно, каким образом получена цифра 1800 (такое число всадников установилось после реорганизации войска, проведенной Сервием Туллием; см. I, 43, 89). При удвоении общего числа 600 всадников, из которых 300 были учреждены Ромулом (I, 13, 8) и 300 – Туллом Гостилием (I, 30, 3) должно было получиться 1200. Видимо, Ливий включает в исходное число и 300 "быстрых" (см. примеч. 60).

Вновь набранные всадники были названы “младшими” и причислены к прежним центуриям, которые сохранили свои наименования. А нынешнее их прозвание “шесть центурий” происходит от удвоившейся тогда численности. 37. Hac parte copiarum aucta iterum Когда эта часть войска были пополнена, вновь сразились с cum Sabinis confligitur. Sed praeterquam quod viribus creuerat сабинянами. Но, подкрепив Romanus exercitus, ex occulto etiam новыми силами свое войско, Posteriores modo sub iisdem nominibus qui additi erant appellati sunt; quas nunc quia geminatae sunt sex vocant centurias.

82

83

additur dolus, missis qui magnam vim lignorum, in Anienis ripa iacentem, ardentem in flumen conicerent; ventoque iuvante accensa ligna et pleraque in ratibus impacta sublicisque cum haererent, pontem incendunt.

римляне, кроме того, прибегли и к хитрости: были посланы люди, чтобы зажечь и спустить в Аниен множество деревьев, лежавших по берегам речки; ветер раздувал пламя, горящие деревья, большей частью наваленные на плоты, застревали у свай, и мост загорелся123.

123. Речь идет не о Свайном мосте (Pons Sublicius), а о мосте через реку Аниен, построенном сабинянами.

И это тоже напугало сабинян во время битвы и вдобавок помешало им бежать, когда они были рассеяны; множество их, хоть и спаслось от врага, нашло свою гибель в реке. Их щиты, принесенные течением к Риму, были замечены в Тибре и дали знать о победе едва ли не раньше, чем успела прийти весть о ней. Eo proelio praecipua equitum gloria В этой битве главная слава досталась всадникам. fuit; utrimque ab cornibus positos, cum iam pelleretur media peditum Поставленные, как рассказывают, на обоих крыльях, они, когда suorum acies, ita incurrisse ab пеший строй посреди стал уже lateribus ferunt, ut non sisterent поддаваться, ударили с боков так, modo Sabinas legiones ferociter что не только остановили instantes cedentibus, sed subito in сабинские легионы, жестоко fugam averterent. теснившие дрогнувшую пехоту, но неожиданно обратили их в бегство. Montes effuso cursu Sabini petebant, Сабиняне врассыпную бросились к горам, но немногие их достигли — et pauci tenuere: maxima pars, ut большинство, как уже говорилось, ante dictum est, ab equitibus in было загнано конницей в реку. flumen acti sunt. Ea quoque res in pugna terrorem attulit Sabinis, et fusis eadem fugam impedit; multique mortales cum hostem effugissent in flumine ipso periere, quorum fluitantia arma ad urbem cognita in Tiberi prius paene quam nuntiari posset insignem victoriam fecere.

Tarquinius, instandum perterritis ratus, praeda captiuisque Romam missis, spoliis hostium--id votum Volcano erat--ingenti cumulo accensis, pergit porro in agrum Sabinum exercitum inducere;

Тарквиний, решив продолжать наступление на перепуганного врага, отсылает добычу и пленных в Рим и, сложив огромный костер из вражьих доспехов (таков был обет Вулкану)124, ведет войско дальше, в землю сабинян. 83

84 124. Вулкан – древний италийский бог разрушительного и очистительного пламени. Вулкану служил один из 12 младших фламинов. В более поздние времена Вулкан был отождествлен с греческим Гефестом.

et quamquam male gesta res erat nec И, хотя дела их шли плохо и на лучшее надеяться было нечего, gesturos melius sperare poterant, однако, поскольку для tamen, quia consulendi res non dabat размышлений времени не оставалось, сабиняне вышли spatium, ire obuiam Sabini навстречу с наспех набранным войском; разбитые снова и tumultuario milite; iterumque ibi потеряв на этот раз почти все, они fusi, perditis iam prope rebus pacem запросили мира. petiere. 38. Collatia et quidquid citra Collatiam agri erat Sabinis ademptum; Egerius--fratris hic filius erat regis--Collatiae in praesidio relictus. Deditosque Collatinos ita accipio eamque deditionis formulam esse:

Коллация125 и все земли по сю сторону Коллации были отняты у сабинян. Эгерий, царский племянник, был оставлен в Коллации с отрядом. Коллатинцы сдались, и, насколько мне известно, порядок сдачи был таков.

125. Коллация находилась в 7-8 км к востоку от Рима.

Царь спросил: “Это вы — послы и ходатаи, посланные коллатинским народом, чтобы отдать в наши руки себя самих и коллатинский народ?” — “Мы”.— “Властен ли над собою коллатинский народ?” — “Властен”.— “Отдаете ли вы коллатинский народ, поля, воду, пограничные знаки, храмы, утварь, все, принадлежащее богам и людям, в мою и народа римского власть?” — “Отдаем”.— “А я принимаю”. Завершив сабинскую войну, Bello Sabino perfecto Tarquinius Тарквиний триумфатором triumphans Romam redit. Inde возвращается в Рим. Потом он Priscis Latinis bellum fecit; пошел войной на старых латинов. Здесь ни разу не доходило до ubi nusquam ad universae rei dimicationem ventum est, ad singula битвы, от которой зависел бы исход всей войны,— захватывая oppida circumferendo arma omne города по одному, царь покорил nomen Latinum domuit. rex interrogavit: "Estisne vos legati oratoresque missi a populo Collatino ut vos populumque Collatinum dederetis?"--"Sumus."--"Estne populus Collatinus in sua potestate?"--"Est."--"Deditisne vos populumque Collatinum, urbem, agros, aquam, terminos, delubra, utensilia, divina humanaque omnia, in meam populique Romani dicionem?"--"Dedimus."--"At ego recipio."

84

85

весь народ латинов. Корникул, Старая Фикулея, Камерия, Крустумерия, Америола, Медуллия, Номент — вот города, взятые у старых латинов или у тех, кто их поддерживал. Затем был заключен мир. С этого времени Тарквиний Maiore inde animo pacis opera incohata quam quanta mole gesserat обращается к мирной bella, ut non quietior populus domi деятельности с усердьем, превышавшим усилия, отданные esset quam militiae, fuisset. войне; он хотел, чтобы у народа было и дома не меньше дел, чем в походе. Так, возвратясь к начинанию, Nam et muro lapideo, cuius расстроенному сабинской войною, exordium operis Sabino bello turbatum erat, urbem qua nondum он стал обносить каменною стеной город в тех местах, где не успел munierat cingere parat, et infima еще соорудить укрепленья; так, он urbis loca circa forum aliasque interiectas collibus conualles, quia ex осушил в городе низкие места вокруг форума и другие низины planis locis haud facile euehebant между холмами, проведя к Тибру aquas, cloacis fastigio in Tiberim вырытые с уклоном каналы (ибо с ductis siccat, ровных мест нелегко было отвести воды); et aream ad aedem in Capitolio Iovis так, он заложил — во исполнение данного в сабинскую войну обета quam voverat bello Sabino, iam — основание храма Юпитера на Капитолии, уже предугадывая praesagiente animo futuram olim душой грядущее величие этого amplitudinem loci, occupat места. Corniculum, Ficulea vetus, Cameria, Crustumerium, Ameriola, Medullia, Nomentum, haec de Priscis Latinis aut qui ad Latinos defecerant, capta oppida. Pax deinde est facta.

fundamentis. 39. Eo tempore in regia prodigium visu euentuque mirabile fuit. Puero dormienti, cui Seruio Tullio fuit nomen, caput arsisse ferunt multorum in conspectu;

В это время в царском доме случилось чудо, дивное и по виду, и по последствиям. На глазах у многих, гласит предание, пылала голова спящего мальчика по имени Сервий Туллий126.

126. Более древний вариант легенды – о зачатии Сервия Туллия от пламени очага см., например, у Овидия (Фасты, VI, 631 сл.). У Цицерона (О государстве, II, 37) мы, напротив, находим (еще до Ливия) дальнейшую рационализацию мифа: "Царь не мог не заметить искры ума, уже тогда горевшей в мальчике".

plurimo igitur clamore inde ad

Многоголосый крик, вызванный 85

86

tantae rei miraculum orto excitos reges, et cum quidam familiarium aquam ad restinguendum ferret, ab regina retentum, sedatoque eam tumultu moveri vetuisse puerum donec sua sponte experrectus esset; mox cum somno et flammam abisse. Tum abducto in secretum viro Tanaquil "Viden tu puerum hunc" inquit, "quem tam humili cultu educamus? Scire licet hunc lumen quondam rebus nostris dubiis futurum praesidiumque regiae adflictae; proinde materiam ingentis publice priuatimque decoris omni indulgentia nostra nutriamus."

Inde puerum liberum loco coeptum haberi erudirique artibus quibus ingenia ad magnae fortunae cultum excitantur. Evenit facile quod dis cordi esset: iuvenis euasit vere indolis regiae nec, cum quaereretur gener Tarquinio, quisquam Romanae iuventutis ulla arte conferri potuit, filiamque ei suam rex despondit.

Hic quacumque de causa tantus illi honos habitus credere prohibet serva natum eum parvumque ipsum servisse. Eorum magis sententiae sum qui Corniculo capto Ser. Tulli, qui princeps in illa urbe fuerat, gravidam viro occiso uxorem, cum inter reliquas captiuas cognita esset,

столь изумительным зрелищем, привлек и царя с царицей, а когда кто-то из домашних принес воды, чтобы залить огонь, царица остановила его. Прекратила она и шум, запретив тревожить мальчика, покуда тот сам не проснется. Вскоре вместе со сном исчезло и пламя. Тогда, отведя мужа в сторону, Танаквиль говорит: “Видишь этого мальчика, которому мы даем столь низкое воспитание? Можно догадаться, что когданибудь, в неверных обстоятельствах, он будет нашим светочем, оплотом униженного царского дома. Давай же того, кто послужит к великой славе и государства, и нашей, вскормим со всею заботливостью, на какую способны”. С этой поры с ним обходились как с сыном, наставляли в науках, которые побуждают души к служенью великому будущему. Это оказалось нетрудным делом, ибо было угодно богам. Юноша вырос с истинно царскими задатками, и, когда пришла пора Тарквинию подумать о зяте, никто из римских юношей ни в чем не сумел сравниться с Сервием Туллием; царь просватал за него свою дочь. Эта честь, чего бы ради ни была она оказана, не позволяет поверить, будто он родился от рабыни и в детстве сам был рабом. Я более склонен разделить мнение тех, кто рассказывает, что, когда взят был Корникул, жена Сервия Туллия, первого в том городе человека, осталась после 86

87

ob unicam nobilitatem ab regina Romana prohibitam ferunt seruitio partum Romae edidisse Prisci Tarquini in domo;

inde tanto beneficio et inter mulieres familiaritatem auctam et puerum, ut in domo a paruo eductum, in caritate atque honore fuisse; fortunam matris, quod, capta patria in hostium manus venerit, ut serva natus crederetur fecisse. 40. Duodequadragesimo ferme anno ex quo regnare coeperat Tarquinius, non apud regem modo sed apud patres plebemque longe maximo honore Ser. Tullius erat. Tum Anci filii duo etsi antea semper pro indignissimo habuerant se patrio regno tutoris fraude pulsos, regnare Romae advenam non modo vicinae sed ne Italicae quidem stirpis, tum impensius iis indignitas crescere

si ne ab Tarquinio quidem ad se rediret regnum, sed praeceps inde porro ad seruitia caderet, ut in eadem civitate post centesimum fere annum quam Romulus deo prognatus deus ipse tenuerit regnum donec in terris fuerit, id seruus serva natus possideat. cum commune Romani nominis tum praecipue id domus suae dedecus fore, si Anci regis virili stirpe salua non modo

гибели мужа беременной; она была опознана среди прочих пленниц, за исключительную знатность свою избавлена римской царицей от рабства и родила ребенка в доме Тарквиния Древнего. После такого великого благодеяния и женщины сблизились между собою, и мальчик, с малых лет выросший в доме, находился в чести и в холе. Судьба матери, попавшей по взятии ее отечества в руки противника, заставила поверить, что он родился от рабыни. На тридцать восьмом примерно году от воцаренья Тарквиния, когда Сервий Туллий был в величайшей чести не у одного царя, но и у отцов, и простого народа, двое сыновей Анка — хоть они и прежде всегда почитали себя глубоко оскорбленными тем, что происками опекуна отстранены от отцовского царства, а царствует в Риме пришлец не только что не соседского, но даже и не италийского рода,— распаляются сильнейшим негодованием. Выходит, что и после Тарквиния царство достанется не им, но, безудержно падая ниже и ниже, свалится в рабские руки, так что спустя каких-нибудь сто лет127 в том же городе, ту же власть, какою владел — покуда жил на земле — Ромул, богом рожденный и сам тоже бог, теперь получит раб, порожденье рабыни! Будет позором и для всего римского имени, и в особенности для их 87

88

advenis sed seruis etiam regnum Romae pateret.

дома, если при живом и здоровом мужском потомстве царя Анка царская власть в Риме станет доступной не только пришлецам, но даже рабам.

127. "Сто лет" здесь фигуральное выражение, округленная дата. На самом деле, по хронологии Ливия, после смерти Ромула прошло 138 лет.

Ferro igitur eam arcere contumeliam statuunt; sed et iniuriae dolor in Tarquinium ipsum magis quam in Seruium eos stimulabat, et quia gravior ultor caedis, si superesset, rex futurus erat quam priuatus; tum Seruio occiso, quemcumque alium generum delegisset, eundem regni heredem facturus videbatur; ob haec ipsi regi insidiae parantur. Ex pastoribus duo ferocissimi delecti ad facinus, quibus consueti erant uterque agrestibus ferramentis, in uestibulo regiae quam potuere tumultuosissime specie rixae in se omnes apparitores regios convertunt; inde, cum ambo regem appellarent clamorque eorum penitus in regiam pervenisset, vocati ad regem pergunt. Primo uterque vociferari et certatim alter alteri obstrepere; coerciti ab lictore et iussi in vicem dicere tandem obloqui desistunt; unus rem ex composito orditur. Cum intentus in eum se rex totus averteret, alter elatam securim in caput deiecit, relictoque in volnere telo ambo se foras eiciunt.

И вот они твердо решают отвратить оружием это бесчестье. Но и сама горечь обиды больше подстрекала их против Тарквиния, чем против Сервия, и спасенье, что царь, если они убьют не его, отомстит им страшнее всякого другого; к тому же, думалось им, после гибели Сервия царь еще кого-нибудь изберет себе в зятья и оставит наследником. Поэтому они готовят покушение на самого царя. Для злодеяния были выбраны два самых отчаянных пастуха, вооруженные, тот и другой, привычными им мужицкими орудиями. Затеяв притворную ссору в преддверии царского дома, они поднятым шумом собирают вокруг себя всю прислугу; потом, так как оба призывали царя и крик доносился во внутренние покои, их приглашают к царю. Там и тот и другой сперва вопили наперерыв и старались друг друга перекричать; когда ликтор унял их и велел говорить по очереди, они перестают наконец препираться и один начинает заранее выдуманный рассказ. Пока царь внимательно слушает, оборотясь к говорящему, второй заносит и обрушивает на царскую голову топор; оставив оружие в ране, оба выскакивают за дверь128. 88

89 128. У Дионисия Галикарнасского (III, 73; IV, 4, 4 сл.) эти пастухи – переодетые люди сыновей Анка Марция. Весь рассказ несет на себе следы литературного происхождения (ср., например: Ксенофонт. Греческая история, VI, 4, 31; Юстин, XVI, 5, 15).

Тарквиния при последнем издыхании принимают на руки окружающие, а обоих злодеев, бросившихся было бежать, схватывают ликторы. Поднимается крик, и сбегается народ, расспрашивая, что случилось. Среди общего смятения Танаквиль приказывает запереть дом, выставляя всех прочь. Тщательно, как если бы еще была надежда, приготовляет она все нужное для лечения раны, но тут же на случай, если надежда исчезнет, принимает иные меры: быстро призвав к себе Сервия, Seruio propere accito cum paene показывает ему почти exsanguem virum ostendisset, бездыханного мужа и, простерши dextram tenens orat ne inultam руку, заклинает не допустить, mortem soceri, ne socrum inimicis чтобы смерть тестя осталась ludibrio esse sinat. неотомщенной, чтобы теща обратилась в посмешище для врагов. “Тебе, Сервий, если ты мужчина,— "Tuum est" inquit, "Serui, si vir es, говорит она,— принадлежит regnum, non eorum qui alienis царство, а не тем, кто чужими manibus pessimum facinus fecere. Erige te deosque duces sequere qui руками гнуснейшее содеял злодейство. Воспрянь, и да clarum hoc fore caput divino поведут тебя боги, которые quondam circumfuso igni некогда, окружив твою голову portenderunt. Nunc te illa caelestis божественным сияньем, excitet flamma; nunc expergiscere возвестили ей славное будущее. vere. Et nos peregrini regnauimus; Пусть воспламенит тебя ныне тот qui sis, non unde natus sis reputa. Si небесный огонь, ныне поистине tua re subita consilia torpent, at tu пробудись! Мы тоже чужеземцы — mea consilia sequere." и царствовали. Помни о том, кто ты, а не от кого рожден. А если твоя решимость тебе изменяет в нежданной беде, следуй моим решениям”. Когда шум и напор толпы уже Cum clamor impetusque 41. Tarquinium moribundum cum qui circa erant excepissent, illos fugientes lictores comprehendunt. Clamor inde concursusque populi, mirantium quid rei esset. Tanaquil inter tumultum claudi regiam iubet, arbitros eiecit. Simul quae curando volneri opus sunt, tamquam spes subesset, sedulo comparat, simul si destituat spes, alia praesidia molitur.

89

90

multitudinis vix sustineri posset, ex superiore parte aedium per fenestras in Nouam viam versas--habitabat enim rex ad Iovis Statoris--populum Tanaquil adloquitur.

нельзя было выносить, Танаквиль из верхней половины дома, сквозь окно, выходившее на Новую улицу129 (царь жил тогда у храма Юпитера Становителя), обращается с речью к народу.

129. Строительство двухэтажных домов с выходящими на улицу окнами началось в Риме впервые при консуле 338 г. до н.э. Гае Мении. Древнейшей италийской архитектуре такой тип сооружений неизвестен.

Она велит сохранять спокойствие: царь-де просто оглушен ударом; лезвие проникло неглубоко; он уже пришел в себя; кровь обтерта, и рана обследована; все обнадеживает; вскоре, она уверена, они увидят и самого царя, а пока она велит, чтобы народ оказывал повиновение Сервию Туллию, который будет творить суд и исполнять все другие царские обязанности. Сервий выходит, одетый в Seruius cum trabea et lictoribus трабею130, в сопровождении prodit ac sede regia sedens alia ликторов и, усевшись в царское decernit, de aliis consulturum se кресло, одни дела решает сразу, о regem esse simulat. Itaque per других для виду обещает aliquot dies cum iam exspirasset Tarquinius celata morte per speciem посоветоваться с царем. Таким вот образом в течение нескольких alienae fungendae vicis suas opes дней после кончины Тарквиния, firmavit; tum demum palam factum утаив его смерть, Сервий под est comploratione in regia orta. предлогом исполнения чужих Seruius praesidio firmo munitus, обязанностей упрочил primus iniussu populi, voluntate собственное положенье. Только patrum regnavit. после этого о случившемся было объявлено и в царском доме поднялся плач. Сервий, окруживший себя стражей, первый стал править лишь с соизволенья отцов, без народного избрания. Iubet bono animo, esse; sopitum fuisse regem subito ictu; ferrum haud alte in corpus descendisse; iam ad se redisse; inspectum volnus absterso cruore; omnia salubria esse; confidere propediem ipsum eos visuros; interim Ser. Tullio iubere populum dicto audientem esse; eum iura redditurum obiturumque alia regis munia esse.

130. Трабея – короткий пурпурный плащ, заимствованный у этрусков и составлявший у них часть царского облачения.

Anci liberi iam tum comprensis sceleris ministris ut uiuere regem et

Сыновья же Анка, как только схвачены были исполнители преступления и пришло известие, что царь жив, а вся власть у 90

91

tantas esse opes Serui nuntiatum est, Сервия131, удалились в изгнание в Свессу Помецию. Suessam Pometiam exsulatum ierant. 131. Сервий Туллий, согласно преданию, стал царем в 578 г. до н.э. и правил до 534 г. до н.э. Представления римлян об основных событиях и установлениях, связывавшихся с именем Сервия Туялия, в главных чертах историчны. Легендарные мотивы римских традиционных рассказов об этом царе, видимо, связаны с его именем. Во-первых, оно латинское (латин, царствовавший между правлениями двух этрусков), во-вторых, родовое имя "Туллий" впоследствии существовало только у плебеев, в-третьих, имя "Сервий" (ср.: лат. servus – "раб") наводило на мысль о его рабском происхождении. Из всего этого складывался образ царя-народолюбца. Борьба римских ученых историографов с этой традицией видна и по изложению Ливия, который, впрочем, сам отдал ей обильную дань. Наконец, уже после Ливия император Клавдий (41-54 гг. н.э.) отождествил Сервия Туллия с этруском Мастарной (эта версия нашла немало приверженцев среди современных исследователей).

И не только общественными мерами старался Сервий укрепить свое положение, но и частными. Чтобы у Тарквиниевых сыновей не зародилась такая же ненависть к нему, как у сыновей Анка к Тарквинию, Сервий сочетает браком двух своих дочерей с царскими сыновьями Луцием и Аррунтом Тарквиниями. Но человеческими ухищрениями nec rupit tamen fati necessitatem не переломил он судьбы: даже в humanis consiliis quin inuidia regni собственном его доме завистливая etiam inter domesticos infida omnia жажда власти все пропитала неверностью и враждой. atque infesta faceret. Как раз вовремя — в видах сохранения установившегося Peropportune ad praesentis quietem спокойствия — он открыл военные status bellum cum Veientibus--iam действия (ибо срок перемирия уже enim indutiae exierant--aliisque истек) против вейян и других Etruscis sumptum. этрусков132. 42. Nec iam publicis magis consiliis Seruius quam priuatis munire opes, et ne, qualis Anci liberum animus adversus Tarquinium fuerat, talis adversus se Tarquini liberum esset, duas filias iuvenibus regiis, Lucio atque Arrunti Tarquiniis iungit;

132. Нигде раньше Ливий (в отличие от Дионисия Галикарнасского – III, 57) не упоминает о войне с Вейями при Тарквинии Древнем. Возможно, сочинение Лициния Макра, послужившее основой для описания эпохи Тарквиния Древнего, о войне с Вейями умалчивало, а для описания царствования Сервия Туллия Ливий использовал другой источник (Валерия Антиата).

In eo bello et virtus et fortuna enituit Tulli; fusoque ingenti hostium exercitu haud dubius rex, seu patrum seu plebis animos periclitaretur, Romam rediit.

В этой войне блистательно проявились и доблесть, и счастье Туллия; рассеяв огромное войско врагов, он возвратился в Рим уже несомненным царем, удостоверившись в преданности и отцов и простого народа. 91

92

Adgrediturque inde ad pacis longe Теперь он приступает к maximum opus, ut quemadmodum величайшему из мирных дел, Numa divini auctor iuris fuisset, ita чтобы, подобно тому как Нума явился творцом божественного Seruium conditorem omnis in права, Сервий слыл у потомков civitate discriminis ordinumque творцом всех гражданских quibus inter gradus dignitatis различий, всех сословий, четко fortunaeque aliquid interlucet posteri делящих граждан по степеням fama ferrent. достоинства и состоятельности. Он учредил ценз133 — самое благодетельное для будущей saluberrimam tanto futuro imperio, великой державы установленье, посредством которого повинности, ex quo belli pacisque munia non и военные и мирные, viritim, ut ante, sed pro habitu распределяются не подушно, как до того, но соответственно pecuniarum fierent; tum classes имущественному положению каждого. Именно тогда учредил он centuriasque et hunc ordinem ex и разряды, и центурии, и весь censu discripsit, vel paci decorum vel основанный на цензе порядок — украшенье и мирного и военного bello. времени. Censum enim instituit, rem

133. Цензом (от лат. censere – оценивать) называлась как перепись населения, проводившаяся в целях оценки имущества граждан для урегулирования податей и военной службы, так и те критерии (размер имущества и происхождение), согласно которым граждане причислялись к тому или иному разряду. Ценз проводился раз в пять лет и завершался очистительной жертвой. Денежные оценки имущества (в ассах) в последующем изложении – очевидный анахронизм (см. примеч. 92 к кн. IV), а описание вооружения – плод ученой реконструкции римских историков.

43. Ex iis qui centum milium aeris aut maiorem censum haberent octoginta confecit centurias, quadragenas seniorum ac iuniorum;

Из тех, кто имел сто тысяч ассов или еще больший ценз, Сервий составил восемьдесят центурий: по сорока из старших и младших возрастов134;

134. Младшие возрасты – от 18 до 45 лет; старшие – от 46 до 60 лет.

prima classis omnes appellati; seniores ad urbis custodiam ut praesto essent, iuvenes ut foris bella gererent; arma his imperata galea, clipeum, ocreae, lorica, omnia ex aere; haec ut tegumenta corporis essent:

все они получили название “первый разряд”, старшим надлежало быть в готовности для обороны города, младшим — вести внешние войны. Вооружение от них требовалось такое: шлем, круглый щит, поножи, панцирь — все из бронзы, это для защиты тела. 92

93

Оружие для нападения: копье и меч. Этому разряду приданы были две центурии мастеров, которые несли службу без оружия: им было поручено доставлять для нужд войны осадные сооруженья. Secunda classis intra centum usque Во второй разряд вошли имеющие ценз от ста до семидесяти пяти ad quinque et septuaginta milium censum instituta, et ex iis, senioribus тысяч, и из них, старших и младших, были составлены iunioribusque, viginti conscriptae centuriae; arma imperata scutum pro двадцать центурий. Положенное оружие: вместо круглого щита — clipeo et praeter loricam omnia вытянутый, остальное — то же, eadem. только без панциря. Для третьего разряда Сервий Tertiae classis in quinquaginta milium censum esse voluit; totidem определил ценз в пятьдесят тысяч; образованы те же двадцать centuriae et hae eodemque центурий, с тем же разделением discrimine aetatium factae; nec de возрастов. В вооружении тоже armis quicquam mutatum, ocreae никаких изменений, только tantum ademptae. отменены поножи. В четвертом разряде ценз — In quarta classe census quinque et двадцать пять тысяч; образованы viginti milium, totidem centuriae те же двадцать центурий, factae, arma mutata: nihil praeter вооружение изменено: им не hastam et verutum datum. назначено ничего, кроме копья и дротика. Пятый разряд обширнее: Quinta classis aucta; centuriae образованы тридцать центурий; triginta factae; fundas lapidesque здесь воины носили при себе лишь missiles hi secum gerebant; in his пращи и метательные камни. В accensi cornicines tubicinesque in том же разряде распределенные duas centurias distributi; по трем центуриям запасные, горнисты и трубачи. Этот класс имел ценз одиннадцать undecim milibus haec classis тысяч. Еще меньший ценз censebatur. Hoc minor census reliquam multitudinem habuit; inde оставался на долю всех прочих, из которых была образована одна una centuria facta est, immunis центурия, свободная от воинской militia. Ita pedestri exercitu ornato службы. distributoque, equitum ex Когда пешее войско было primoribus civitatis duodecim снаряжено и подразделено, scripsit centurias; Сервий составил из виднейших tela in hostem hastaque et gladius. Additae huic classi duae fabrum centuriae quae sine armis stipendia facerent; datum munus ut machinas in bello ferrent.

93

94

людей государства двенадцать всаднических центурий. Еще он образовал шесть других sex item alias centurias, tribus ab Romulo institutis, sub iisdem quibus центурий, взамен трех, учрежденных Ромулом, и под теми inauguratae erant nominibus fecit. птицегаданием Ad equos emendos dena milia aeris же освященными 135 именами . Для покупки коней ex publico data, et, quibus equos alerent, viduae attributae quae bina всадникам было дано из казны по десять тысяч ассов, а содержание milia aeris in annos singulos этих коней было возложено на penderent. незамужних женщин, которым надлежало вносить по две тысячи ассов ежегодно. 135. Три удвоенные древние центурии всадников (Titles, Ramnes, Luceres) имели общее название Sex suffragia – "Шесть голосов" (в собрании по центуриям). Они набирались исключительно из патрицианских родов (в отличие от остальных 12 всаднических центурий) и имели скорее политическое, чем военное значение.

Все эти тяготы были с бедных переложены на богатых. Зато большим стал и почет. Ибо не поголовно, не всем без разбора (как то повелось от Ромула и сохранялось при прочих царях) было дано равное право голоса и не все голоса имели равную силу, но были установлены степени, чтобы и никто не казался исключенным из голосованья, и вся сила находилась бы у виднейших людей государства. А именно: первыми приглашали к equites enim vocabantur primi, голосованию всадников, затем — octoginta inde primae classis centuriae, ibi si variaret--quod raro восемьдесят пехотных центурий incidebat--secundae classis; nec fere первого разряда; если мнения unquam infra ita descenderunt ut ad расходились, что случалось редко, приглашали голосовать центурии infimos pervenirent. второго разряда; но до самых низких не доходило почти никогда. Nec mirari oportet hunc ordinem qui И не следует удивляться, что при нынешнем порядке, который nunc est post expletas quinque et сложился после того, как триб triginta tribus, duplicato earum стало тридцать пять, чему numero centuriis iuniorum seniorumque, ad institutam ab Ser. отвечает двойное число центурий — старших и младших, общее Tullio summam non convenire. Haec omnia in dites a pauperibus inclinata onera. Deinde est honos additus. Non enim, ut ab Romulo traditum ceteri seruauerant reges, viritim suffragium eadem vi eodemque iure promisce omnibus datum est; sed gradus facti, ut neque exclusus quisquam suffragio videretur et vis omnis penes primores civitatis esset;

94

95

число центурий не сходится с тем, какое установил Сервий Туллий. Ведь когда он разделил город — Quadrifariam enim urbe divisa по населенным округам и холмам regionibus collibus qui habitabantur, — на четыре части и назвал эти части трибами (я полагаю, от partes eas tribus appellavit, ut ego слова “трибут” — налог, потому arbitror, ab tributo; nam eius quoque что от Сервия же идет и способ собирать налог равномерно, в aequaliter ex censu conferendi ab соответствии с цензом), то эти тогдашние трибы не имели eodem inita ratio est; neque eae никакого касательства ни к tribus ad centuriarum distributionem распределению по центуриям, ни к 136 numerumque quicquam pertinuere. их числу . 136. Древнейшее разделение на три трибы (см. прим. 56) основывалось на этническом или родовом признаке. Новые, Сервиевы трибы были территориальными. Наряду с четырьмя городскими трибами (Сукузанская, Эсквилинская, Коллинская и Палатинская), были учреждены также сельские, о которых Ливий умалчивает. Распределение центурий по трибам и появление единой имущественно-территориальной системы организации общества относится к концу III в. до н.э. Современная этимология производит слово tribus от корня tri- ("треть"). Слова tribuo и tributum, в свою очередь, производятся от tribus, а не наоборот, как у Ливия.

Произведя общую перепись и тем покончив с цензом (для ускорения этого дела был издан закон об уклонившихся, который грозил им оковами и смертью), Сервий Туллий объявил, что все римские граждане, всадники и пехотинцы, каждый в составе своей центурии, должны явиться с рассветом на Марсово поле. Там, выстроив все войско, он Ibi instructum exercitum omnem принес за него очистительную suouetaurilibus lustravit, idque conditum lustrum appellatum, quia жертву — кабана, барана и быка. Этот обряд был назван is censendo finis factus est. Milia “свершеньем очищенья”, потому octoginta eo lustro civium censa что им завершался ценз. dicuntur; adicit scriptorum Передают, что в тот раз antiquissimus Fabius Pictor, eorum переписано было восемьдесят qui arma ferre possent eum тысяч граждан; древнейший numerum fuisse. историк Фабий Пиктор добавляет, что таково было число способных носить оружие. 44. Censu perfecto quem maturauerat metu legis de incensis latae cum uinculorum minis mortisque, edixit ut omnes ciues Romani, equites peditesque, in suis quisque centuriis, in campo Martio prima luce adessent.

95

96

Ad eam multitudinem urbs quoque amplificanda visa est. Addit duos colles, Quirinalem Viminalemque; Viminalem inde deinceps auget Esquiliis; ibique ipse, ut loco dignitas fieret, habitat; aggere et fossis et muro circumdat urbem; ita pomerium profert.

Поскольку людей стало так много, показалось нужным увеличить и город. Сервий присоединяет к нему два холма, Квиринал и Виминал, затем переходит к расширению Эсквилинского округа, где поселяется и сам, чтобы внушить уважение к этому месту. Город он обвел валом, рвом и стеной137, раздвинув таким образом померий138.

137. Так называемые "стены Сервия" были возведены в IV в до н.э., однако, исходя из свидетельства Варрона (О латинском языке; V, 48), можно предположить, что они были построены на месте более древних стен. При раскопках были обнаружены остатки вала, сооруженного, вероятно, действительно при Сервии Туллии. 138. Померий – незастроенное пространство вдоль городской стены, отделявшее город как освященную птицегаданием, находящуюся под покровительством богов территорию от внешнего мира. Обычай окружать город померием – этрусский; вероятно, и само слово "pomerium" этрусского происхождения.

Pomerium verbi vim solam intuentes postmoerium interpretantur esse; est autem magis circamoerium, locus quem in condendis urbibus quondam Etrusci qua murum ducturi erant certis circa terminis inaugurato consecrabant, ut neque interiore parte aedificia moenibus continuarentur, quae nunc volgo etiam coniungunt, et extrinsecus puri aliquid ab humano cultu pateret soli.

Hoc spatium quod neque habitari neque arari fas erat, non magis quod post murum esset quam quod murus post id, pomerium Romani appellarunt; et in urbis incremento semper quantum moenia processura erant tantum termini hi consecrati proferebantur. 45. Aucta civitate magnitudine urbis,

Померий, согласно толкованию тех, кто смотрит лишь на буквальное значение слова,— это полоса земли за стеной, скорее, однако, по обе стороны стены. Некогда этруски, основывая города, освящали птицегаданьем пространство по обе стороны намеченной ими границы, чтобы изнутри к стене не примыкали здания (теперь, напротив, это повсюду вошло в обычай), а снаружи полоса земли не обрабатывалась человеком. Этот промежуток, заселять или запахивать который считалось кощунством, и называется у римлян померием — как потому, что он за стеной, так и потому, что стена за ним. И всегда при расширении города насколько выносится вперед стена, настолько же раздвигаются эти освященные границы. Усилив государство расширением 96

97

города, упорядочив все внутренние дела для надобностей и войны и мира, Сервий Туллий — чтобы не одним оружием приобреталось могущество — попытался расширить державу силой своего разума, но так, чтобы это послужило и к украшению Рима. В те времена уже славился храм Iam tum erat inclitum Dianae Дианы Эфесской, который, как Ephesiae fanum; id communiter a передавала молва, сообща civitatibus Asiae factum fama возвели государства Азии. ferebat. Eum consensum deosque Беседуя со знатнейшими consociatos laudare mire Seruius латинами, с которыми он inter proceres Latinorum, cum заботливо поддерживал quibus publice priuatimque hospitia государственные и частные связи amicitiasque de industria iunxerat. гостеприимства и дружбы, Сервий Saepe iterando eadem perpulit всячески расхваливал такое tandem, ut Romae fanum Dianae согласие и совместное служенье populi Latini cum populo Romano богам. Часто возвращаясь к тому facerent. же разговору, он наконец добился, чтобы латинские народы сообща с римским соорудили в Риме храм Дианы139. formatis omnibus domi et ad belli et ad pacis usus, ne semper armis opes adquirerentur, consilio augere imperium conatus est, simul et aliquod addere urbi decus.

139. Диана – древнее италийское божество света и жизни, богиня луны, покровительница женщин, а также рабов и плебеев; отождествлялась с греческой Артемидой, чей знаменитый храм в Эфесе был построен в 600 г. до н.э. и служил общим святилищем для 12 союзных городов западного побережья Малой Азии. Храм Дианы был возведен Сервием Туллием на Авентине.

Ea erat confessio caput rerum Romam esse, de quo totiens armis certatum fuerat. Id quamquam omissum iam ex omnium cura Latinorum ob rem totiens infeliciter temptatam armis videbatur, uni se ex Sabinis fors dare visa est priuato consilio imperii reciperandi. Bos in Sabinis nata cuidam patri familiae dicitur miranda magnitudine ac specie; fixa per multas aetates cornua in uestibulo

Это было признание Рима главою, о чем и шел спор, который столько раз пытались решить оружием. Но, хотя казалось, что все латины, столько раз без удачи испытав дело оружием, уже и думать о том забыли, один сабинянин решил, будто ему открывается случай, действуя в одиночку, восстановить превосходство сабинян. Рассказывают, что в земле сабинян в хозяйстве какого-то отца семейства родилась телка удивительной величины и вида; ее рога, висевшие много веков в 97

98

templi Dianae monumentum ei fuere преддверии храма Дианы, оставались памятником этого miraculo. дива. Habita, ut erat, res prodigii loco est, Такое событие сочли — как оно и et cecinere uates cuius civitatis eam было в действительности — чудесным предзнаменованием, и civis Dianae immolasset, ibi fore imperium; idque carmen pervenerat прорицатели возвестили, что за тем городом, чей гражданин ad antistitem fani Dianae принесет эту телку в жертву Диане, и будет превосходство. Это предсказанье дошло до слуха жреца храма Дианы, а сабинянин в первый же день, Sabinusque ut prima apta dies какой он счел подходящим для sacrificio visa est, bovem Romam жертвоприношения, привел телку к actam deducit ad fanum Dianae et храму Дианы и поставил перед ante aram statuit. Ibi antistes алтарем. Тут жрец-римлянин, Romanus, cum eum magnitudo опознав по размерам это victimae celebrata fama movisset, жертвенное животное, о котором memor responsi Sabinum ita было столько разговоров, и держа adloquitur: "Quidnam tu, hospes, в памяти слова предсказателей, paras?" inquit, "inceste sacrificium обращается к сабинянину с такими Dianae facere? Quin tu ante uiuo словами: “Что же ты, чужеземец, perfunderis flumine? infima valle нечистым собираешься принести praefluit Tiberis." жертву Диане? Неужели ты сперва не омоешься в проточной воде? На дне долины протекает Тибр”. Religione tactus hospes, qui omnia, Чужеземец, смущенный сомнением, желая исполнить все, ut prodigio responderet euentus, cuperet rite facta, extemplo descendit как положено, чтобы исход дела отвечал предзнаменованию, тут ad Tiberim; interea Romanus же спустился к Тибру. Тем immolat Dianae bovem. Id mire временем римлянин принес телку gratum regi atque civitati fuit. в жертву Диане. Этим он весьма угодил и царю, и согражданам. Сервий уже на деле обладал 46. Seruius quamquam iam usu несомненною царскою властью, но haud dubie regnum possederat, tamen quia interdum iactari voces a слуха его порой достигала чванная iuvene Tarquinio audiebat se iniussu болтовня молодого Тарквиния, что, мол, без избранья народного populi regnare, conciliata prius царствует Сервий, и он, сперва voluntate plebis agro capto ex угодив простому люду подушным hostibus viritim diviso, ausus est разделом захваченной у врагов ferre ad populum vellent iuberentne 98

99

земли140, решился запросить se regnare; tantoque consensu quanto haud quisquam alius ante rex народ: желают ли, повелевают ли они, чтобы он над ними est declaratus. царствовал? Сервий был провозглашен царем столь единодушно, как, пожалуй, никто до него. 140. Прием политической борьбы, обычный в Риме более позднего времени.

Но и это не умалило надежд Neque ea res Tarquinio spem Тарквиния на царскую власть. adfectandi regni minuit; immo eo Напротив, понимая, что землю impensius quia de agro plebis adversa patrum voluntate senserat плебеям раздают вопреки желаньям отцов, он счел, что agi, criminandi Serui apud patres crescendique in curia sibi occasionem получил повод еще усерднее чернить Сервия перед отцами, datam ratus est, et ipse iuvenis усиливая тем свое влияние в ardentis animi et domi uxore Tullia курии. Он и сам по молодости лет inquietum animum stimulante. был горяч, и жена, Туллия, растравляла беспокойную его душу. Tulit enim et Romana regia sceleris Так и римский царский дом, 141 tragici exemplum, ut taedio regum подобно другим , явил пример maturior veniret libertas ultimumque достойного трагедии злодеяния, чтобы опостылели цари и скорее regnum esset quod scelere partum пришла свобода и чтобы foret. последним оказалось царствование, которому предстояло родиться от преступления. 141. Здесь имеются в виду царские дома Фив и Микен (истории Эдипа и Агамемнона, нашедшие отражение в греческих трагедиях, о которых в вспоминает Ливий).

Hic L. Tarquinius--Prisci Tarquini regis filius neposne fuerit parum liquet; pluribus tamen auctoribus filium ediderim--fratrem habuerat Arruntem Tarquinium mitis ingenii iuvenem.

У этого Луция Тарквиния (приходился ли он Тарквинию Древнему сыном или внуком, разобрать нелегкоl42; я, следуя большинству писателей, буду называть его сыном) был брат — Аррунт Тарквиний, юноша от природы кроткий.

142. Учитывая, что Сервий Туллий царствовал 44 года (см. ниже: I, 48, 8), вряд ли возможно, чтобы юноша Тарквиний мог быть сыном Тарквиния Древнего. Флор (I, 1, 7) и Дионисий (V, 1, 48) называют его внуком.

His duobus, ut ante dictum est, duae Замужем за двумя братьями были, Tulliae regis filiae nupserant, et ipsae как уже говорилось, две Туллии, царские дочери, складом тоже longe dispares moribus. Forte ita 99

100

inciderat ne duo violenta ingenia matrimonio iungerentur fortuna, credo, populi Romani, quo diuturnius Serui regnum esset constituique civitatis mores possent.

Angebatur ferox Tullia nihil materiae in viro neque ad cupiditatem neque ad audaciam esse; tota in alterum aversa Tarquinium eum mirari, eum virum dicere ac regio sanguine ortum: spernere sororem, quod virum nacta muliebri cessaret audacia. Contrahit celeriter similitudo eos, ut fere fit: malum malo aptissimum; sed initium turbandi omnia a femina ortum est. Ea secretis viri alieni adsuefacta sermonibus nullis verborum contumeliis parcere de viro ad fratrem, de sorore ad virum; et se rectius viduam et illum caelibem futurum fuisse contendere, quam cum impari iungi ut elanguescendum aliena ignauia esset; si sibi eum quo digna esset di dedissent virum, domi se propediem visuram regnum fuisse quod apud patrem videat. Celeriter adulescentem suae temeritatis implet; Arruns Tarquinius et Tullia minor prope continuatis funeribus cum domos vacuas novo matrimonio fecissent, iunguntur nuptiis, magis

совсем непохожие друг на друга. Вышло так, что два крутых нрава в браке не соединились — по счастливой, как я полагаю, участи римского народа,— дабы продолжительней было царствование Сервия и успели сложиться обычаи государства. Туллия-свирепая тяготилась тем, что не было в ее муже никакой страсти, никакой дерзости. Вся устремившись к другому Тарквинию, им восхищается она, его называет настоящим мужчиной и порождением царской крови, презирает сестру за то, что та, получив настоящего мужа, не равна ему женской отвагой. Сродство душ способствует быстрому сближению — как водится, зло злу под стать,— но зачинщицею всеобщей смуты становится женщина. Привыкнув к уединенным беседам с чужим мужем, она самою последнею бранью поносит своего супруга перед его братом, свою сестру перед ее супругом. Да лучше бы, твердит она, и ей быть вдовой, и ему безбрачным, чем связываться с неровней, чтобы увядать от чужого малодушия. Дали б ей боги такого мужа, какого она заслужила,— скоро, скоро у себя в доме увидела бы она ту царскую власть, что видит сейчас у отца. Быстро заражает она юношу своим безрассудством. Освободив двумя кряду похоронами дома свои для нового супружества, Луций Тарквиний и Туллия-младшая сочетаются браком, скорее без запрещения, 100

101

non prohibente Seruio quam adprobante.

чем с одобрения Сервия.

47. Tum vero in dies infestior Tulli senectus, infestius coepit regnum esse; iam enim ab scelere ad aliud spectare mulier scelus. Nec nocte nec interdiu virum conquiescere pati, ne gratuita praeterita parricidia essent:

С каждым днем теперь сильнее опасность, нависшая над старостью Сервия, над его царской властью, потому, что от преступления к новому преступлению устремляется взор женщины и ни ночью ни днем не дает мужу покоя, чтобы не оказались напрасными прежние кощунственные убийства. Не мужа, говорит она, ей недоставало, чтобы зваться супругою, не сотоварища по рабству и немой покорности — нет, ей не хватало того, кто считал бы себя достойным царства, кто помнил бы, что он сын Тарквиния Древнего, кто предпочел бы власть ожиданиям власти. “Если ты тот, за кого, думалось мне, я выхожу замуж, то я готова тебя назвать и мужчиною, и царем, если же нет, то к худшему была для меня перемена: ведь теперь я не за трусом только, но и за преступником. Очнись же! Не из Коринфа, не из Тарквиний, как твоему отцу, идти тебе добывать Царство в чужой земле: сами боги, отеческие пенаты, отцовский образ, царский дом, царский трон в доме, имя Тарквиния — все призывает тебя, все возводит на царство. А если духа недостает, чего ради морочишь ты город? Чего ради позволяешь смотреть на себя как на царского сына? Прочь отсюда в Тарквинии или в Коринф! Возвращайся туда, откуда вышел, больше похожий на брата, чем на

non sibi defuisse cui nupta diceretur, nec cum quo tacita seruiret; defuisse qui se regno dignum putaret, qui meminisset se esse Prisci Tarquini filium, qui habere quam sperare regnum mallet.

"Si tu is es cui nuptam esse me arbitror, et virum et regem appello; sin minus, eo nunc peius mutata res est quod istic cum ignauia est scelus.

Quin accingeris? Non tibi ab Corintho nec ab Tarquiniis, ut patri tuo, peregrina regna moliri necesse est: di te penates patriique et patris imago et domus regia et in domo regale solium et nomen Tarquinium creat vocatque regem. Aut si ad haec parum est animi, quid frustraris civitatem? quid te ut regium iuvenem conspici sinis? Facesse hinc Tarquinios aut Corinthum; deuoluere retro ad stirpem, fratri similior quam patri."

101

102

отца!” Такими и другими попреками His aliisque increpando iuvenem instigat, nec conquiescere ipsa potest подстрекает Туллия юношу, да и si, cum Tanaquil, peregrina mulier, сама не может найти покоя, покуда она, царский отпрыск, не властна tantum moliri potuisset animo ut duo continua regna viro ac deinceps давать и отбирать царство, тогда как у Танаквили, чужестранки, genero dedisset, ipsa regio semine достало силы духа сделать царем orta nullum momentum in dando мужа и вслед за тем зятя. adimendoque regno faceret. His muliebribus instinctus furiis Tarquinius circumire et prensare minorum maxime gentium patres; admonere paterni beneficii ac pro eo gratiam repetere; allicere donis iuvenes; cum de se ingentia pollicendo tum regis criminibus omnibus locis crescere.

Подстрекаемый неистовой женщиной, Тарквиний обходит сенаторов (особенно из младших родов), хватает их за руки143, напоминает об отцовских благодеяниях и требует воздаянья, юношей приманивает подарками. Тут давая непомерные обещанья, там возводя всяческие обвинения на царя, Тарквиний повсюду усиливает свое влияние.

143. Этот обычай был характерен для предвыборной борьбы времен Республики (см. также II, 54, 3; III, 47, 2).

Postremo ut iam agendae rei tempus visum est, stipatus agmine armatorum in forum inrupit. Inde omnibus perculsis pavore, in regia sede pro curia sedens patres in curiam per praeconem ad regem Tarquinium citari iussit.

Убедившись наконец, что пора действовать, он с отрядом вооруженных ворвался на форум. Всех объял ужас, а он, усевшись в царское кресло перед курией, велел через глашатая созывать отцов в курию, к царю Тарквинию.

И они тотчас сошлись, одни уже заранее к тому подготовленные, другие — не смея ослушаться, потрясенные чудовищной новостью и решив вдобавок, что с Сервием уже покончено. Тут Тарквиний принялся порочить Ibi Tarquinius maledicta ab stirpe Сервия от самого его корня: раб, ultima orsus: seruum seruaque рабыней рожденный, он получил natum post mortem indignam parentis sui, non interregno, ut antea, царство после ужасной смерти Тарквиниева отца — получил без inito, non comitiis habitis, non per объявления междуцарствия (как то suffragium populi, non auctoribus делалось прежде), без созыва patribus, muliebri dono regnum Conuenere extemplo, alii iam ante ad hoc praeparati, alii metu ne non venisse fraudi esset, novitate ac miraculo attoniti et iam de Seruio actum rati.

102

103

собрания, не от народа, который его избрал бы, не от отцов, которые утвердили бы выбор, но в дар от женщины. Вот как он рожден, вот как Ita natum, ita creatum regem, fautorem infimi generis hominum ex возведен на царство, он, quo ipse sit, odio alienae honestatis покровитель подлейшего люда, из которого вышел и сам. ereptum primoribus agrum Отторгнутую у знатных землю он, sordidissimo cuique divisisse; ненавидя чужое благородство, разделил между всяческою рванью, а бремя повинностей, некогда omnia onera quae communia общее всем, взвалил на quondam fuerint inclinasse in primores civitatis; instituisse censum знатнейших людей государства; он учредил ценз, чтобы состояния ut insignis ad inuidiam locupletiorum fortuna esset et parata тех, кто побогаче, были открыты зависти, были к его услугам, едва unde, ubi vellet, egentissimis он захочет показать свою largiretur. щедрость нищим. Во время этой речи явился 48. Huic orationi Seruius cum Сервий, вызванный тревожною intervenisset trepido nuntio excitatus, extemplo a uestibulo curiae вестью, и еще из преддверия курии громко воскликнул: “Что это magna voce "Quid hoc" inquit, "Tarquini, rei est? qua tu audacia me значит, Тарквиний? Ты до того обнаглел, что смеешь при моей uiuo vocare ausus es patres aut in жизни созывать отцов и сидеть в sede considere mea?" моем кресле?” Cum ille ferociter ad haec--se patris Тарквиний грубо ответил, что занял кресло своего отца, что sui tenere sedem; multo quam seruum potiorem filium regis regni царский сын, а не раб — прямой наследник царю, что раб и так уж heredem; satis illum diu per достаточно долго глумился над licentiam eludentem insultasse собственными господами. dominis--, clamor ab utriusque Приверженцы каждого поднимают fautoribus oritur et concursus populi крик, в курию сбегается народ, и fiebat in curiam, apparebatque становится ясно, что царствовать regnaturum qui vicisset. будет тот, кто победит. occupasse.

Тут Тарквиний, которому ничего Tum Tarquinius necessitate iam et ipsa cogente ultima audere, multo et иного уже не оставалось, решается на крайнее. Будучи и aetate et viribus ualidior, medium arripit Seruium elatumque e curia in много моложе, и много сильнее, он inferiorem partem per gradus deiecit; схватывает Сервия в охапку, 103

104

inde ad cogendum senatum in curiam rediit. Fit fuga regis apparitorum atque comitum; ipse prope exsanguis cum sine regio comitatu domum se reciperet ab iis qui missi ab Tarquinio fugientem consecuti erant interficitur.

Creditur, quia non abhorret a cetero scelere, admonitu Tulliae id factum. Carpento certe, id quod satis constat, in forum inuecta nec reuerita coetum virorum euocavit virum e curia regemque prima appellavit.

A quo facessere iussa ex tanto tumultu cum se domum reciperet pervenissetque ad summum Cyprium vicum, ubi Dianium nuper fuit, flectenti carpentum dextra in Urbium cliuum ut in collem Esquiliarum eueheretur, restitit pavidus atque inhibuit frenos is qui iumenta agebat iacentemque dominae Seruium trucidatum ostendit. Foedum inhumanumque inde traditur scelus monumentoque locus est--Sceleratum vicum vocant--quo amens, agitantibus furiis sororis ac viri, Tullia per patris corpus carpentum egisse fertur, partemque

выносит из курии и сбрасывает с лестницы, потом возвращается в курию к сенату. Царские прислужники и провожатые обращаются в бегство, а сам Сервий, потеряв много крови, едва живой, без провожатых пытается добраться домой, но по пути гибнет под ударами преследователей, которых Тарквиний послал вдогонку за беглецом. Считают, памятуя о прочих злодеяниях Туллии, что и это было совершено по ее наущенью. Во всяком случае, достоверно известно, что она въехала на колеснице на форум и, не оробев среди толпы мужчин, вызвала мужа из курии и первая назвала его царем. Тарквиний отослал ее прочь из беспокойного скопища; добираясь домой, она достигла самого верха Киприйской улицы, где еще недавно стоял храм Дианы, и колесница уже поворачивала вправо к Урбиеву взвозу, чтобы подняться на Эсквилинский холм, как возница в ужасе осадил, натянув поводья, и указал госпоже на лежащее тело зарезанного Сервия. Тут, по преданию, и совершилось гнусное и бесчеловечное преступление, памятником которого остается то место: его называют “Проклятой улицей”. Туллия, обезумевшая, гонимая фуриями-отмстительницами144 сестры и мужа, как рассказывают, погнала колесницу прямо по отцовскому телу и на 104

105

sanguinis ac caedis paternae cruento окровавленной повозке, сама запятнанная и обрызганная, vehiculo, contaminata ipsa привезла пролитой отцовской respersaque, tulisse ad penates suos крови к пенатам своим и мужниным. Разгневались virique sui, quibus iratis malo regni домашние боги, и дурное начало царствования привело за собою в principio similes propediem exitus недалеком будущем дурной конец. sequerentur. 144. Фурии отождествлялись с греческими Эриниями – богинями, мстившими за убийство родственников.

Ser. Tullius regnavit annos quattuor Сервий Туллий царствовал сорок четыре года и так, что даже et quadraginta ita ut bono etiam доброму и умеренному преемнику moderatoque succedenti regi difficilis aemulatio esset; ceterum id нелегко было бы с ним тягаться. Но слава его еще возросла, оттого quoque ad gloriam accessit quod cum illo simul iusta ac legitima regna что с ним вместе убита была законная и справедливая царская occiderunt. власть. Впрочем, даже и эту власть, такую Id ipsum tam mite ac tam мягкую и умеренную, Сервий, как moderatum imperium tamen quia unius esset deponere eum in animo пишут некоторые, имел в мыслях сложить, поскольку она была habuisse quidam auctores sunt, ni scelus intestinum liberandae patriae единоличной, и лишь зародившееся в недрах семьи consilia agitanti intervenisset. преступление воспрепятствовало ему исполнить свой замысел и освободить отечество145. 145. Приписываемое здесь Сервию намерение отказаться от власти несомненно было подсказано римским историкам последующими событиями.

49. Inde L. Tarquinius regnare occepit, cui Superbo cognomen facta indiderunt, quia socerum gener sepultura prohibuit, Romulum quoque insepultum perisse dictitans,

И вот началось царствование Луция Тарквиния146, которому его поступки принесли прозвание Гордого: он не дал похоронить своего тестя, твердя, что Ромул исчез тоже без погребенья;

146. Историчность царствования Тарквиния Гордого (традиционные даты: 534-510 гг. до н.э.) в той мере, в какой речь идет о последнем периоде господства этрусков в Риме, закончившемся их изгнанием, о постройке Капитолийского храма, строительстве Большого канала, взятии Габий и Свессы Помеции и пр. подтверждается археологическими и эпиграфическими данными. Однако общий тон рассказа о Тарквинии Гордом и большинство деталей свидетельствуют о сильном влиянии греческой литературы. Образ этого царя полностью соответствует греческой модели тирана. Его прозвание Superbus значит не просто "Гордый" или "Высокомерный", но и "Самоуправец", "Несправедливый".

105

106

primoresque patrum, quos Serui rebus favisse credebat, interfecit; conscius deinde male quaerendi regni ab se ipso adversus se exemplum capi posse, armatis corpus circumsaepsit; neque enim ad ius regni quicquam praeter vim habebat ut qui neque populi iussu neque auctoribus patribus regnaret. Eo accedebat ut in caritate civium nihil spei reponenti metu regnum tutandum esset. Quem ut pluribus incuteret cognitiones capitalium rerum sine consiliis per se solus exercebat, perque eam causam occidere, in exsilium agere, bonis multare poterat non suspectos modo aut inuisos sed unde nihil aliud quam praedam sperare posset. Praecipue ita patrum numero imminuto statuit nullos in patres legere, quo contemptior paucitate ipsa ordo esset minusque per se nihil agi indignarentur. Hic enim regum primus traditum a prioribus morem de omnibus senatum consulendi soluit; domesticis consiliis rem publicam administravit; bellum, pacem, foedera, societates per se ipse, cum quibus voluit, iniussu populi ac senatus, fecit diremitque.

он перебил знатнейших среди отцов в уверенности, что те одобряли дело Сервия; далее, понимая, что сам подал пример преступного похищения власти, который может быть усвоен его противниками, он окружил себя телохранителями; и так как, кроме силы, не было у него никакого права на царство, то и царствовал он не избранный народом, не утвержденный сенатом. Вдобавок, как и всякому, кто не может рассчитывать на любовь сограждан, ему нужно было оградить свою власть страхом. А чтобы устрашенных было побольше, он разбирал уголовные дела единолично, ни с кем не советуясь, и потому получил возможность умерщвлять, высылать, лишать имущества не только людей подозрительных или неугодных ему, но и таких, чья смерть сулила ему добычу. Особенно поредел от этого сенат, и Тарквиний постановил никого не записывать в отцы, чтобы самою малочисленностью своей стало ничтожнее их сословие и они поменьше бы возмущались тем, что все делается помимо них. Он первым из царей уничтожил унаследованный от предшественников обычай обо всем совещаться с сенатом и распоряжался государством, советуясь только с домашними: сам — без народа и сената,— с кем хотел, воевал и мирился, заключал и расторгал договоры и союзы. 106

107

Сильнее всего он стремился расположить в свою пользу латинов, чтобы поддержка чужеземцев делала надежней его положение среди граждан, а потому старался связать латинских старейшин узами не только гостеприимства, но и свойства. Octauio Mamilio Tusculano--is longe Октавию Мамилию Тускуланцу — тот долгое время был главою princeps Latini nominis erat, si латинян и происходил, если верить преданью, от Улисса и famae credimus, ab Ulixe deaque богини Кирки147,— этому самому Circa oriundus--, ei Mamilio filiam Мамилию отдал он в жены свою дочь, чем привлек к себе его nuptum dat, perque eas nuptias многочисленных родственников и multos sibi cognatos amicosque eius друзей. Latinorum sibi maxime gentem conciliabat ut peregrinis quoque opibus tutior inter ciues esset, neque hospitia modo cum primoribus eorum sed adfinitates quoque iungebat.

conciliat. 147. Мамилии – знатный род из Тускула, города в Лации, примерно в 25 км к юговостоку от Рима. Основателем Тускула считали Телегона, сына Одиссея (Улисса) и Кирки (Цирцеи). Род Мамилиев возводил свое происхождение к Мамилии, дочери Телегона, рожденной уже в Тускуле (Фест, 116L.).

50. Iam magna Tarquini auctoritas Пользуясь уже немалым влиянием inter Latinorum proceres erat, cum in в кругу знатнейших латинов, diem certam ut ad lucum Ferentinae Тарквиний назначает им день, в роще conveniant indicit: esse, quae agere чтобы собраться 148 Ферентины : есть общие дела, de rebus communibus uelit. которые хотелось бы обсудить. 148. Роща у источника Ферентины была, вероятно, наряду со святилищем Арицийской Дианы на озере Неми, местом собраний для городов – членов Латинского союза (см.: примеч. 46 к кн. II).

Conveniunt frequentes prima luce: ipse Tarquinius diem quidem seruavit, sed paulo ante quam sol occideret venit. Multa ibi toto die in concilio variis iactata sermonibus erant.

Многолюдный сход собрался с рассветом, а сам Тарквиний явился хоть и в назначенный день, но почти на заходе солнца. Много разного успели собравшиеся наговорить там за полный день.

Turnus Herdonius ab Aricia ferociter in absentem Tarquinium erat inuectus: haud mirum esse Superbo inditum Romae cognomen.--Iam

Турн Гердоний из Ариции яростно нападал на отсутствовавшего Тарквиния. Неудивительно, мол, что в Риме его прозвали Гордым 107

108

(прозвище это было уже у всех на устах, хоть и не произносилось вслух). Ну не предел ли это гордыни — так глумиться над всем народом латинов? Первейшие люди подняты с мест, longe ab domo excitis, ipsum, qui пришли издалека, а того, кто concilium indixerit, non adesse. созвал их, самого-то и нет! Дело temptari profecto patientiam ut, si iugum acceperint, obnoxios premat. ясное, он испытывает их терпение, и, если они пойдут под ярем, тутCui enim non apparere, adfectare то придавит покорствующих. Кому eum imperium in Latinos? не понятно, что он рвется к владычеству над латинами? Если с пользой для себя вверили quod si sui bene crediderint ciues, aut si creditum illud et non raptum ему сограждане власть или если вообще власть ему вверена, а не parricidio sit, credere et Latinos захвачена отцеубийством, то и quamquam ne sic quidem латины должны бы ему alienigenae debere: довериться, не будь, правда, он чужаком. Но если не рады ему и свои — sin suos eius paeniteat, quippe qui alii super alios trucidentur exsulatum ведь один за другим они гибнут, уходят в изгнание, теряют eant bona amittant, quid spei имущество,— то что ж подает melioris Latinis portendi? si se латинам надежду на лучшее? audiant, domum suam quemque Послушались бы его, Турна, и inde abituros neque magis разошлись по домам, и не пеклись obseruaturos diem concilii quam ipse бы о соблюдении срока больше qui indixerit obseruet. того, кто назначил собрание. enim ita clam quidem mussitantes, volgo tamen eum appellabant.--an quicquam superbius esse quam ludificari sic omne nomen Latinum?

И это, и еще многое подобное говорил Турн, человек мятежный и злонамеренный, который и в родном городе вошел в силу, пользуясь такого же рода приемами. В самый разгар его разглагольствований явился Тарквиний. Is finis orationi fuit; aversi omnes ad Тут речь и кончилась — все Tarquinium salutandum. Qui silentio повернулись приветствовать facto monitus a proximis ut purgaret пришедшего. Наступило молчанье, и Тарквиний по совету se quod id temporis venisset, disceptatorem ait se sumptum inter приближенных начал patrem et filium cura reconciliandi оправдываться: он-де опоздал Haec atque alia eodem pertinentia seditiosus facinorosusque homo hisque artibus opes domi nactus cum maxime dissereret, intervenit Tarquinius.

108

109

eos in gratiam moratum esse, et quia оттого, что был приглашен ea res exemisset illum diem, postero разбирать дело между отцом и сыном; стараясь примирить их, он die acturum quae constituisset. задержался, а так как потерял на том целый день, то уж завтра обсудит с ними дела, какие наметил. И опять, говорят, не сумел Турн Ne id quidem ab Turno tulisse tacitum ferunt; dixisse enim nullam смолчать и сказал, что ничего нет короче, чем разбор дела между breuiorem esse cognitionem quam отцом и сыном; тут и нескольких inter patrem et filium paucisque transigi verbis posse: ni pareat patri, слов хватит: не покоришься отцу — хуже будет. habitrum infortunium esse. С этими словами недовольства 51. Haec Aricinus in regem Romanum increpans ex concilio abiit. арициец ушел из собрания, Тарквиний, задетый сильнее, чем Quam rem Tarquinius aliquanto могло показаться, тотчас начинает quam videbatur aegrius ferens confestim Turno necem machinatur, готовить ему гибель, чтобы и в латинов вселить тот же ужас, ut eundem terrorem quo civium каким сковал души сограждан. animos domi oppresserat Latinis iniceret. И так как открыто умертвить Турна своею властью он не мог, то погубил его, облыжно обвинив в преступлении, в котором тот был неповинен. При посредстве какихто арицийцев из числа противников Турна Тарквиний подкупил золотом его раба, чтобы получить возможность тайно внести в помещение, где Турн остановился, большую груду мечей. Когда за одну ночь это было Ea cum una nocte perfecta essent, Tarquinius paulo ante lucem accitis сделано, Тарквиний незадолго до ad se principibus Latinorum quasi re рассвета, будто бы получив тревожную новость, вызвал к себе nova perturbatus, moram suam латинских старейшин и сказал им, hesternam velut deorum quadam что вчерашнее промедление было prouidentia inlatam ait saluti sibi словно внушено ему неким atque illis fuisse. божественным промыслом и оказалось спасительным и для Et quia pro imperio palam interfici non poterat, oblato falso crimine insontem oppressit. Per adversae factionis quosdam Aricinos seruum Turni auro corrupit, ut in deuersorium eius vim magnam gladiorum inferri clam sineret.

109

110

него, и для них. Турн, как доносят, готовил гибель Ab Turno dici sibi et primoribus и ему, и старейшинам народов, populorum parari necem ut чтобы забрать в свои руки Latinorum solus imperium teneat. Adgressurum fuisse hesterno die in единоличную власть над латинами. Нападение должно concilio; dilatam rem esse, quod auctor concilii afuerit quem maxime было произойти вчера в собрании, отложить все пришлось потому, peteret. что отсутствовал устроитель собрания, а до него-то Турну особенно хотелось добраться. Потому и поносил он Inde illam absentis insectationem отсутствовавшего, что из-за esse natam quod morando spem промедления обманулся в destituerit. Non dubitare, si vera надеждах. Если донос верен, deferantur, quin prima luce, ubi ventum in concilium sit, instructus можно не сомневаться, что Турн с рассветом, как только настанет cum coniuratorum manu время идти в собрание, явится armatusque venturus sit. Dici туда при оружии и с шайкою gladiorum ingentem esse numerum заговорщиков: ведь к нему, ad eum conuectum. говорят, снесено несметное множество мечей. Напраслина это или нет, узнать Id uanum necne sit, extemplo sciri posse. rogare eos ut inde secum ad недолго. И Тарквиний просит всех, не откладывая, пойти вместе с ним Turnum veniant. к Турну. Многое внушало подозренья — и Suspectam fecit rem et ingenium Turni ferox et oratio hesterna et mora свирепый нрав Турна, и вчерашняя его речь, и задержка Tarquini, quod videbatur ob eam Тарквиния, из-за которой, differri caedes potuisse. Eunt казалось, покушение могло быть inclinatis quidem ad credendum отложено. Латины идут, склонные animis, tamen, nisi gladiis поверить, но готовые, если мечи deprehensis, cetera uana не найдутся, счесть и все прочее existimaturi. пустым наговором. Ubi est eo ventum, Turnum ex somno excitatum circumsistunt custodes; comprehensisque seruis qui caritate domini vim parabant, cum gladii abditi ex omnibus locis deuerticuli protraherentur, enimuero manifesta res visa iniectaeque Turno

Они входят, окружают разбуженного Турна стражею, схватывают рабов, которые из привязанности к господину стали было сопротивляться, и вот спрятанные мечи выволакиваются на свет отовсюду. Улика, всем кажется, налицо. Турна 110

111

catenae; et confestim Latinorum concilium magno cum tumultu advocatur.

заковывают в цепи и при всеобщем возбуждении немедля созывают собранье латинов.

Ibi tam atrox inuidia orta est gladiis in medio positis, ut indicta causa, novo genere leti, deiectus ad caput aquae Ferentinae crate superne iniecta saxisque congestis mergeretur.

Выставленные на обозрение мечи вызвали злобу, столь жестокую, что Турн не получил слова для оправданья и погиб неслыханной смертью: его погрузили в воду Ферентинского источника и утопили, накрыв корзиной и завалив камнями149.

149. Такой род казни римляне приписывали карфагенянам (см.: Плавт. Пуниец, ст. 1025 сл.). Рассказ о Турне Гердонии, видимо, позднейший вымысел.

52. Reuocatis deinde ad concilium Latinis Tarquinius conlaudatisque qui Turnum nouantem res pro manifesto parricidio merita poena adfecissent) ita verba fecit: posse quidem se vetusto iure agere, quod, cum omnes Latini ab Alba oriundi sint, [in] eo foedere teneantur, quo sub Tullo res omnis Albana cum colonis suis in Romanum cesserit imperium;

ceterum se utilitatis id magis omnium causa censere ut renouetur id foedus, secundaque potius fortuna populi Romani ut participes Latini fruantur quam urbium excidia uastationesque agrorum, quas Anco prius, patre deinde suo regnante perpessi sint, semper aut exspectent aut patiantur. Haud difficulter persuasum Latinis, quamquam in ea foedere superior Romana res erat; ceterum et capita nominis Latini stare ac sentire cum

Потом Тарквиний вновь созвал латинов на сход и, похвалив их за то, что они по заслугам наказали Турна, гнусного убийцу, замышлявшего переворот и схваченного с поличным, внес следующее предложение: хотя он, Тарквиний, мог бы действовать, опираясь на старинные права, поскольку все латины происходят из Альбы и связаны тем договором, по которому со времен Тулла все государство альбанцев со всеми их поселениями перешло под власть римского народа, тем не менее он считает, что ради общей выгоды договор этот надо возобновить и что латинам больше подобает разделять с римским народом его счастливую участь, нежели постоянно терпеть разрушение своих городов и разоренье полей (как то было сперва в царствование Анка, затем при Тарквинии Древнем). Латины легко дали себя убедить, хотя договор предоставлял Риму превосходство. Впрочем, и начальники латинского народа, 111

112

rege videbant, et [Turnus] sui cuique казалось, сочувствуют царю и periculi, si adversatus esset, recens стоят с ним заодно. Да и свеж был пример опасности, угрожавшей erat documentum. каждому, кто вздумал бы перечить. Ita renovatum foedus, indictumque Так договор был возобновлен, и iunioribus Latinorum ut ex foedere молодым латинам было die certa ad lucum Ferentinae armati объявлено, чтобы они, как следует из этого договора, в назначенный frequentes adessent. день явились в рощу Ферентины при оружии и в полном составе. Qui ubi ad edictum Romani regis ex И, когда все они, из всех племен, собрались по приказу римского omnibus populis conuenere, ne царя, тот, чтобы не было у них ни ducem suum neve secretum imperium propriaue signa haberent, своего вождя, ни отдельного командования, ни собственных miscuit manipulos ex Latinis знамен, составил смешанные Romanisque ut ex binis singulos манипулы из римлян и латинов, faceret binosque ex singulis; ita сводя воинов из двух прежних geminatis manipulis centuriones манипулов в один, а из одного imposuit. разводя по двум150. Сдвоив таким образом манипулы, Тарквиний назначил центурионов. 150. Никаких других упоминаний о смешанных воинских подразделениях (о манипуле см. ниже, примеч. 34 к кн. II) нет у римских авторов. Может быть, здесь отразилось смутное воспоминание о какой-то попытке Тарквиния Гордого искусственно объединить свою небольшую державу, или отголосок каких-то позднейших событий.

Насколько несправедлив был он как царь в мирное время, настолько небезрассуден как вождь во время войны; искусством вести войну он даже сравнялся бы с предшествующими царями, если б и здесь его славе не повредила испорченность во всем прочем. Is primus Volscis bellum in ducentos Он первый начал войну с вольсками151, тянувшуюся после amplius post suam aetatem annos mouit, Suessamque Pometiam ex iis него еще более двухсот лет, и приступом взял у них Свессу vi cepit. Помецию. 53. Nec ut iniustus in pace rex, ita dux belli prauus fuit; quin ea arte aequasset superiores reges ni degeneratum in aliis huic quoque decori offecisset.

151. Вольски – народ, родственный умбрам и, возможно, иллирийцам – в конце VI в. до н.э. спустились с Апеннин и обосновались на прибрежной равнине Лация и в Кампании. В течение двухсот лет вольски оставались постоянной угрозой Риму, пока – к концу IV в. до н.э. – не были подчинены Римом и полностью романизованы.

Ubi cum diuendita praeda quadraginta talenta argenti

Получив от распродажи тамошней добычи сорок талантов серебра, 112

113

он замыслил соорудить храм Юпитера, который великолепьем своим был бы достоин царя богов и людей, достоин римской державы, достоин, наконец, величия самого места. Итак, эти деньги он отложил на построение храма. Затем Тарквиния отвлекла война с Excepit deinde lentius spe bellum, близлежащим городом Габиями152, quo Gabios, propinquam urbem, подвигавшаяся медленнее, чем nequiquam vi adortus, cum obsidendi quoque urbem spes pulso можно было рассчитывать. После a moenibus adempta esset, postremo безуспешной попытки взять город minime arte Romana, fraude ac dolo, приступом, после того как он был отброшен от стен и даже на осаду adgressus est. не мог более возлагать никаких надежд, Тарквиний, совсем не поримски, принялся действовать хитростью и обманом. refecisset, concepit animo eam amplitudinem Iovis templi quae digna deum hominumque rege, quae Romano imperio, quae ipsius etiam loci maiestate esset; captiuam pecuniam in aedificationem eius templi seposuit.

152. Сообщение о взятии Габий (город примерно в 18 км к востоку от Рима) подтверждается археологическими данными, но все детали рассказа были разработаны под влиянием греческой литературы, видимо, еще первым поколением римских историков (III в. до н.э.).

Он притворился, будто, оставив Nam cum velut posito bello fundamentis templi iaciendis aliisque мысль о войне, занялся лишь закладкою храма и другими urbanis operibus intentum se esse работами в городе, и тут младший simularet, Sextus filius eius, qui 153 minimus ex tribus erat, transfugit ex из его сыновей , Секст, перебежал, как было условлено, в composito Gabios, patris in se Габии, жалуясь на непереносимую saevitiam intolerabilem conquerens: жестокость отца. 153. Дионисий Галикарнасский (IV, 55; 63; 64) и Цицерон (О государстве, II, 46) считали Секста старшим сыном Тарквиния.

Уже, говорил он, с чужих на своих обратилось самоуправство гордеца, уже многочисленность детей тяготит этого человека, который обезлюдил курию и хочет обезлюдить собственный дом, чтобы не оставлять никакого потомка, никакого наследника. Se quidem inter tela et gladios patris Он, Секст, ускользнул из-под elapsum nihil usquam sibi tutum nisi отцовских мечей и копий и нигде apud hostes L. Tarquini credidisse. не почувствует себя в nam ne errarent, manere iis bellum безопасности, кроме как у врагов iam ab alienis in suos vertisse superbiam et liberorum quoque eum frequentiae taedere, ut quam in curia solitudinem fecerit domi quoque faciat, ne quam stirpem, ne quem heredem regni relinquat.

113

114

Луция Тарквиния. Пусть не обольщаются в Габиях, война не кончена — Тарквиний оставил ее лишь притворно, чтобы при случае напасть врасплох. Quod si apud eos supplicibus locus Если же нет у них места для тех, кто молит о защите, то ему, non sit, pererraturum se omne Сексту, придется пройти по всему Latium, Volscosque se inde et Aequos et Hernicos petiturum donec Лацию, а потом и у вольсков искать прибежища, и у эквов, и у ad eos perveniat qui a patrum 154 герников , покуда он наконец не crudelibus atque impiis suppliciis доберется до племени, умеющего tegere liberos sciant. оборонить детей от жестоких и нечестивых отцов. quod positum simuletur, et per occasionem eum incautos inuasurum.

154. Герники – народ (возможно, самнитского происхождения), обитавший в Среднем Лации. Эквы – среднеиталийский народ, в V в. до н.э. – злейшие враги Рима. Покорены в конце IV в. до н.э.

forsitan etiam ardoris aliquid ad bellum armaque se adversus superbissimum regem ac ferocissimum populum inventurum.

А может быть, где-нибудь встретит он и желание поднять оружие на самого высокомерного из царей и самый свирепый из народов.

Казалось, что Секст, если его не уважить, уйдет, разгневанный, дальше, и габийцы приняли его благосклонно. Нечего удивляться, сказали они, если царь наконец и с детьми обошелся так же, как с гражданами, как с союзниками. in se ipsum postremo saeviturum, si На себя самого обратит он в конце концов свою ярость, если вокруг alia desint. sibi vero gratum никого не останется. Что же до adventum eius esse, futurumque них, габийцев, то они рады credere breui ut illo adiuuante a portis Gabinis sub Romana moenia приходу Секста и верят, что вскоре с его помощью война будет bellum transferatur. перенесена от габийских ворот к римским. 54. Inde in consilia publica adhiberi. С этого времени Секста стали Ubi cum de aliis rebus adsentire se приглашать в совет. Там, во всем veteribus Gabinis diceret quibus eae остальном соглашаясь со старыми notiores essent, ipse identidem belli габийцами, которые-де лучше auctor esse et in eo sibi praecipuam знают свои дела, он беспрестанно предлагает открыть военные prudentiam adsumere quod действия — в этом он, по его utriusque populi vires nosset, Cum si nihil morarentur infensus ira porro inde abiturus videretur, benigne ab Gabinis excipitur. Vetant mirari si, qualis in ciues, qualis in socios, talis ad ultimum in liberos esset;

114

115

мнению, разбирается как раз sciretque inuisam profecto superbiam regiam civibus esse quam хорошо, поскольку знает силы того и другого народа и понимает, что ferre ne liberi quidem potuissent. гордыня царя наверняка ненавистна и гражданам, если даже собственные дети не смогли ее вынести. Так Секст исподволь подбивал Ita cum sensim ad rebellandum primores Gabinorum incitaret, ipse габийских старейшин возобновить войну, а сам с наиболее горячими cum promptissimis iuvenum praedatum atque in expeditiones iret юношами ходил за добычею и в набеги; всеми своими обманными et dictis factisque omnibus ad fallendum instructis uana adcresceret словами и делами он возбуждал все большее — и пагубное — к fides, dux ad ultimum belli legitur. себе доверие, покуда наконец не был избран военачальником. Народ не подозревал обмана, и Ibi cum inscia multitudine quid ageretur, proelia parua inter Romam когда стали происходить Gabiosque fierent quibus plerumque незначительные стычки между Римом и Габиями, в которых Gabina res superior esset, tum габийцы обычно одерживали верх, certatim summi infimique то и знать и чернь наперерыв Gabinorum Sex. Tarquinium dono стали изъявлять уверенность, что deum sibi missum ducem credere. богами в дар послан им такой вождь. Apud milites vero obeundo pericula Да и у воинов он, деля с ними ac labores pariter, praedam munifice опасности и труды, щедро largiendo tanta caritate esse ut non раздавая добычу, пользовался такой любовью, что Тарквинийpater Tarquinius potentior Romae отец был в Риме не quam filius Gabiis esset. могущественнее, чем сын в Габиях. И вот, лишь только сочли, что Itaque postquam satis virium собрано уже достаточно сил для conlectum ad omnes conatus любого начинания, Секст videbat, tum ex suis unum sciscitatum Romam ad patrem mittit посылает одного из своих людей в Рим, к отцу,— разузнать, каких тот quidnam se facere vellet, quando от него хотел бы действий, раз уже quidem ut omnia unus publice боги дали ему неограниченную Gabiis posset ei di dedissent. власть в Габиях. Huic nuntio, quia, credo, dubiae fidei Не вполне доверяя, думается мне, videbatur, nihil voce responsum est; этому вестнику, царь на словах rex velut deliberabundus in hortum никакого ответа не дал, но, как 115

116

aedium transit sequente nuntio filii; ibi inambulans tacitus summa papauerum capita dicitur baculo decussisse. Interrogando exspectandoque responsum nuntius fessus, ut re imperfecta, redit Gabios; quae dixerit ipse quaeque viderit refert; seu ira seu odio seu superbia insita ingenio nullam eum vocem emisisse.

Sexto ubi quid vellet parens quidue praeciperet tacitis ambagibus patuit, primores civitatis criminando alios apud populum, alios sua ipsos inuidia opportunos interemit.

Multi palam, quidam in quibus minus speciosa criminatio erat futura clam interfecti. Patuit quibusdam volentibus fuga, aut in exsilium acti sunt, absentiumque bona iuxta atque inter emptorum divisui fuere.

Largitiones inde praedaeque; et dulcedine priuati commodi sensus malorum publicorum adimi, donec orba consilio auxilioque Gabina res regi Romano sine ulla dimicatione in manum traditur.

будто прикидывая в уме, прошел, сопровождаемый вестником, в садик при доме и там, как передают, расхаживал в молчании, сшибая палкой головки самых высоких маков. Вестник, уставши спрашивать и ожидать ответа, воротился в Габии, бросив, как ему казалось, дело на половине, и доложил обо всем, что говорил сам и что увидел: из-за гнева ли, из-за ненависти или из-за природной гордыни не сказал ему царь ни слова. Тогда Секст, которому в молчаливом намеке открылось, чего хочет и что приказывает ему отец, истребил старейшин государства. Одних он погубил, обвинив перед народом, других — воспользовавшись уже окружавшей их ненавистью. Многие убиты были открыто, иные — те, против кого он не мог выдвинуть правдоподобных обвинений,— тайно. Некоторым открыта была возможность к добровольному бегству, некоторые были изгнаны, а имущество покинувших город, равно как и убитых, сразу назначалось к разделу. Следуют щедрые подачки, богатая пожива, и вот уже сладкая возможность урвать для себя отнимает способность чувствовать общие беды, так что в конце концов осиротевшее, лишившееся совета и поддержки габийское государство было без всякого сопротивления предано в руки 116

117

55. Gabiis receptis Tarquinius pacem cum Aequorum gente fecit, foedus cum Tuscis renovavit. Inde ad negotia urbana animum convertit; quorum erat primum ut Iovis templum in monte Tarpeio monumentum regni sui nominisque relinqueret: Tarquinios reges ambos patrem vovisse, filium perfecisse. Et ut libera a ceteris religionibus area esset tota Iovis templique eius quod inaedificaretur, exaugurare fana sacellaque statuit quae aliquot ibi, a Tatio rege primum in ipso discrimine adversus Romulum pugnae vota, consecrata inaugurataque postea fuerant.

Inter principia condendi huius operis movisse numen ad indicandam tanti imperii molem traditur deos; nam cum omnium sacellorum exaugurationes admitterent aues, in Termini fano non addixere;

римского царя. Овладев Габиями, Тарквиний заключил мир с эквами и возобновил договор с этрусками. После этого он обратился к городским делам, первым из которых было оставить по себе на Тарпейской горе памятник своему царствованию и имени — храм Юпитера, воздвигнутый попеченьем обоих Тарквиниев: обещал отец, выполнил сын. И, чтобы отведенный участок был свободен от святынь других богов и всецело принадлежал Юпитеру и его строившемуся храму, царь постановил снять освящение с нескольких храмов и жертвенников, находившихся там со времен царя Тация, который даровал их богам и освятил во исполненье обета, данного им в опаснейший миг битвы с Ромулом. Рассказывают, что при начале строительных работ божество обнаружило свою волю, возвестив будущую силу великой державы. А именно: хотя птицы дозволили снять освященье со всех жертвенников, для храма Термина155 они такого разрешения не дали.

155. Термин – божество границ и межевых злаков, разделявших земельные участки. Учреждение культа Термина приписывалось Нуме. По древнему закону, человеку, сдвинувшему межевой камень, грозила смертная казнь. Общественный культ Термина на Капитолии должен был служить охране и расширению границ Рима (см.: Овидий. Фасты, II, 667-684).

idque omen auguriumque ita acceptum est non motam Termini sedem unumque eum deorum non euocatum sacratis sibi finibus firma stabiliaque cuncta portendere.

Предзнаменованье истолковали так: то, что Термин, единственный из богов, остался не вызванным из посвященных ему рубежей и сохранил прежнее местопребывание, предвещает, что все будет и прочно, и устойчиво. 117

118

Hoc perpetuitatis auspicio accepto, secutum aliud magnitudinem imperii portendens prodigium est: caput humanum integra facie aperientibus fundamenta templi dicitur apparuisse. Quae visa species haud per ambages arcem eam imperii caputque rerum fore portendebat; idque ita cecinere uates quique in urbe erant quosque ad eam rem consultandam ex Etruria acciuerant. Augebatur ad impensas regis animus; itaque Pometinae manubiae, quae perducendo ad culmen operi destinatae erant, vix in fundamenta suppeditavere. Eo magis Fabio, praeterquam quod antiquior est, crediderim quadraginta ea sola talenta fuisse, quam Pisoni, qui quadraginta milia pondo argenti seposita in eam rem scribit, summam pecuniae neque ex unius tum urbis praeda sperandam et nullius ne horum quidem operum fundamenta non exsuperaturam.

За этим предзнаменованием незыблемости государства последовало другое чудо, предрекавшее величие державы: при закладке храма, как рассказывают, землекопы нашли человеческую голову с невредимым лицом. Открывшееся зрелище ясно предвещало, что быть этому месту оплотом державы и главой мира — так объявили все прорицатели, в римские, и призванные из Этрурии, чтобы посоветоваться об этом деле. Царь становится все щедрей на расходы, и выручки от пометийской добычи, которая была назначена, чтобы поднять храм до кровли, едва достало на закладку основания. По этой причине, а не только потому, что Фабий более древний автор, я скорее поверил бы Фабию, по чьим словам денег было только сорок талантов, нежели Пизону156, который пишет, что на это дело было отложено четыреста тысяч фунтов серебра — такие деньги немыслимо было получить от добычи, захваченной в любом из тогдашних городов, и к тому же их с избытком хватило бы даже на нынешнее пышное сооружение.

156. О "пометийской добыче" см.: I, 53, 3. В этой связи ниже упоминаются римские историки Фабий Пиктор и Луций Кальпурний Пизон (был консулом в 133 г. до н.э.).

56. Intentus perficiendo templo, fabris undique ex Etruria accitis, non pecunia solum ad id publica est usus sed operis etiam ex plebe. Qui cum haud parvus et ipse militiae adderetur labor, minus tamen plebs

Стремясь завершить строительство храма, для чего были призваны мастера со всей Этрурии, царь пользовался не только государственной казной, но и трудом рабочих из простого люда. Хотя этот труд, и сам по 118

119

себе нелегкий, добавлялся к военной службе, все же простолюдины меньше тяготились тем, что своими руками сооружали храмы богов, quam postquam et ad alia, ut specie нежели теми, на вид меньшими, но minora, sic laboris aliquanto maioris гораздо более трудными, работами, на которые они потом traducebantur opera foros in circo были поставлены: устройством faciendos cloacamque maximam, мест для зрителей в цирке и receptaculum omnium рытьем подземного Большого purgamentorum urbis, sub terra канала157 — стока, принимающего agendam; quibus duobus operibus все нечистоты города. С двумя vix nova haec magnificentia этими сооружениями едва ли quicquam adaequare potuit. сравнятся наши новые при всей их пышности. gravabatur se templa deum exaedificare manibus suis

157. Большой канал (Cloaca Maxima) был первоначально открытым стоком, отводившим воды с северо-восточной части Рима в Тибр. Основной целью его постройки было окончательное осушение Форума, который лишь несколькими десятилетиями раньше в результате предварительных дренажных мероприятий перестал использоваться как кладбище.

His laboribus exercita plebe, quia et urbi multitudinem, ubi usus non esset, oneri rebatur esse et colonis mittendis occupari latius imperii fines volebat, Signiam Circeiosque colonos misit, praesidia urbi futura terra marique.

Покуда простой народ был занят такими работами, царь, считая, что многочисленная чернь, когда для нее не найдется уже применения, будет обременять город, и желая выводом поселений расширить пределы своей власти, вывел поселенцев в Сигнию и Цирцеи158, чтобы защитить Рим с суши и с моря.

158. Вывод поселения в Сигнию (город, расположенный примерно в 55 км от Рима), датируемый 495 г. до н.э., объясняется, в первую очередь, стратегическими целями (близостью города к землям эквов и вольсков). Цирцеи – город на берегу Тирренского моря, приблизительно в 100 км от Рима. Римская колония была выведена туда в 393 г. до н.э. Так же, как и Сигния, город был стратегическим пунктом на границе с вольсками. Впрочем, вероятно, что в обоих городах и во времена Тарквиния Гордого существовали небольшие этрусско-латинские поселения.

Haec agenti portentum terribile visum: anguis ex columna lignea elapsus cum terrorem fugamque in regia fecisset, ipsius regis non tam subito pavore perculit pectus quam anxiis implevit curis.

Среди этих занятий явилось страшное знаменье: из деревянной колонны выползла змея. В испуге забегали люди по царскому дому, а самого царя зловещая примета не то чтобы поразила ужасом, но скорее вселила в него беспокойство159.

159. Змеи считались провозвестницами смерти.

119

120

Itaque cum ad publica prodigia Etrusci tantum uates adhiberentur, hoc velut domestico exterritus visu Delphos ad maxime inclitum in terris oraculum mittere statuit.

Для истолкованья общественных знамений160 призывались только этрусские прорицатели, но это предвестье как будто бы относилось лишь к царскому дому, и встревоженный Тарквиний решился послать в Дельфы к самому прославленному на свете оракулу.

160. К "общественным" относились знамения, о которых сообщали сенату для принятия им соответствующих мер. О знамениях в "частном месте" или в чужой земле, которые не считались общественными, прорицателей запрашивали частным образом. Неясно, почему Ливий рассматривает знамение, явленное в царском доме, который обладал, бесспорно, общественным сакральным значением, как частное.

Не смея доверить таблички с ответами никому другому, царь отправил в Грецию, через незнакомые в те времена земли и того менее знакомые моря, двоих своих сыновей. То был Тит и Аррунт. В спутники им был дан Луций comes iis additus L. Iunius Brutus, Юний Брут161, сын царской сестры Tarquinia, sorore regis, natus, Тарквинии, юноша, скрывавший iuvenis longe alius ingenii quam cuius simulationem induerat. Is cum природный ум под принятою primores civitatis, in quibus fratrem личиной. В свое время, услыхав, что виднейшие граждане, и среди suum, ab auunculo interfectum них его брат, убиты дядею, он audisset, neque in animo suo решил: пусть его нрав ничем царя quicquam regi timendum neque in не страшит, имущество — не fortuna concupiscendum relinquere соблазняет; презираемый — в statuit contemptuque tutus esse ubi безопасности, когда в праве нету in iure parum praesidii esset. защиты. Neque responsa sortium ulli alii committere ausus, duos filios per ignotas ea tempestate terras, ignotiora maria in Graeciam misit. Titus et Arruns profecti;

161. Луций Юний Брут – лицо, вероятно, историческое. Однако разработка его характера, а также детали рассказов о связанных с ним событиях, восходят, повидимому, к семейным преданиям плебейского рода Юниев.

Ergo ex industria factus ad imitationem stultitiae, cum se suaque praedae esse regi sineret, Bruti quoque haud abnuit cognomen ut sub eius obtentu cognominis liberator ille populi Romani animus latens opperiretur tempora sua.

С твердо обдуманным намереньем он стал изображать глупца, предоставляя распоряжаться собой и своим имуществом царскому произволу, и даже принял прозвище Брута — “Тупицы”, чтобы под прикрытием этого прозвища сильный духом освободитель римского народа мог выжидать своего времени. 120

121

Is tum ab Tarquiniis ductus Delphos, ludibrium verius quam comes, aureum baculum inclusum corneo cauato ad id baculo tulisse donum Apollini dicitur, per ambages effigiem ingenii sui. Quo postquam ventum est, perfectis patris mandatis cupido incessit animos iuvenum sciscitandi ad quem eorum regnum Romanum esset venturum. Ex infimo specu vocem redditam ferunt: imperium summum Romae habebit qui uestrum primus, O iuvenes, osculum matri tulerit.

Вот кого Тарквинии взяли тогда с собой в Дельфы, скорее посмешищем, чем товарищем, а он, как рассказывают, понес в дар Аполлону золотой жезл, скрытый внутри полого рогового,— иносказательный образ собственного ума. Когда юноши добрались до цели и исполнили отцовское поручение, им страстно захотелось выспросить у оракула, к кому же из них перейдет Римское царство. И тут, говорит преданье, из глубины расселины прозвучало162: “Верховную власть в Риме, о юноши, будет иметь тот из вас, кто первым поцелует мать”.

162. В Дельфах жрица (пифия) давала свои предсказания под действием одуряющих испарений, поднимавшихся из расселины скалы. У Ливия сам голос идет прямо из расселины.

Tarquinii ut Sextus, qui Romae relictus fuerat, ignarus responsi expersque imperii esset, rem summa ope taceri iubent; ipsi inter se uter prior, cum Romam redisset, matri osculum daret, sorti permittunt. Brutus alio ratus spectare Pythicam vocem, velut si prolapsus cecidisset, terram osculo contigit, scilicet quod ea communis mater omnium mortalium esset. Reditum inde Romam, ubi adversus Rutulos bellum summa vi parabatur. 57. Ardeam Rutuli habebant, gens, ut in ea regione atque in ea aetate, divitiis praepollens; eaque ipsa causa belli fuit, quod rex Romanus cum ipse ditari, exhaustus magnificentia

Чтобы не проведал об ответе и не заполучил власти оставшийся в Риме Секст, Тарквинии условились хранить строжайшую тайну, а между собой жребию предоставили решить, кто из них, вернувшись, первым даст матери свой поцелуй. Брут же, который рассудил, что пифийский глас имеет иное значение, припал, будто бы оступившись, губами к земле — ведь она общая мать всем смертным. После того они возвратились в Рим, где шла усердная подготовка к войне против рутулов. Рутулы, обитатели города Ардеи163, были самым богатым в тех краях и по тем временам народом. Их богатство и стало причиной войны: царь очень хотел поправить собственные дела — 121

122

publicorum operum, tum praeda delenire popularium animos studebat,

ибо дорогостоящие общественные работы истощили казну — и смягчить добычею недовольство своих соотечественников,

163. Ардея – главный город рутулов (см. выше, примеч. 13), народа, подвергшегося сильному влиянию этрусской культуры – находилась примерно в 26 км от Рима в некотором отдалений от моря.

praeter aliam superbiam regno infestos etiam quod se in fabrorum ministeriis ac seruili tam diu habitos opere ab rege indignabantur. Temptata res est, si primo impetu capi Ardea posset: ubi id parum processit, obsidione munitionibusque coepti premi hostes. In his statiuis, ut fit longo magis quam acri bello, satis liberi commeatus erant, primoribus tamen magis quam militibus; regii quidem iuvenes interdum otium conuiuiis comisationibusque inter se terebant.

которые и так ненавидели его за всегдашнюю гордыню, а тут еще стали роптать, что царь так долго держит их на ремесленных и рабских работах. Попробовали, не удастся ли взять Ардею сразу, приступом. Попытка не принесла успеха. Тогда, обложив город и обведя его укреплениями, приступили к осаде. Здесь, в лагерях, как водится при войне более долгой, нежели жестокой, допускались довольно свободные отлучки, больше для начальников, правда, чем для воинов. Царские сыновья меж тем проводили праздное время в своем кругу, в пирах и попойках. Случайно, когда они пили у Секста Тарквиния, где обедал и Тарквиний Коллатин164, сын Эгерия, разговор заходит о женах и каждый хвалит свою сверх меры.

164. Тарквиний Коллатин – родственник Тарквиния Гордого, живший в Коллации (см.: примеч. 125), на что и указывает его прозвище.

Forte potantibus his apud Sex. Tarquinium, ubi et Collatinus cenabat Tarquinius, Egeri filius, incidit de uxoribus mentio. Suam quisque laudare miris modis; inde certamine accenso Collatinus negat verbis opus esse; paucis id quidem horis posse sciri quantum ceteris praestet Lucretia sua. "Quin, si vigor iuventae inest, conscendimus equos

Тогда в пылу спора Коллатин и говорит: к чему, мол, слова — всего ведь несколько часов, и можно убедиться, сколь выше прочих его Лукреция. “Отчего ж, если мы молоды и бодры, не вскочить нам тотчас на коней и не посмотреть своими глазами, каковы наши жены? Неожиданный приезд мужа покажет это любому 122

123

inuisimusque praesentes nostrarum из нас лучше всего”. ingenia? id cuique spectatissimum sit quod necopinato viri adventu occurrerit oculis." Incaluerant uino; "Age sane" omnes; citatis equis auolant Romam. Quo cum primis se intendentibus tenebris pervenissent,

Подогретые вином, все в ответ: “Едем!” И во весь опор унеслись в Рим. Прискакав туда в сгущавшихся сумерках,

они двинулись дальше в pergunt inde Collatiam, ubi Lucretiam haudquaquam ut regias Коллацию, где поздней ночью nurus, quas in conuiuio luxuque cum застали Лукрецию за прядением aequalibus viderant tempus terentes шерсти. Совсем не похожая на царских невесток, которых нашли sed nocte sera deditam lanae inter lucubrantes ancillas in medio aedium проводящими время на пышном пиру среди сверстниц, сидела она sedentem inveniunt. Muliebris посреди покоя в кругу прислужниц, certaminis laus penes Lucretiam fuit. работавших при огне. В состязании жен первенство осталось за Лукрецией. Adveniens vir Tarquiniique excepti Приехавшие муж и Тарквинии находят радушный прием: benigne; victor maritus comiter победивший в споре супруг inuitat regios iuvenes. Ibi Sex. дружески приглашает к себе Tarquinium mala libido Lucretiae per vim stuprandae capit; cum forma царских сыновей. Тут-то и охватывает Секста Тарквиния tum spectata castitas incitat. грязное желанье насилием обесчестить Лукрецию. И красота возбуждает его, и несомненная добродетель. Et tum quidem ab nocturno iuvenali Но пока что, после ночного своего развлечения, молодежь ludo in castra redeunt. возвращается в лагерь. Несколько дней спустя втайне от 58. Paucis interiectis diebus Sex. Коллатина Секст Тарквиний с Tarquinius inscio Collatino cum единственным спутником прибыл в comite uno Collatiam venit. Коллацию. Он был радушно принят не Ubi exceptus benigne ab ignaris consilii cum post cenam in hospitale подозревавшими о его замыслах хозяевами; после обеда его cubiculum deductus esset, amore проводили в спальню для гостей, ardens, postquam satis tuta circa sopitique omnes videbantur, stricto но, едва показалось ему, что вокруг достаточно тихо и все спят, gladio ad dormientem Lucretiam 123

124

он, распаленный страстью, входит с обнаженным мечом к спящей Лукреции и, придавив ее грудь левой рукой, говорит: “Молчи, Лукреция, я Секст Тарквиний, в руке моей меч, умрешь, если крикнешь”. Cum pavida ex somno mulier nullam В трепете освобождаясь от сна, женщина видит: помощи нет, opem, prope mortem imminentem рядом — грозящая смерть; а videret, tum Tarquinius fateri Тарквиний начинает объясняться в amorem, orare, miscere precibus любви, уговаривать, с мольбами minas, versare in omnes partes мешает угрозы, со всех сторон muliebrem animum. ищет доступа в женскую душу. Ubi obstinatam videbat et ne mortis Видя, что Лукреция непреклонна, что ее не поколебать даже quidem metu inclinari, addit ad страхом смерти, он, чтобы metum dedecus: cum mortua устрашить ее еще сильнее, iugulatum seruum nudum positurum ait, ut in sordido adulterio пригрозил ей позором: к ней-де, мертвой, в постель он подбросит, necata dicatur. прирезав, нагого раба — пусть говорят, что она убита в грязном прелюбодеянии. Quo terrore cum vicisset obstinatam Этой ужасной угрозой он одолел ее непреклонное целомудрие. pudicitiam velut vi victrix libido, profectusque inde Tarquinius ferox Похоть как будто бы одержала верх, и Тарквиний вышел, expugnato decore muliebri esset, Lucretia maesta tanto malo nuntium упоенный победой над женской честью. Лукреция, сокрушенная Romam eundem ad patrem горем, посылает вестников в Рим к Ardeamque ad virum mittit, ut cum отцу и в Ардею к мужу, чтобы singulis fidelibus amicis veniant; ita прибыли с немногими верными facto maturatoque opus esse; rem друзьями: есть нужда в них, пусть atrocem incidisse. поторопятся, случилось страшное дело. Sp. Lucretius cum P. Valerio Volesi Спурий Лукреций прибывает с filio, Collatinus cum L. Iunio Bruto Публием Валерием, сыном venit, cum quo forte Romam rediens Волезия, Коллатин — с Луцием Юнием Брутом — случайно вместе ab nuntio uxoris erat conuentus. с ним возвращался он в Рим, когда Lucretiam sedentem maestam in был встречен вестником. cubiculo inveniunt. Лукрецию они застают в спальне, сокрушенную горем. venit sinistraque manu mulieris pectore oppresso "Tace, Lucretia" inquit; "Sex. Tarquinius sum; ferrum in manu est; moriere, si emiseris vocem."

124

125

Aduentu suorum lacrimae obortae, При виде своих на глазах женщины выступают слезы; на quaerentique viro "Satin salue?" "Minime" inquit; "quid enim salui est вопрос мужа: “Хорошо ли живешь?” — она отвечает: “Как mulieri amissa pudicitia? Vestigia viri alieni, Collatine, in lecto sunt tuo; нельзя хуже. Что хорошего ceterum corpus est tantum violatum, остается в женщине с потерею целомудрия? Следы чужого animus insons; mors testis erit. Sed мужчины на ложе твоем, Коллатин; date dexteras fidemque haud впрочем, тело одно подверглось impune adultero fore. позору — душа невинна, да будет

Sex. est Tarquinius qui hostis pro hospite priore nocte vi armatus mihi sibique, si vos viri estis, pestiferum hinc abstulit gaudium." Dant ordine omnes fidem; consolantur aegram animi avertendo noxam ab coacta in auctorem delicti: mentem peccare, non corpus, et unde consilium afuerit culpam abesse. "Vos" inquit "uideritis quid illi debeatur: ego me etsi peccato absoluo, supplicio non libero; nec ulla deinde impudica Lucretiae exemplo uiuet." Cultrum, quem sub ueste abditum habebat, eum in corde defigit, prolapsaque in volnus moribunda cecidit. Conclamat vir paterque. 59. Brutus illis luctu occupatis cultrum ex volnere Lucretiae extractum, manantem cruore prae se tenens, "Per hunc" inquit "castissimum ante regiam iniuriam sanguinem iuro, vosque, di, testes

мне свидетелем смерть. Но поклянитесь друг другу, что не останется прелюбодей без возмездия. Секст Тарквиний — вот кто прошлою ночью вошел гостем, а оказался врагом; вооруженный, насильем похитил он здесь гибельную для меня, но и для него — если вы мужчины — усладу”. Все по порядку клянутся, утешают отчаявшуюся, отводя обвинение от жертвы насилия, обвиняя преступника: грешит мысль — не тело, у кого не было умысла, нету на том и вины. “Вам,— отвечает она,— рассудить, что причитается ему, а себя я, хоть в грехе не виню, от кары не освобождаю; и пусть никакой распутнице пример Лукреции не сохранит жизни!”. Под одеждою у нее был спрятан нож, вонзив его себе в сердце, налегает она на нож и падает мертвой. Громко взывают к ней муж и отец. Пока те предавались скорби, Брут, держа пред собою вытащенный из тела Лукреции окровавленный нож, говорит: “Этою чистейшею прежде, до царского преступления, кровью клянусь — и вас, боги, 125

126

facio me L. Tarquinium Superbum cum scelerata coniuge et omni liberorum stirpe ferro igni quacumque dehinc vi possim exsecuturum, nec illos nec alium quemquam regnare Romae passurum."

беру в свидетели,— что отныне огнем, мечом, чем только сумею, буду преследовать Луция Тарквиния с его преступной супругой и всем потомством, что не потерплю ни их, ни кого другого на царстве в Риме”.

Cultrum deinde Collatino tradit, inde Затем он передает нож Коллатину, потом Лукрецию и Валерию, Lucretio ac Valerio, stupentibus которые оцепенели, недоумевая, miraculo rei, unde novum in Bruti откуда это в Брутовой груди pectore ingenium. Ut praeceptum erat iurant; totique ab luctu versi in незнаемый прежде дух. Они повторяют слова клятвы, и общая iram, Brutum iam inde ad скорбь обращается в гнев, а Брут, expugnandum regnum vocantem призывающий всех немедленно sequuntur ducem. идти войною на царскую власть, становится вождем. Тело Лукреции выносят из дома на Elatum domo Lucretiae corpus in площадь и собирают народ, forum deferunt, concientque привлеченный, как водится, miraculo, ut fit, rei novae atque новостью, и неслыханной, и indignitate homines. возмутительной. Pro se quisque scelus regium ac vim Каждый, как умеет, жалуется на преступное насилье царей. Все queruntur. movet cum patris взволнованы и скорбью отца, и maestitia, tum Brutus castigator словами Брута, который порицает lacrimarum atque inertium querellarum auctorque quod viros, слезы и праздные сетованья и призывает мужчин поднять, как quod Romanos deceret, arma подобает римлянам, оружие capiendi adversus hostilia ausos. против тех, кто поступил как враг. Ferocissimus quisque iuvenum cum Храбрейшие юноши, armis voluntarius adest; sequitur et вооружившись, являются cetera iuventus. Inde patre praeside добровольно, за ними следует вся молодежь. Затем, оставив в relicto Collatiae [ad portas] Коллации отряд и к городским custodibusque datis ne quis eum воротам приставив стражу, чтобы motum regibus nuntiaret, ceteri никто не сообщил царям о armati duce Bruto Romam profecti. восстании, все прочие под водительством Брута с оружием двинулись в Рим. Когда они приходят туда, то Ubi eo ventum est, quacumque incedit armata multitudo, pavorem вооруженная толпа, где бы ни появилась, повсюду сеет страх и 126

127

ac tumultum facit; rursus ubi anteire смятенье; но вместе с тем, когда primores civitatis vident, quidquid люди замечают, что во главе ее идут виднейшие граждане, всем sit haud temere esse rentur. становится понятно: что бы там ни было, это — неспроста. Столь страшное событие и в Риме Nec minorem motum animorum породило волненье не меньшее, Romae tam atrox res facit quam чем в Коллации. Со всех сторон Collatiae fecerat; ergo ex omnibus города на форум сбегаются люди. locis urbis in forum curritur. Quo Едва они собрались, глашатай simul ventum est, praeco ad призвал народ к трибуну tribunum celerum, in quo tum “быстрых”, а волею случая magistratu forte Brutus erat, должностью этой был облечен populum advocavit. тогда Брут165. 165. Вряд ли Брут, считавшийся "тупицей", мог занимать такую должность. По Цицерону (О государстве, II, 46), Брут был частным лицом. Однако, согласно римским законам, частное лицо не имело права держать речь перед народным собранием. Видимо, поэтому римские историки, желая показать, что установление Республики произошло законным путем, облекли Брута подобающими полномочиями.

Ibi oratio habita nequaquam eius pectoris ingeniique quod simulatum ad eam diem fuerat, de vi ac libidine Sex. Tarquini, de stupro infando Lucretiae et miserabili caede, de orbitate Tricipitini cui morte filiae causa mortis indignior ac miserabilior esset.

И тут он произнес речь, выказавшую в нем дух и ум, совсем не такой, как до тех пор представлялось. Он говорил о самоуправстве и похоти Секста Тарквиния, о несказанно чудовищном поруганье Лукреции и ее жалостной гибели, об отцовской скорби Триципитина166, для которого страшнее и прискорбнее смерти дочери была причина этой смерти.

166. Триципитин – прозвище Спурия Лукреция.

Addita superbia ipsius regis miseriaeque et labores plebis in fossas cloacasque exhauriendas demersae; Romanos homines, victores omnium circa populorum, opifices ac lapicidas pro bellatoribus factos. Indigna Ser. Tulli regis memorata caedes et inuecta corpori patris nefando vehiculo filia, invocatique ultores parentum di.

К слову пришлись и гордыня самого царя, и тягостные труды простого люда, загнанного в канавы и подземные стоки. Римляне, победители всех окрестных народов, из воителей сделаны чернорабочими и каменотесами. Упомянуто было и гнусное убийство царя Сервия Туллия, и дочь, переехавшая отцовское тело нечестивой своей колесницей; боги предков призваны были в мстители. 127

128

Вспомнив обо всем этом, как, без сомненья, и о еще более страшных вещах, которые подсказал ему живой порыв негодованья, но которые трудно восстановить историку, Брут воспламенил народ и побудил его отобрать власть у царя и вынести постановленье об изгнании Луция Тарквиния с супругою и детьми. Сам произведя набор младших Ipse iunioribus qui ultro nomina возрастов — причем записывались dabant lectis armatisque, ad добровольно — и вооружив concitandum inde adversus regem набранных, он отправился в exercitum Ardeam in castra est лагерь поднимать против царя profectus: imperium in urbe Lucretio, praefecto urbis iam ante ab стоявшее под Ардеей войско; власть в Риме он оставил rege instituto, relinquit. Лукрецию, которого в свое время еще царь назначил префектом Города167. His atrocioribusque, credo, aliis, quae praesens rerum indignitas haudquaquam relatu scriptoribus facilia subicit, memoratis, incensam multitudinem perpulit ut imperium regi abrogaret exsulesque esse iuberet L. Tarquinium cum coniuge ac liberis.

167. Префектом Города называлось лицо, облеченное на время отсутствия царя (позднее – консулов) высшими полномочиями (см.: Тацит. Анналы, 6, 11).

Среди этих волнений Туллия бежала из дома, и, где бы ни появлялась она, мужчины и женщины проклинали ее, призывая отцовских богиньотмстительниц. Когда вести о случившемся дошли 60. Harum rerum nuntiis in castra до лагеря и царь, встревоженный perlatis cum re nova trepidus rex pergeret Romam ad comprimendos новостью, двинулся на Рим motus, flexit viam Brutus--senserat подавлять волнения, Брут, узнав о его приближении, пошел кружным enim adventum--ne obuius fieret; путем, чтобы избежать встречи. И eodemque fere tempore, diuersis почти что одновременно прибыли itineribus, Brutus Ardeam, разными дорогами Брут к Ардее, а Tarquinius Romam venerunt. Тарквиний — к Риму. Перед Tarquinio clausae portae Тарквинием ворота не отворились, exsiliumque indictum: и ему было объявлено об изгнании; освободитель Города был liberatorem urbis laeta castra accepere, exactique inde liberi regis. радостно принят в лагере, а царские сыновья оттуда изгнаны. Duo patrem secuti sunt qui exsulatum Caere in Etruscos ierunt. Двое, последовав за отцом, ушли Inter hunc tumultum Tullia domo profugit exsecrantibus quacumque incedebat invocantibusque parentum furias viris mulieribusque.

128

129

изгнанниками в Цере, к этрускам. Секст Тарквиний, удалившийся в Габии, будто в собственное свое царство, был убит из мести старыми недругами, которых нажил в свое время казнями и грабежом. Луций Тарквиний Гордый L. Tarquinius Superbus regnavit annos quinque et viginti. Regnatum царствовал двадцать пять лет. Romae ab condita urbe ad liberatam Цари правили Римом от основания Города до его освобожденья annos ducentos quadraginta двести сорок четыре года. quattuor. Sex. Tarquinius Gabios tamquam in suum regnum profectus ab ultoribus veterum simultatium, quas sibi ipse caedibus rapinisque concierat, est interfectus.

Duo consules inde comitiis centuriatis a praefecto urbis ex commentariis Ser. Tulli creati sunt, L. Iunius Brutus et L. Tarquinius Collatinus.

На собрании по центуриям префект Города в согласии с записками Сервия Туллия168 провел выборы двоих консулов169: избраны были Луций Юний Брут и Луций Тарквиний Коллатин [509 г.].

168. Подобные записки были, возможно, чем-то вроде руководства по проведению определенных церемоний и мероприятий (таких, например, как народные собрания и религиозные обряды). Не исключено, однако, что и они придуманы римскими историками для легализации совершившегося переворота. Образцом для них могло послужить назначение должностных лиц Антонием "по запискам Юлия Цезаря" (Плутарх. Антоний, 15; Аппиан, III, 5, 16-17; Цицерон. I Фил., 16-17). 169. В первые времена Республики лица, обладавшие верховной властью, назывались преторами (лат. praetor, от praeire – "идти впереди", "предводительствовать").

Параллельный текст подготовил Илья Франк

129

130 Параллельный текст подготовил Илья Франк

Titi Livi Ab Urbe Condita Liber II Тит Ливий. ИСТОРИЯ РИМА ОТ ОСНОВАНИЯ ГОРОДА. КНИГА II Русский текст взят с

Об уже свободном римском народе — его деяниях, мирных и ратных, о годичных должностных лицах и о власти законов, превосходящей человеческую, пойдет дальше мой рассказ. Quae libertas ut laetior esset proximi Эта свобода была тем отраднее, regis superbia fecerat. Nam priores что пришла вслед за ita regnarunt ut haud immerito самовластьем последнего царя, omnes deinceps conditores partium полного гордыни. Ибо до него цари certe urbis, quas nouas ipsi sedes ab правили так, что все они по se auctae multitudinis addiderunt, заслугам могут быть названы numerentur; основателями хотя бы новых частей города, добавленных, чтобы было где жить умножившемуся при них населению. neque ambigitur quin Brutus idem qui И бесспорно, тот самый Брут, что tantum gloriae superbo exacto rege стяжал столь великую славу meruit pessimo publico id facturus изгнанием Гордого царя, сослужил fuerit, si libertatis immaturae cupidine бы наихудшую службу общему priorum regum alicui regnum делу, если бы, возжелав extorsisset. преждевременной свободы, отнял бы царскую власть у кого-нибудь из прежних царей. Quid enim futurum fuit, si illa В самом деле, что сталось бы, pastorum conuenarumque plebs, если бы толпа пастухов и transfuga ex suis populis, sub tutela пришлых, разноплеменных inuiolati templi aut libertatem aut перебежчиков, обретших под certe impunitatem adepta, soluta покровительством regio metu agitari coepta esset неприкосновенного храма свободу tribuniciis procellis, или безнаказанность1, перестала 1. Liberi iam hinc populi Romani res pace belloque gestas, annuos magistratus, imperiaque legum potentiora quam hominum peragam.

130

131

страшиться царя, взволновалась бы под бурями трибунского красноречия 1. Речь идет об "убежище", учрежденном Ромулом (см.: I, 8, 4; ср.: 9, 5). Свободу обретали здесь бежавшие из других городов и земель рабы, а безнаказанность – те, кому в их отечестве грозила кара.

и в чужом городе стала бы враждовать с сенаторами, раньше чем привязанность к женам и детям, любовь к самой земле, требующая долгой привычки, сплотили бы всех общностью устремлений. Dissipatae res nondum adultae Государство, еще не повзрослев, discordia forent, quas fouit tranquilla расточилось бы раздорами, тогда moderatio imperii eoque nutriendo как спокойная умеренность власти perduxit ut bonam frugem libertatis возлелеяла его и возрастила так, maturis iam uiribus ferre possent. что оно смогло, уже созрев и окрепши, принести добрый плод свободы. Libertatis autem originem inde magis А началом свободы [509 г.] вернее quia annuum imperium consulare считать то, что консульская власть factum est quam quod deminutum стала годичной2, нежели то, что quicquam sit ex regia potestate она будто бы стала меньшей, чем numeres. была царская. et in aliena urbe cum patribus serere certamina, priusquam pignera coniugum ac liberorum caritasque ipsius soli, cui longo tempore adsuescitur, animos eorum consociasset?

2. Ср.: Флор, I, 9, 2: "Римский народ сделал из постоянной должности годичную, из единоличной двойную, чтобы государственная власть не извращалась единовластием и долгосрочностью" (пер. М. Дашковой).

Omnia iura, omnia insignia primi Все права и все знаки этой власти3 consules tenuere; id modo cautum были удержаны первыми est ne, si ambo fasces haberent, консулами, только позаботились duplicatus terror uideretur. Brutus об одном, чтобы не удвоился prior, concedente collega, fasces страх, если сразу оба будут иметь habuit; qui non acrior uindex libertatis фаски4. fuerat quam deinde custos fuit. Брут первым с согласия товарища принял знаки власти и не менее горяч был как страж свободы, чем прежде как освободитель. 3. Внешними знаками власти, перешедшими от царей к консулам, были курульное кресло, окаймленная пурпуром тога (претекста) и 12 ликторов с фасками (см.: I, 8, 2-3 и примеч. 39 к кн. I). 4. Компетенция обоих консулов была одинакова: оба вершили суд в городе, а если вместе отправлялись в поход, то командовали армией, ежедневно сменяя друг друга (фаски были у того, кто командовал в этот день). Каждый из них мог опротестовать решение соправителя.

131

132

Omnium primum auidum nouae libertatis populum, ne postmodum flecti precibus aut donis regiis posset, iure iurando adegit neminem Romae passuros regnare.

Deinde quo plus uirium in senatu frequentia etiam ordinis faceret, caedibus regis deminutum patrum numerum primoribus equestris gradus lectis ad trecentorum summam expleuit,

Сначала он, чтобы народ, жадный к новообретенной свободе, и впоследствии не мог быть прельщен уговорами или дарами царей, заставил граждан присягнуть, что они никого не потерпят в Риме царем. Затем, чтобы само многолюдство сената придало сил сословию, поредевшему из-за царских бесчинств, он пополнил число сенаторов до трехсот5 знатнейшими из всадников;

5. Численность сената в 300 человек сохранялась до Гая Гракха – его законом от 122 г. до н.э. число сенаторов было увеличено до 600.

traditumque inde fertur ut in senatum uocarentur qui patres quique conscripti essent; conscriptos uidelicet nouum senatum, appellabant lectos. Id mirum quantum profuit ad concordiam ciuitatis iungendosque patribus plebis animos.

с этого-то времени, говорят, и повелось, чтобы, созывая сенат, приглашать и отцов, и “приписанных”6: последнее имя означало внесенных в список, то есть новых сенаторов. Мера эта была очень полезна, способствуя согласию в государстве и привязанности простого народа к сенаторам.

6. Выражение "patres conscripti" (обращение к сенаторам) Ливий, как позднее Фест (6, 23-24L.; 36, 16 сл. L.; 304, 24 сл. L.) толкует как "patres et conscripti", различая "отцов" (сенаторов-патрициев – по праву происхождения из знатных родов) и "записанных" в сенат позднее. Однако, по мнению некоторых исследователей, форма "pater conscriptus" в ед. ч. (Цицерон. Филиппика XIII, 28) позволяет понимать то же выражение иначе: "отцы" (т.е. "отцы семейств" – см. примеч. 42 к кн. I), "внесенные в список (сената) ".

2. Rerum deinde diuinarum habita cura; et quia quaedam publica sacra per ipsos reges factitata erant, necubi regum desiderium esset, regem sacrificolum creant.

Затем позаботились о делах божественных, и поскольку некоторые общественные священнодействия прежде выполнялись самими царями, то, чтобы нигде не нуждаться в царях, учредили должность царя-жреца7

7. Царь-жрец – rex sacrorum (священный царь, царь священнодействий) или rex sacrificulus (царь-жертвователь) – не располагал реальной политической властью и не мог быть должностным лицом; в его обязанности входило принесение жертв в твердо установленные дни. Иногда царь-жрец выступал в качестве эпонима, т.е. по нему обозначали год (см.: Плиний Старший. Естественная история, XI, 186). О понтифике см.: I, 20, 5 (с. 27-28 наст. изд.) и примеч. 75 к кн. I.

Id sacerdotium pontifici subiecere, ne Его подчинили понтифику8, чтобы additus nomini honos aliquid libertati, почтение к царскому званию не 132

133

cuius tunc prima erat cura, officeret. Ac nescio an nimium undique eam minimisque rebus muniendo modum excesserint.

стало помехой к свободе, о которой тогда больше всего пеклись. И я не знаю, не перестарались ли тогда, оберегая свободу со всех сторон и во всех мелочах.

8. См.: примеч. 75 к кн. I.

Так, второй консул, в остальном безупречный, имя носил неугодное гражданам. Тарквинии, дескать, привыкли к царской власти — начало было положено Приском, потом царствовал Сервий Туллий, но, несмотря на этот перерыв, Тарквиний Гордый не забыл о царской власти как о принадлежащей уже другому. Преступлением и насилием он возвратил ее, будто наследственное достояние рода. А изгнали Гордого, так Коллатин у власти — не умеют Тарквинии жить сами по себе. non placere nomen, periculosum В тягость нам это имя, опасно оно libertati esse. Hinc primo sensim для свободы. Такие толки temptantium animos sermo per totam подстрекателей, исподволь ciuitatem est datus, sollicitamque смущавших умы, разошлись по suspicione plebem Brutus ad всему городу. И вот Брут созывает contionem uocat. возбужденных подозрениями плебеев на сходку. Ibi omnium primum ius iurandum Там он прежде всего громко populi recitat neminem regnare читает народу его присягу: не passuros nec esse Romae unde потерпят в Риме ни царя, ни кого periculum libertati foret; id summa другого, опасного для свободы. ope tuendum esse, neque ullam rem Надо бдительно за этим следить и quae eo pertineat contemnendam. ничем не пренебрегать. НеохотноInuitum se dicere hominis causa, nec де он говорит, зная этого dicturum fuisse ni caritas rei publicae человека, и не говорил бы, если uinceret: бы не пересилила в нем любовь к общему делу. non credere populum Romanum Не верит римский народ в solidam libertatem reciperatam esse; надежность вновь обретенной regium genus, regium nomen non свободы: царский род, царское solum in ciuitate sed etiam in imperio имя по-прежнему в городе, и даже Consulis enim alterius, cum nihil aliud offenderet, nomen inuisum ciuitati fuit: nimium Tarquinios regno adsuesse; initium a Prisco factum; regnasse dein Ser. Tullium; ne interuallo quidem facto oblitum, tamquam alieni, regni, Superbum Tarquinium uelut hereditatem gentis scelere ac ui repetisse; pulso Superbo penes Collatinum imperium esse. Nescire Tarquinios priuatos uiuere;

133

134

esse; id officere, id obstare libertati. "Hunc tu" inquit "tua uoluntate, L. Tarquini, remoue metum. Meminimus, fatemur: eiecisti reges; absolue beneficium tuum, aufer hinc regium nomen. Res tuas tibi non solum reddent ciues tui auctore me, sed si quid deest munifice augebunt. Amicus abi; exonera ciuitatem uano forsitan metu; ita persuasum est animis cum gente Tarquinia regnum hinc abiturum."

Consuli primo tam nouae rei ac subitae admiratio incluserat uocem; dicere deinde incipientem primores ciuitatis circumsistunt, eadem multis precibus orant.

Et ceteri quidem mouebant minus: postquam Sp. Lucretius, maior aetate ac dignitate, socer praeterea ipsius, agere uarie rogando alternis suadendoque coepit ut uinci se consensu ciuitatis pateretur,

timens consul ne postmodum priuato sibi eadem illa cum bonorum amissione additaque alia insuper ignominia acciderent, abdicauit se consulatu rebusque suis omnibus Lauinium translatis ciuitate cessit. Brutus ex senatus consulto ad populum tulit ut omnes Tarquiniae gentis exsules essent; collegam sibi comitiis centuriatis creauit P.

у власти; это препятствует, это противостоит свободе. “Устрани же ты сам этот страх, Луций Тарквиний,— сказал Брут,— устрани добровольно. Мы помним, мы признаем, ты выгнал царей, но доверши свое благодеяние, унеси отсюда само царское имя. Твое имущество не только отдадут тебе граждане по моему предложению, но, если чего не хватает, щедро добавят. Удались другом, освободи город от бремени страха, может статься напрасного. Все убеждены в том, что лишь с родом Тарквиниев уйдет отсюда царская власть”. Изумленный столь новым и неожиданным поворотом дела, консул поначалу лишился дара речи, а потом, когда попытался заговорить, его обступили первейшие граждане, всячески умоляя о том же. Эти речи его мало трогали, но, когда наконец Спурий Лукреций, который был и старше его, и почтеннее, и притом приходился ему тестем, стал его всячески увещевать, перемежая просьбы с советами, уговаривая уступить единодушному мнению граждан, консул из опасения, как бы ему потом, вновь ставши частным лицом, не лишиться еще и имущества, не испытать еще и бесчестия, отрекся от консульской власти, отправил в Лавиний свое добро и покинул город. Брут по решению сената предложил народу объявить изгнанниками всех, принадлежащих к роду 134

135

Тарквиниев. В центуриатном собрании он взял себе в сотоварищи Публия Валерия, того самого, с чьею помощью изгонял царей. 3. Cum haud cuiquam in dubio esset Хотя никто не сомневался, что со bellum ab Tarquiniis imminere, id стороны Тарквиниев грозит война, quidem spe omnium serius fuit; но пришла она позже, чем все ceterum, id quod non timebant, per думали. А случилось то, о чем не dolum ac proditionem prope libertas тревожились: свобода чуть не amissa est. была погублена коварством и изменою. Erant in Romana iuuentute Нашлись среди римской молодежи adulescentes aliquot, nec ii tenui loco кое-какие юноши, и не последние orti, quorum in regno libido solutior по знатности, чьим страстям было fuerat, aequales sodalesque больше простору при царях: adulescentium Tarquiniorum, adsueti сверстники и товарищи молодых more regio uiuere. Тарквиниев, сами привыкшие жить по-царски. Eam tum, aequato iure omnium, Тоскуя среди общего равноправия licentiam quaerentes, libertatem по прежнему своеволию, они стали aliorum in suam uertisse seruitutem сетовать меж собой, что чужая inter se conquerebantur: regem свобода обернулась их рабством: hominem esse, a quo impetres, ubi царь — человек, у него можно ius, ubi iniuria opus sit; esse gratiae добиться, чего нужно, тут locum, esse beneficio; et irasci et законного, там незаконного, он ignoscere posse; inter amicum atque способен к благодеянию и inimicum discrimen nosse; милости, может и прогневаться и простить, различает друга от недруга; leges rem surdam, inexorabilem а закон — глух, неумолим, он esse, salubriorem melioremque inopi спасительней и лучше для слабых, quam potenti; nihil laxamenti nec чем для сильных9, он не знает ни ueniae habere, si modum excesseris; снисхождения, ни пощады для periculosum esse in tot humanis преступивших; опасно среди erroribus sola innocentia uiuere. стольких людских прегрешений жить одною невинностью. Ualerium, quo adiutore reges eiecerat.

9. Еще у Платона софист Калликл говорит о том, что "законы установили слабосильные, а их большинство", и сделали они это "ради себя и собственной выгоды" (Горгий, 483Ь). У софистов эта мысль была связана с впервые выдвинутым ими противопоставлением "природы" (т.е. естественного закона) и "закона" (т.е. человеческих установлений). Естественное право они воспринимали как право сильного (для природы, по их учению, то, что сильнее, и есть лучшее). См.: Секст Эмпирик. Против физиков, II, 1, 54.

Ita iam sua sponte aegris animis legati ab regibus superueniunt, sine

Эти души были уже затронуты порчей, когда вдруг являются 135

136

mentione reditus bona tantum царские послы и требуют теперь repetentes. Eorum uerba postquam не возвращения царя, а хотя бы in senatu audita sunt, per aliquot dies выдачи царского имущества. ea consultatio tenuit, ne non reddita Сенат, выслушав их просьбу, belli causa, reddita belli materia et совещался несколько дней: не adiumentum essent. вернуть имущество значило дать повод к войне, а вернуть— дать средства и вспоможение для войны. Interim legati alia moliri; aperte bona Тем временем послы заняты были repetentes clam reciperandi regni другим: въяве хлопоча о царском consilia struere; et tamquam ad id имуществе, втайне строили козни, quod agi uidebatur ambientes, готовя возвращение царской nobilium adulescentium animos власти. С просьбами будто о pertemptant. явном своем деле обходили они дома, испытывая настроения знатных юношей. A quibus placide oratio accepta est, Кому речи их приходились по iis litteras ab Tarquiniis reddunt et de душе, тем вручали они письма от accipiendis clam nocte in urbem Тарквиниев и сговаривались о том, regibus conloquuntur. чтобы ночью тайком впустить в город царскую семью. 4. Uitelliis Aquiliisque fratribus primo Сперва этот замысел был доверен commissa res est. Uitelliorum soror братьям Вителлиям и Аквилиям. consuli nupta Bruto erat, iamque ex Сестра Вителлиев была замужем eo matrimonio adulescentes erant за консулом Брутом, и от этого liberi, Titus Tiberiusque; eos quoque брака были уже взрослые дети — in societatem consilii auunculi Тит и Тиберий; их тоже посвятили adsumunt. дядья в свой заговор. Praeterea aliquot nobiles Нашлись и другие соучастники из adulescentes conscii adsumpti, знатной молодежи, чьи имена quorum uetustate memoria abiit. забылись за давностью. Interim cum in senatu uicisset Между тем в сенате взяло верх sententia quae censebat reddenda решение выдать царское bona, eamque ipsam causam morae имущество, и послы in urbe haberent legati quod spatium воспользовались этим поводом ad uehicula comparanda a задержаться в городе, испросив у consulibus sumpsissent quibus консулов срок, чтобы приготовить regum asportarent res, omne id повозки для царского добра. Все tempus cum coniuratis consultando это время проводят они в absumunt, euincuntque instando ut совещаниях с заговорщиками, litterae sibi ad Tarquinios darentur: настойчиво требуя от них писем к Тарквиниям: 136

137

nam aliter qui credituros eos non uana ab legatis super rebus tantis adferri? Datae litterae ut pignus fidei essent, manifestum facinus fecerunt. Nam cum pridie quam legati ad Tarquinios proficiscerentur cenatum forte apud Uitellios esset, coniuratique ibi, remotis arbitris, multa inter se de nouo, ut fit, consilio egissent, sermonem eorum ex seruis unus excepit, qui iam antea id senserat agi, sed eam occasionem, ut litterae legatis darentur quae deprehensae rem coarguere possent, exspectabat. Postquam datas sensit, rem ad consules detulit.

ведь иначе как те поверят, что не пустые слова о столь важном деле несут им послы? Эти-то письма, данные в залог верности, и сделали преступление явным. А дело было так: накануне своего отъезда к Тарквиниям послы как раз обедали у Вителлиев, и там, удалив свидетелей, заговорщики вволю, как это бывает, толковали о недавнем своем умысле. Разговор их подслушал один из рабов, который и раньше уже подозревал неладное, но выжидал, пока письма окажутся в руках у послов, чтобы можно было взять их с поличным10. Поняв, что письма переданы, он обо всем донес консулам.

10. Более обстоятельно этот эпизод изложен у Плутарха (Попликола, 4-6).

Consules ad deprehendendos Консулы вышли, чтобы схватить legatos coniuratosque profecti domo послов и заговорщиков, и без sine tumultu rem omnem oppressere; шума подавили всю затею, litterarum in primis habita cura ne позаботившись прежде всего о interciderent. Proditoribus extemplo том, чтобы не пропали письма. in uincla coniectis, de legatis Изменников немедля бросили в paululum addubitatum est; et оковы, а насчет послов некоторое quamquam uisi sunt commisisse ut время колебались, но потом, хотя hostium loco essent, ius tamen вина, казалось, и приравнивала их gentium ualuit. к врагам, все же принятое между народами право возобладало. 5. De bonis regiis, quae reddi ante Дело о царском имуществе, censuerant, res integra refertur ad которое решили было отдать, patres. Ibi uicit ira; uetuere reddi, вновь поступает в сенат. Сенаторы uetuere in publicum redigi. в порыве гнева запрещают выдачу, но запрещают и передачу в казну: Diripienda plebi sunt data, ut царское добро отдается на contacta regia praeda spem in разграбление простому народу, perpetuum cum iis pacis amitteret. чтобы каждый, прикоснувшись к Ager Tarquiniorum qui inter urbem ac добыче, навсегда потерял Tiberim fuit, consecratus Marti, надежду на примирение с царями. Martius deinde campus fuit. Пашня Тарквиниев, находившаяся 137

138

между городом и Тибром, посвящена была Марсу и стала отныне Марсовым полем11. 11. Марсово поле (Campus Martius) – низина в излучине Тибра между Тибром и Фламиниевой дорогой – к западу от городской стены Сервия Туллия – площадью почти в 250 га. Находившееся вне городской черты, просторное Марсово поле играло очень большую роль в городской жизни Рима – здесь происходили народные собрания по центуриям, проводилась перепись населения, устраивались военные парады, молодежь занималась военными и гимнастическими упражнениями и т.п.

Говорят, там как раз стоял хлеб, уже готовый к жатве. А так как пользоваться урожаем с этого поля было бы кощунством, то посланная туда огромная толпа народу, сжав хлеб, вместе с соломою высыпала его корзинами в Тибр, обмелевший, как всегда, в летний зной. Ita in uadis haesitantes frumenti Осевшие на мели кучи соломы aceruos sedisse inlitos limo; insulam занесло илом, а со временем из inde paulatim, et aliis quae fert этого и других наносов вырос temere flumen eodem inuectis, остров, потом, я думаю, его factam; postea credo additas moles укрепили искусственной насыпью, manuque adiutum, ut tam eminens чтобы место это стало достаточно area firmaque templis quoque ac высоким и твердая почва porticibus sustinendis esset. выдерживала бы даже храмы и портики12. Forte ibi tum seges farris dicitur fuisse matura messi. Quem campi fructum quia religiosum erat consumere, desectam cum stramento segetem magna uis hominum simul immissa corbibus fudere in Tiberim tenui fluentem aqua, ut mediis caloribus solet.

12. На о-ве Тиберине (insula Tiberina) был выстроен в 291 г. до н.э. храм Эскулапа (бога врачевания); отсюда и позднейшее название: Эскулапов остров (см.: Светоний. Клавдий, 25, 2).

По расхищении царского имущества был вынесен приговор предателям и совершилась казнь, особенно примечательная тем, что консульское звание обязало отца казнить детей и того, кого следовало бы удалить даже от зрелища казни, судьба назначила ее исполнителем. Stabant deligati ad palum nobilissimi Знатнейшие юноши стояли, iuuenes; sed a ceteris, uelut ab прикованные к столбам, но, минуя ignotis capitibus, consulis liberi их, словно чужих, взоры всех omnium in se auerterant oculos, обращались к сыновьям консула. miserebatque non poenae magis Не столько сама казнь вызывала homines quam sceleris quo poenam жалость, сколько преступление, meriti essent: заслужившее казнь: Direptis bonis regum damnati proditores sumptumque supplicium, conspectius eo quod poenae capiendae ministerium patri de liberis consulatus imposuit, et qui spectator erat amouendus, eum ipsum fortuna exactorem supplicii dedit.

138

139

эти люди решились предать и только что освобожденное отечество, и освободителя-отца, и консульство, происходящее из Юниева дома, и сенат, и простой народ, и все, что было в Риме божеского и человеческого,— предать бывшему Гордому царю, а ныне ненавистному изгнаннику. Consules in sedem processere Консулы взошли на свои места, suam, missique lictores ad ликторы отправляются вершить sumendum supplicium. Nudatos казнь; обнаженных секут розгами, uirgis caedunt securique feriunt, cum обезглавливают топорами13, но inter omne tempus pater uoltusque et все время все взгляды прикованы os eius spectaculo esset, eminente к лицу и взору отца, изъявлявшего animo patrio inter publicae poenae отцовское чувство, даже творя ministerium. народную расправу14. illos eo potissimum anno patriam liberatam, patrem liberatorem, consulatum ortum ex domo Iunia, patres, plebem, quidquid deorum hominumque Romanorum esset, induxisse in animum ut superbo quondam regi, tum infesto exsuli proderent.

13. Такая казнь была карой за преступление против отечества (perduellio). Ср.: I, 26, 6. 14. Ср.: Плутарх. Попликола, 6: "...Меж тем как остальные не в силах были на это смотреть, сам консул, говорят, не отвел взора в сторону, сострадание нимало не смягчило гневного и сурового выражения его лица" (пер. С. Маркиша). Сходные описания находим и у других авторов. В сжатом рассказе Ливия нередко видят иную эмоциональную окраску, но уместно вспомнить, что римский юрист начала III в. н.э., обосновывая право отца на убийство дочери, уличенной в прелюбодеянии, подчеркивает, что именно "отцовское чувство долга" внушает ему такие "решения о детях" (Дигесты, 48, 5; 23,4).

Secundum poenam nocentium, ut in utramque partem arcendis sceleribus exemplum nobile esset, praemium indici pecunia ex aerario, libertas et ciuitas data. Ille primum dicitur uindicta liberatus;

По наказании виновных, чтобы пример, отвращающий от преступления, был прославлен не только казнью, но и поощрением, донесшему дарована была награда: денежная мзда из казны, свобода и гражданство. Говорят, что это он первый был освобожден из рабства виндиктой15,

15. Виндикта – символическое прикосновение должностного лица палочкой (фестукой) к отпускаемому на волю рабу (эта процедура имела форму мнимого судебного процесса) или сама фестука. Освобожденные виндиктой, как и другими официальными способами – внесением в цензовый список или по завещанию господина, – становились римскими гражданами (в первом поколении – с урезанными правами). Виндикта применялась и в других судебных процедурах, и это слово, конечно, не могло происходить от имени Виндиция – связь была обратной.

quidam uindictae quoque nomen tractum ab illo putant; Uindicio ipsi nomen fuisse. Post illum obseruatum ut qui ita liberati essent in ciuitatem

а некоторые и само название это выводят отсюда, потому что того раба звали Виндицием. С тех пор принято соблюдать, чтобы 139

140

accepti uiderentur.

6. His sicut acta erant nuntiatis incensus Tarquinius non dolore solum tantae ad inritum cadentis spei sed etiam odio iraque, postquam dolo uiam obsaeptam uidit, bellum aperte moliendum ratus circumire supplex Etruriae urbes;

orare maxime Ueientes Tarquiniensesque, ne ex se ortum, eiusdem sanguinis, extorrem, egentem ex tanto modo regno cum liberis adulescentibus ante oculos suos perire sinerent: alios peregre in regnum Romam accitos: se regem, augentem bello Romanum imperium, a proximis scelerata coniuratione pulsum.

Eos inter se, quia nemo unus satis dignus regno uisus sit, partes regni rapuisse; bona sua diripienda populo dedisse, ne quis expers sceleris esset. Patriam se regnumque suum repetere et persequi ingratos ciues uelle. Ferrent opem, adiuuarent; suas quoque ueteres iniurias ultum irent, totiens caesas legiones, agrum ademptum.

Haec mouerunt Ueientes, ac pro se quisque Romano saltem duce ignominias demendas belloque

освобожденные таким способом считались принятыми в гражданство. Получивши весть об этих событиях, Тарквиний, раздосадованный обманувшею надеждою и пылая гневом и ненавистью, понял, что его коварству путь загражден, и задумал открытую войну. Он пошел просителем по городам Этрурии, особенно взывая к вейянам и тарквинийцам, чтобы не дали они ему, человеку одного с ними происхождения, одной крови, исторгнутому из такого царства, ввергнутому в нищету, погибнуть на их глазах вместе с юными еще детьми. Других из чужой земли в Рим приглашали на царство, а его, царствовавшего, воевавшего за распространение римского могущества, преступным заговором изгнали близкие люди! Они, не найдя меж собою когонибудь одного, достойного быть царем, расхватали по частям царскую власть, имущество царское отдали на разграбленье народу, чтобы не был никто к преступлению непричастен. Отечество свое, царство свое хочет он себе возвратить и наказать неблагодарных граждан; пусть поддержат его, пусть помогут, пусть отметят и за собственные былые обиды, за побитые не раз легионы, за отнятые земли. Речи его взволновали вейян — они с грозным шумом требуют смыть позор и силой вернуть потерянное, 140

141

amissa repetenda minaciter fremunt. Tarquinienses nomen ac cognatio mouet: pulchrum uidebatur suos Romae regnare. Ita duo duarum ciuitatium exercitus ad repetendum regnum belloque persequendos Romanos secuti Tarquinium. Postquam in agrum Romanum uentum est, obuiam hosti consules eunt. Ualerius quadrato agmine peditem ducit: Brutus ad explorandum cum equitatu antecessit. Eodem modo primus eques hostium agminis fuit; praeerat Arruns Tarquinius filius regis, rex ipse cum legionibus sequebatur. Arruns ubi ex lictoribus procul consulem esse, deinde iam propius ac certius facie quoque Brutum cognouit, inflammatus ira "ille est uir" inquit, "qui nos extorres expulit patria. Ipse en ille nostris decoratus insignibus magnifice incedit. Di regum ultores adeste."

хотя бы и под водительством римлянина. А тарквинийцев столь же волнует имя, сколь и родство: лестным кажется видеть своих царствующими в Риме. И вот два войска двух городов устремляются за Тарквинием, чтобы вернуть ему царскую власть и войною покарать римский народ. Вступив в римские земли, враги встретили обоих консулов: Валерий вел пехоту боевым строем, а Брут — передовую конную разведку. Точно так же шла конница и перед вражеским войском, возглавлял ее царский сын Тарквиний Аррунт, а сам царь следовал за ним с легионами. Угадав издали консула сперва по ликторам, а потом уже ближе и вернее — в лицо, Аррунт, возгоревшийся гневом, воскликнул: “Вот кто изгнал нас, исторг из отечества. Вот как важно он выступает, красуясь знаками нашей власти! Боги — мстители за царей, будьте с нами!” И, пришпорив коня, мчится он прямо на консула. Брут заметил, что на него скачут. Тогда считалось почетным, чтобы вожди сами начинали сражение: рвется и Брут к поединку, и столь яростна была их сшибка, что ни тот ни другой, нанося удар, не подумал себя защитить, так что оба, друг друга пронзив сквозь щиты, замертво пали с коней, насаженные на копья. Тотчас вступила в битву вся конница, за ней подоспела пехота;

Concitat calcaribus equum atque in ipsum infestus consulem derigit. Sensit in se iri Brutus; decorum erat tum ipsis capessere pugnam ducibus; auide itaque se certamini offert; adeoque infestis animis concurrerunt, neuter dum hostem uolneraret sui protegendi corporis memor, ut contrario ictu per parmam uterque transfixus duabus haerentes hastis moribundi ex equis lapsi sint. Simul et cetera equestris pugna coepit, neque ita multo post et pedites superueniunt. Ibi uaria uictoria et uelut aequo Marte бой шел с переменным успехом, и

141

142

никто не взял верх: оба правые крыла победили, левые— отступили: Ueientes, uinci ab Romano milite вейяне, привыкшие к поражениям adsueti, fusi fugatique: Tarquiniensis, от римлян, рассеялись и бежали; nouus hostis, non stetit solum, sed тарквинийцы же, новые нам враги, etiam ab sua parte Romanum не только выстояли, но даже сами pepulit. потеснили римлян. 7. Ita cum pugnatum esset, tantus Хотя битва закончилась так, terror Tarquinium atque Etruscos Тарквиния и этрусков вдруг incessit ut omissa inrita re nocte охватил ужас, столь сильный, что, ambo exercitus, Ueiens оставив затею как тщетную, оба Tarquiniensisque, suas quisque войска, тарквинийцев и вейян, abirent domos. ночью разошлись по домам. Adiciunt miracula huic pugnae: О битве этой рассказывают и silentio proximae noctis ex silua чудеса: будто в ночной тишине из Arsia ingentem editam uocem; Арсийского леса раздался Siluani uocem eam creditam; haec громовой голос, который сочли за dicta: uno plus Tuscorum cecidisse голос Сильвана16; он произнес: “У in acie; этрусков одним павшим больше: pugnatum est; dextera utrimque cornua uicere, laeua superata.

16. Сильван – бог лесов и дикой природы; отождествлялся с греческим Паном.

uincere bello Romanum. Ita certe inde abiere, Romani ut uictores, Etrusci pro uictis; nam postquam inluxit nec quisquam hostium in conspectu erat, P. Ualerius consul spolia legit triumphansque inde Romam rediit.

победа у римлян!” Как бы то ни было римляне оттуда ушли победителями, этруски — побежденными, ибо, когда рассвело и ни одного врага не было видно вокруг, консул Публий Валерий собрал с павших доспехи и с триумфом17 вернулся в Рим.

17. Во времена Республики триумф назначался Сенатом по просьбе самого полководца. Необходимыми условиями для получения этой высшей награды за военные подвиги были: самостоятельное командование войсками (imperium) в должности, освященной ауспициями; победа над неприятелем (причем в сражении должно было быть убито не менее 5 тыс. врагов); присутствие войска, свидетельствовавшее о победоносном окончании войны. Триумфальная процессия проходила от Марсова поля через Триумфальные ворота, Фламиниев цирк и Большой цирк вокруг Палатина и по Священной улице на Капитолий к храму Юпитера. Триумфатор в специальном облачении, увенчанный лаврами, ехал в запряженной четверней колеснице, которую окружала толпа родственников и клиентов (см.: примеч. 41). Над его головой раб держал золотую корону и время от времени шептал ему на ухо: "Оглянись и помни, что ты – человек". Впереди везли военную добычу и вели наиболее знатных пленников. Перед колесницей шли ликторы, а за триумфатором следовало его войско с триумфальными восклицаниями и с песнями – как восхвалявшими, так и грубо осмеивавшими полководца (чтобы гордость его не была чрезмерной и не раздражала богов). Как правило, в шествии принимали участие и сенаторы. На Капитолии триумфатор совершал жертвоприношение (помимо жертвенных животных, он приносил в дар Юпитеру золотую корону и часть добычи). Завершался триумф торжественным пиром.

142

143

Collegae funus quanto tum potuit apparatu fecit; sed multo maius morti decus publica fuit maestitia, eo ante omnia insignis quia matronae annum ut parentem eum luxerunt, quod tam acer ultor uiolatae pudicitiae fuisset.

Товарищу своему он устроил похороны, пышные, сколь это было возможно по тем временам. Еще почетнее для погибшего был общественный траур, особенно замечательный тем, что матери семейств целый год18, как отца, оплакивали его — сурового мстителя за поруганную женскую честь.

18. Таков был срок траура по отцу семейства.

Consuli deinde qui superfuerat, ut sunt mutabiles uolgi animi, ex fauore non inuidia modo sed suspicio etiam cum atroci crimine orta. Regnum eum adfectare fama ferebat, quia nec collegam subrogauerat in locum Bruti et aedificabat in summa Uelia: ibi alto atque munito loco arcem inexpugnabilem fieri.

А оставшийся в живых консул (так изменчиво настроение толпы!) из народной милости вскоре попал в немилость и даже был заподозрен в ужасном преступлении. Пошла молва, будто он домогается царской власти, потому что не поспешил он с выбором товарища на место Брута и потому что начал строить дом на вершине Ведийского холма19 — там на высоком и укрепленном месте это была бы неприступная крепость.

19. Велия – один из холмов Рима. Находилась к северо-востоку от Палатина и соединяла его с Оппиевой горой (одной из двух вершин Эсквилина).

Haec dicta uolgo creditaque cum indignitate angerent consulis animum, uocato ad concilium populo submissis fascibus in contionem escendit. Gratum multitudini spectaculum fuit, submissa sibi esse imperii insignia confessionemque factam populi quam consulis maiestatem uimque maiorem esse.

Возмущенный тем, что такое говорилось повсюду и что такому верили, консул созвал народ на сходку и вошел в собрание, склонивши фаски20. Это зрелище пришлось толпе по душе: склонены были перед ней знаки власти и тем было признано, что величием и силой народ выше консула.

20. См. примеч. 39 к кн. I.

Ibi audire iussis consul laudare fortunam collegae, quod liberata patria, in summo honore, pro re publica dimicans, matura gloria necdum se uertente in inuidiam, mortem occubuisset: se superstitem

Тут, потребовав внимания, консул стал восхвалять судьбу товарища, который пал освободителем отечества в высшей должности, сражаясь за общее дело, в расцвете славы, еще не успевшей 143

144

обратиться в ненависть, а вот он, пережив свою славу, уцелел для обвинения и для ненависти, из освободителя отечества обратился в подобие Аквилиев и Вителлиев. "Nunquamne ergo" inquit, "ulla adeo “Неужели,— сказал он,— никогда uobis spectata uirtus erit, ut никакую доблесть вы не оцените suspicione uiolari nequeat? Ego me, так, чтобы сумели не оскорбить ее illum acerrimum regum hostem, подозрением? Мне ли, злейшему ipsum cupiditatis regni crimen врагу царей, опасаться было subiturum timerem? обвинения в желании царствовать? Ego si in ipsa arce Capitolioque Да живи я хоть в самой Крепости21, habitarem, metui me crederem posse хоть на Капитолии,— мог ли бы я a ciuibus meis? Tam leui momento поверить, что мои сограждане mea apud uos fama pendet? Adeone станут меня бояться? От такой est fundata leuiter fides ut ubi sim малости зависит у вас мое доброе quam qui sim magis referat? имя? И так шатко ваше доверие, что для вас больше значит, где — я, чем кто — я! gloriae suae ad crimen atque inuidiam superesse; ex liberatore patriae ad Aquilios se Uitelliosque recidisse.

21. См. примеч. 50 к кн. I.

Нет, квириты, не станет дом Публия Валерия на пути вашей свободы, безопасна для вас будет Велия. Не только на ровное место, но к самому подножию холма перенесу я свой дом, чтобы жить вам выше меня, неблагонадежного гражданина; на Велии же пусть строятся те, кому лучше доверить вашу свободу, чем Публию Валерию”. Тотчас он перенес все заготовленное для стройки к подножию Велии et, ubi nunc Uicae Potae est, domus и поставил дом под ее склоном, in infimo cliuo aedificata. где теперь стоит храм Вики Поты22. Non obstabunt Publi Ualeri aedes libertati uestrae, Quirites; tuta erit uobis Uelia; deferam non in planum modo aedes sed colli etiam subiciam, ut uos supra suspectum me ciuem habitetis; in Uelia aedificent quibus melius quam P. Ualerio creditur libertas." Delata confestim materia omnis infra Ueliam

22. Вика Пота – римская богиня, уже в древности отождествлявшаяся с Викторией – богиней Победы, "аналогом" греческой Ники.

8. Latae deinde leges, non solum quae regni suspicione consulem absoluerent, sed quae adeo in contrarium uerterent ut popularem etiam facerent; inde cognomen

Вслед за тем предложил он законы, которые не только сняли с него подозрение в желании царствовать, но дали делу такой поворот, что он даже стал угоден 144

145

factum Publicolae est.

народу. Отсюда и пошло его прозванье Публикола23.

23. Публикола (Попликола) – по народной этимологии происходит от лат. populum colere – "заботиться, печься о народе".

Ante omnes de prouocatione aduersus magistratus ad populum sacrandoque cum bonis capite eius qui regni occupandi consilia inisset gratae in uolgus leges fuere.

С наибольшей благодарностью приняты были законы о праве жаловаться народу на магистратов24 и о проклятии и имуществу и самой жизни всякого, кто помыслит о царской власти.

24. См. также: X, 9, 3-6; Цицерон. О государстве, I, 62; II, 53; Об ответах гаруспиков, 16; За Милона, 7.

Quas cum solus pertulisset, ut sua Законы эти провел он один, чтобы unius in his gratia esset, tum deinde одному получить и comitia collegae subrogando habuit. признательность, и только тогда созвал собрание для выборов второго консула. Creatus Sp. Lucretius consul, qui Избран был Спурий Лукреций, magno natu, non sufficientibus iam который из-за преклонных лет не uiribus ad consularia munera имел сил справляться с obeunda, intra paucos dies moritur. консульскими обязанностями и через несколько дней умер. Suffectus in Lucreti locum M. На место Лукреция был выбран Horatius Puluillus. Apud quosdam Марк Гораций Пульвилл. У ueteres auctores non inuenio некоторых старых авторов я даже Lucretium consulem; Bruto statim не нахожу Лукреция в списках Horatium suggerunt; credo, quia консулов — после Брута они nulla gesta res insignem fecerit тотчас называют Горация; я consulatum, memoria intercidisse. думаю, что, поскольку ничего примечательного Лукреций не совершил, его консульство и забылось. Nondum dedicata erat in Capitolio Еще не освящен был храм Iouis aedes; Ualerius Horatiusque Юпитера на Капитолии. Консулы consules sortiti uter dedicaret. Валерий и Гораций бросили Horatio sorte euenit: Publicola ad жребий, кому освящать храм. Ueientium bellum profectus. Жребий выпал Горацию, а Публикола отправился на войну с вейянами. Aegrius quam dignum erat tulere Близкие Валерия не в меру Ualeri necessarii dedicationem tam досадовали, что освящать столь incliti templi Horatio dari. Id omnibus славный храм досталось Горацию. modis impedire conati, postquam alia Они всячески пытались этому frustra temptata erant, postem iam помешать, а когда все их старания 145

146

tenenti consuli foedum inter оказались напрасными и консул precationem deum nuntium incutiunt, уже возносил богам молитвы, mortuum eius filium esse, funestaque держась за косяк, ему принесли familia dedicare eum templum non страшную весть, что сын его умер posse. и он из-за смерти в доме не может освящать храм25. 25. Если умирал один из членов фамилии, то весь дом находился в трауре, и никто из него не имел права участвовать в религиозных церемониях. Лишь по прошествии определенного времени после похорон совершались очистительные обряды.

Non crediderit factum an tantum animo roboris fuerit, nec traditur certum nec interpretatio est facilis. Nihil aliud ad eum nuntium a proposito auersus quam ut cadauer efferri iuberet, tenens postem precationem peragit et dedicat templum.

Не поверил ли Гораций в правдивость известия26, или такова была крепость его духа, точных сведений нет, а понять трудно — получивши известие, он лишь распорядился вынести из дому труп, сам же, не отрывая руки от косяка, довершил молитву и освятил храм.

26. По Плутарху (Попликола, 14), это известие было ложным (выдумкой брата Публиколы).

Haec post exactos reges domi militiaeque gesta primo anno. 9. Inde P. Ualerius iterum T. Lucretius consules facti. Iam Tarquinii ad Lartem Porsennam, Clusinum regem, perfugerant. Ibi miscendo consilium precesque nunc orabant, ne se, oriundos ex Etruscis, eiusdem sanguinis nominisque, egentes exsulare pateretur, nunc monebant etiam ne orientem morem pellendi reges inultum sineret. Satis libertatem ipsam habere dulcedinis. Nisi quanta ui ciuitates eam expetant tanta regna reges defendant, aequari summa infimis; nihil excelsum, nihil quod supra cetera emineat, in ciuitatibus fore; adesse finem regnis, rei inter deos hominesque pulcherrimae.

Таковы были события на войне и дома в первый год после изгнания царей. Затем консулами стали Публий Валерий повторно и Тит Лукреций [508 г.]. Тарквинии тем временем бежали к Ларту Порсене, царю Клузия. Здесь они, мешая советы с мольбами, то просили не покидать в нищете и изгнании их, природных этрусков по крови и имени, то даже заклинали не позволять, чтобы гонения на царей безнаказанно вводились в обычай. Слишком сладостна, мол, свобода: если не станут цари так же бороться за свои царства, как граждане за свободу, то высшее сравняется с низшим и не останется в государствах ничего выдающегося, ничего поднимающегося над прочим; приходит конец царской власти, 146

147

лучшему, что есть средь богов и людей. Porsenna cum regem esse Romae Порсена, полагая для этрусков tutum, tum Etruscae gentis regem, важным, чтобы в Риме был царь, и amplum Tuscis ratus, Romam infesto притом этрусского рода, двинулся exercitu uenit. на Рим с вооруженным войском27. 27. Война Рима с Порсеной – исторический факт, но традиция, которой следует Ливий, не единственная. У Тацита (История, III, 72, 1) и Плиния Старшего (Естественная История, XXXIV, 139) мы находим какие-то указания на то, что Рим был взят Порсеной. В рассказе Ливия основное внимание уделяется легендарным героям – Горацию Коклесу, Муцию Сцеволе, "Клелии, воплощавшим римские добродетели: верность, постоянство, доблесть.

Никогда прежде не бывало в сенате такого ужаса — настолько могущественным был тогда Клузий, настолько грозным имя Порсены. Боялись не только врагов, но и собственных граждан, как бы римская чернь от страха не впустила в город царей, не приняла бы мир даже на условиях рабства. Multa igitur blandimenta plebi per id Поэтому сенат многое сделал tempus ab senatu data. Annonae in тогда, чтобы угодить простому primis habita cura, et ad frumentum народу. Прежде всего comparandum missi alii in Uolscos, позаботились о продовольствии: alii Cumas. Salis quoque uendendi одни были посланы за хлебом к arbitrium, quia impenso pretio вольскам, другие — в Кумы28. uenibat, in publicum omne sumptum, Затем приняли постановление о ademptum priuatis; portoriisque et продаже соли, которая шла по tributo plebes liberata, ut diuites непосильной цене, государство conferrent qui oneri ferendo essent: взяло на себя это дело, отобравши pauperes satis stipendii pendere, si его у частных лиц29. Плебеев liberos educent. освободили от пошлин и налогов: пусть платят те, у кого хватает дохода, с неимущих довольно того, что они растят своих детей. Non unquam alias ante tantus terror senatum inuasit; adeo ualida res tum Clusina erat magnumque Porsennae nomen. Nec hostes modo timebant sed suosmet ipsi ciues, ne Romana plebs, metu perculsa, receptis in urbem regibus uel cum seruitute pacem acciperet.

28. Кумы – один из первых греческих городов на территории Италии (в Кампании). Основан около 750 г. до н.э. 29. Государственная монополия на торговлю солью в Риме существовала во времена Поздней республики и на протяжении всего существования Империи. Когда она была установлена, неизвестно, но поскольку нашествие Порсены и война в Лации подвергли опасности римские соляные разработки, вполне вероятно, что сообщаемые Ливием факты достоверны.

Itaque haec indulgentia patrum

Эта уступчивость сенаторов перед 147

148

asperis postmodum rebus in obsidione ac fame adeo concordem ciuitatem tenuit, ut regium nomen non summi magis quam infimi horrerent, nec quisquam unus malis artibus postea tam popularis esset quam tum bene imperando uniuersus senatus fuit. 10. Cum hostes adessent, pro se quisque in urbem ex agris demigrant; urbem ipsam saepiunt praesidiis. Alia muris, alia Tiberi obiecto uidebantur tuta: pons sublicius iter paene hostibus dedit, ni unus uir fuisset, Horatius Cocles; id munimentum illo die fortuna urbis Romanae habuit.

лицом надвигающихся невзгод, осады и голода настолько сплотила граждан, что имя царей одинаково было ненавистно высшим и низшим и никто никогда потом никакими хитростями не мог склонить к себе народ так, как в ту пору сенат своей распорядительностью. Когда подошли враги, все перебрались с полей в город, а вокруг него выставили стражу. Защищенный с одной стороны валом, с другой — Тибром, город казался в безопасности. Только Свайный мост чуть было не стал дорогою для врага, если бы не один человек — Гораций Коклес30; в нем нашло оплот в этот день счастье города Рима.

30. Гораций Коклес (букв.: "Кривой", "Одноглазый"), по Дионисию (V, 23, 2), племянник Марка Горация Пульвилла, одного из первых римских консулов (см. о нем: II, 8, 5-8). В традицию вошел как легендарный герой, олицетворение римской доблести.

Стоя в карауле у моста, он увидел, как внезапным натиском был взят Яникульский холм, как оттуда враги бегом понеслись вперед, а свои толпой побежали в страхе, бросив оружие и строй. Тогда, останавливая бегущих поодиночке, obsistens obtestansque deum et становится он на их пути и, людей hominum fidem testabatur и богом призывая в свидетели, nequiquam deserto praesidio eos начинает объяснять, что fugere; si transitum ponte a tergo бессмысленно так бежать без reliquissent, iam plus hostium in оглядки; ведь если они, перейдя Palatio Capitolioque quam in Ianiculo через мост, оставят его за спиною, fore. Itaque monere, praedicere ut то сразу же на Палатине и на pontem ferro, igni, quacumque ui Капитолии будет еще больше possint, interrumpant: se impetum врагов, чем на Яникуле. Потому-то hostium, quantum corpore uno он просит, приказывает им posset obsisti, excepturum. разрушить мост огнем ли железом ли, чем угодно; а сам он примет на себя натиск врагов и в одиночку Qui positus forte in statione pontis cum captum repentino impetu Ianiculum atque inde citatos decurrere hostes uidisset trepidamque turbam suorum arma ordinesque relinquere, reprehensans singulos,

148

149

будет держаться, сколько сумеет. Uadit inde in primum aditum pontis, И вот он вышел один к началу insignisque inter conspecta моста, хорошо заметный среди cedentium pugna terga obuersis показавших врагам свои спины, comminus ad ineundum proelium его оружие было изготовлено к armis, ipso miraculo audaciae рукопашной, и самой этой obstupefecit hostes. невероятной отвагой он ошеломил неприятеля. Duos tamen cum eo pudor tenuit, Sp. Двоих еще удержало с ним рядом Larcium ac T. Herminium, ambos чувство стыда: Спурия Ларция и claros genere factisque. Тита Герминия, известных знатностью и подвигами. Cum his primam periculi procellam et С ними отразил он первую бурю quod tumultuosissimum pugnae erat натиска и самый мятежный порыв parumper sustinuit; deinde eos схватки; а когда от моста quoque ipsos exigua parte pontis оставалась уже малая часть, он и relicta reuocantibus qui rescindebant их отослал на зов разрушавших в cedere in tutum coegit. безопасное место. Circumferens inde truces minaciter Грозный, свирепо обводя взглядом oculos ad proceres Etruscorum nunc знатнейших этрусков, он то singulos prouocare, nunc increpare вызывает их поодиночке на бой, то omnes: seruitia regum superborum, громко бранит всех разом: рабы suae libertatis immemores alienam надменных царей, не пекущиеся о oppugnatum uenire. собственной свободе, они ли это пришли посягать на чужую? Cunctati aliquamdiu sunt, dum alius Некоторое время те медлят, alium, ut proelium incipiant, оглядываясь друг на друга, кто circumspectant; pudor deinde первым начнет сражение; но commouit aciem, et clamore sublato потом стыд взял верх, и под undique in unum hostem tela громкие крики в единственного coniciunt. противника со всех сторон полетели дротики. Quae cum in obiecto cuncta scuto Все их принял он на выставленный haesissent, neque ille minus щит и, твердо стоя, с тем же obstinatus ingenti pontem obtineret упорством удерживал мост — его gradu, iam impetu conabantur уже пытались, напирая, столкнуть detrudere uirum, cum simul fragor в реку, как вдруг треск рушащегося rupti pontis, simul clamor моста и крик римлян, Romanorum, alacritate perfecti возбужденных успехом своих operis sublatus, pauore subito усилий, отпугнули нападение. impetum sustinuit. Tum Cocles "Tiberine pater" inquit, Тогда-то воскликнул Коклес: “Отец "te sancte precor, haec arma et hunc Тиберин! Тебя смиренно молю: 149

150

militem propitio flumine accipias." Ita sic armatus in Tiberim desiluit multisque superincidentibus telis incolumis ad suos tranauit, rem ausus plus famae habituram ad posteros quam fidei.

благосклонно прими это оружие и этого воина!” — и как был, в доспехах, бросился в Тибр. Невредимый31, под градом стрел, переплыл он к своим — таков был его подвиг, стяжавший в потомках больше славы, чем веры.

31. По Полибию (VI, 55, 1-4), Коклес утонул; по Дионисию Галикарнасскому (V, 23-35), был ранен.

Grata erga tantam uirtutem ciuitas fuit; statua in comitio posita; agri quantum uno die circumarauit, datum.

Столь великая доблесть была вознаграждена государством: ему поставили статую на Комиции32, а земли дали столько, сколько можно опахать плугом за день.

32. Некоторое время спустя статуя была перенесена с Комиция (см.: примеч. 121 к кн. I) на площадь Вулкана, т.е. на посвященную Вулкану территорию, находившуюся напротив Свайного моста. Вряд ли она изображала действительно Коклеса (в Греции первая статуя в честь умершего человека была поставлена в 509 г. до н.э., а первая прижизненная – не ранее 400 г. до н.э.). Скорее это было культовое изображение, возможно, самого Вулкана.

Priuata quoque inter publicos honores studia eminebant; nam in magna inopia pro domesticis copiis unusquisque ei aliquid, fraudans se ipse uictu suo, contulit. 11. Porsinna primo conatu repulsus, consiliis ab oppugnanda urbe ad obsidendam uersis, praesidio in Ianiculo locato, ipse in plano ripisque Tiberis castra posuit, nauibus undique accitis et ad custodiam ne quid Romam frumenti subuehi sineret, et ut praedatum milites trans flumen per occasiones aliis atque aliis locis traiceret;

С общественными почестями соперничало усердие частных лиц; сколь ни скудно жилось, каждый сообразно с достатком принес ему что-нибудь от себя, урывая из необходимого. Порсена, отраженный в своем первом натиске, принял решение перейти от приступа к осаде: выставил стражу на Яникуле, а лагерь расположил на равнинном берегу Тибра, собрав к нему отовсюду суда и для надзора, чтобы не было в Рим подвоза продовольствия, и для грабежа, чтобы воины могли переправляться при случае где угодно. Скоро римские окрестности стали так небезопасны, что, не говоря о прочем, даже скот из окрестностей сгоняли в город, не решаясь пасти его за воротами.

breuique adeo infestum omnem Romanum agrum reddidit ut non cetera solum ex agris sed pecus quoque omne in urbem compelleretur, neque quisquam extra portas propellere auderet. Hoc tantum licentiae Etruscis non Впрочем, такую волю этрускам

150

151

metu magis quam consilio римляне предоставили не столько concessum. Namque Ualerius consul из страха, сколько с умыслом, ибо intentus in occasionem multos simul консул Валерий, ожидая случая et effusos improuiso adoriundi, in внезапно напасть на врагов, когда paruis rebus neglegens ultor, grauem они будут и многочисленны и se ad maiora uindicem seruabat. рассеяны, не заботился мстить по мелочам и готовил удар более грозный. Itaque ut eliceret praedatores, edicit Чтобы заманить грабителей, он suis postero die frequentes porta приказал своим выгнать на Esquilina, quae auersissima ab hoste следующий день большое стадо erat, expellerent pecus, scituros id через Эсквилинские ворота, самые hostes ratus, quod in obsidione et удаленные от противника, в fame seruitia infida transfugerent. расчете на то, что враги узнают об этом заранее от неверных рабов, перебегавших к ним из-за осады и голода. Et sciere perfugae indicio; multoque Действительно, по доносу plures, ut in spem uniuersae перебежчиков неприятели, в praedae, flumen traiciunt. надежде на богатую добычу, переправились через реку в большем, чем обычно, числе. P. Ualerius inde T. Herminium cum Тогда Публий Валерий modicis copiis ad secundum lapidem приказывает Титу Герминию с Gabina uia occultum considere iubet, небольшим отрядом до поры Sp. Larcium cum expedita iuuentute засесть в засаду у второго камня33 ad portam Collinam stare donec по Габийской дороге, а Спурию hostis praetereat; inde se obicere ne Ларцию — с вооруженным sit ad flumen reditus. отрядом молодежи стать у Коллинских ворот, ожидая врагов, чтобы отрезать им путь к отступлению. 33. Речь идет о милевых камнях. "У второго камня" – в двух милях. Строго говоря, сами камни были поставлены позднее, но таков был привычный для римлян способ обозначения расстояния на дорогах.

Consulum alter T. Lucretius porta Второй консул, Тит Лукреций, с Naeuia cum aliquot manipulis militum несколькими манипулами34 воинов egressus; ipse Ualerius Caelio monte выступил к Невиевым воротам, cohortes delectas educit, сам Валерий вывел отборные когорты к Целиеву холму — 34. Манипул – тактическая единица в войске (две центурии).

hique primi apparuere hosti. Herminius ubi tumultum sensit, concurrit ex insidiis, uersisque in

его-то первым и обнаружили враги. Услышав, что схватка началась, Герминий налетает из 151

152

Lucretium Etruscis terga caedit; засады и, повернув врагов на dextra laeuaque, hinc a porta Collina, Лукреция, бьет их с тыла; справа, illinc ab Naeuia, redditus clamor; слева от Коллинских ворот, от Невиевых слышны крики: ita caesi in medio praedatores, так, окруженные, были перебиты neque ad pugnam uiribus pares et ad грабители, не имевшие ни сил для fugam saeptis omnibus uiis. Finisque боя, ни путей к отступлению. Так ille tam effuse euagandi Etruscis fuit. был положен конец далеким вылазкам этрусков. 12. Obsidio erat nihilo minus et Осада тем не менее frumenti cum summa caritate inopia, продолжалась, продовольствие скудело и дорожало, sedendoque expugnaturum se и Порсена уже надеялся взять urbem spem Porsinna habebat, cum город не сходя с места, когда C. Mucius, adulescens nobilis, cui объявился знатный юноша Гай indignum uidebatur populum Муций35, которому показалось Romanum seruientem cum sub обидным, что римский народ, ни в regibus esset nullo bello nec ab какой войне ни от каких врагов не hostibus ullis obsessum esse, знавший осады, даже в те времена, когда рабски служил царям, 35. Легенда о Гае Муции окончательно оформилась и закрепилась, вероятно, в начале III в. до н.э. не без влияния мифологических мотивов.

liberum eundem populum ab iisdem Etruscis obsideri quorum saepe exercitus fuderit, -- itaque magno audacique aliquo facinore eam indignitatem uindicandam ratus, primo sua sponte penetrare in hostium castra constituit; dein metuens ne si consulum iniussu et ignaris omnibus iret, forte deprehensus a custodibus Romanis retraheretur ut transfuga, fortuna tum urbis crimen adfirmante, senatum adit. "Transire Tiberim" inquit, "patres, et intrare, si possim, castra hostium uolo, non praedo nec populationum in uicem ultor; maius si di iuuant in animo est facinus." Adprobant patres; abdito intra uestem ferro proficiscitur.

ныне, уже свободный, осажден этрусками, столько раз уже им битыми. И вот, решившись смыть этот позор каким-нибудь отчаянным поступком невероятной дерзости, он замыслил проникнуть в неприятельский лагерь. Однако из опасения, что, пойдя без ведома консулов и втайне от всех, он может быть схвачен римскою стражею как перебежчик, Муций явился в сенат. “Решился я, отцы-сенаторы,— сказал он,— переплыть Тибр и, если удастся, проникнуть во вражеский лагерь; не грабить, не мстить за разбой,— нечто большее замыслил я совершить, если помогут боги”. Сенаторы 152

153

Ubi eo uenit, in confertissima turba prope regium tribunal constitit. Ibi cum stipendium militibus forte daretur et scriba cum rege sedens pari fere ornatu multa ageret eumque milites uolgo adirent, timens sciscitari uter Porsinna esset, ne ignorando regem semet ipse aperiret quis esset, quo temere traxit fortuna facinus, scribam pro rege obtruncat.

Uadentem inde qua per trepidam turbam cruento mucrone sibi ipse fecerat uiam, cum concursu ad clamorem facto comprehensum regii satellites retraxissent, ante tribunal regis destitutus, tum quoque inter tantas fortunae minas metuendus magis quam metuens, "Romanus sum" inquit, "ciuis; C. Mucium uocant. Hostis hostem occidere uolui, nec ad mortem minus animi est, quam fuit ad caedem; et facere et pati fortia Romanum est. Nec unus in te ego hos animos gessi; longus post me ordo est idem petentium decus. Proinde in hoc discrimen, si iuuat, accingere, ut in singulas horas capite dimices tuo, ferrum hostemque in uestibulo habeas regiae. Hoc tibi iuuentus Romana indicimus bellum. Nullam aciem, nullum proelium timueris; uni tibi et cum singulis res erit." Cum rex simul ira infensus periculoque conterritus circumdari

одобряют. И он удаляется, скрыв под одеждою меч. Придя в лагерь, попал он в густую толпу народа перед царским местом. Там как раз выдавали жалованье войскам и писец, сидевший рядом с царем почти в таком же наряде, был очень занят, и воины к нему шли толпою. Боясь спросить, который из двух Порсена, чтобы не выдать себя незнаньем царя, он делает то, к чему толкнул его случай,— вместо царя убивает писца. Прорубаясь оттуда окровавленным мечом сквозь смятенную толпу, в шуме и давке, он был схвачен царскими телохранителями, и его приволокли к царю. Здесь, перед возвышением, даже в столь грозной доле не устрашаясь, а устрашая, он объявил: “Я римский гражданин, зовут меня Гай Муций. Я вышел на тебя, как враг на врага, и готов умереть, как готов был убить: римляне умеют и действовать, и страдать с отвагою. Не один я питаю к тебе такие чувства, многие за мной чередою ждут той же чести. Итак, если угодно, готовься к недоброму: каждый час рисковать головой, встречать вооруженного врага у порога. Такую войну объявляем тебе мы, римские юноши; не бойся войска, не бойся битвы,— будешь ты с каждым один на один”. Когда царь, горя гневом и страшась опасности, велел вокруг 153

154

развести костры, суля ему пытку, если он не признается тут же, что скрывается за его темной угрозой, сказал ему Муций: “Знай же, сколь мало ценят плоть те, кто чает великой славы!” — и неспешно положил правую руку в огонь, возжженный на жертвеннике. И он жег ее, будто ничего не чувствуя, покуда Царь, пораженный этим чудом, не вскочил вдруг со своего места и не приказал оттащить юношу от алтаря. "tu uero abi" inquit, "in te magis “Отойди,— сказал он,— ты quam in me hostilia ausus. Iuberem безжалостнее к себе, чем ко мне! macte uirtut esse, si pro mea patria Я велел бы почтить такую ista uirtus staret; nunc iure belli доблесть, будь она во славу моей liberum te, intactum inuiolatumque отчизны; ныне же по праву войны hinc dimitto." отпускаю тебя на волю целым и невредимым”. Tunc Mucius, quasi remunerans Тогда Муций, как бы воздавая за meritum, "quando quidem" inquit, великодушие, сказал: “Поскольку в "est apud te uirtuti honos, ut такой чести у тебя доблесть, beneficio tuleris a me quod minis прими от меня в дар то, чего не nequisti, trecenti coniurauimus мог добиться угрозами: триста principes iuuentutis Romanae ut in te лучших римских юношей, hac uia grassaremur. поклялись мы преследовать тебя таким способом. Mea prima sors fuit; ceteri ut Первый жребий был мой; а за cuiusque ceciderit primi quoad te мною последует другой, кому opportunum fortuna dederit, suo выпадет, и каждый придет в свой quisque tempore aderunt." черед, пока судьба не подставит тебя удару!” 13. Mucium dimissum, cui postea Когда был отпущен Муций, Scaeuolae a clade dextrae manus которого потом за потерю правой cognomen inditum, legati a Porsinna руки нарекли Сцеволой36, Порсена Romam secuti sunt; послал в Рим послов; ignes minitabundus iuberet nisi expromeret propere quas insidiarum sibi minas per ambages iaceret, "en tibi" inquit, "ut sentias quam uile corpus sit iis qui magnam gloriam uident"; dextramque accenso ad sacrificium foculo inicit. Quam cum uelut alienato ab sensu torreret animo, prope attonitus miraculo rex cum ab sede sua prosiluisset amouerique ab altaribus iuuenem iussisset,

36. Прозвище Сцевола (Scaevola) народная этимология связывала с латинским словом scaeva – "левая рука" ("Левша").

adeo mouerat eum et primi periculi casus, a quo nihil se praeter errorem insidiatoris texisset, et subeunda dimicatio totiens quot coniurati

так потрясло его и первое покушение, от которого он уберегся лишь по ошибке убийцы, и опасность, грозящая впредь 154

155

superessent, ut pacis condiciones ultro ferret Romanis.

Iactatum in condicionibus nequiquam de Tarquiniis in regnum restituendis, magis quia id negare ipse nequiuerat Tarquiniis quam quod negatum iri sibi ab Romanis ignoraret. De agro Ueientibus restituendo impetratum, expressaque necessitas obsides dandi Romanis, si Ianiculo praesidium deduci uellent. His condicionibus composita pace, exercitum ab Ianiculo deduxit Porsinna et agro Romano excessit. Patres C. Mucio uirtutis causa trans Tiberim agrum dono dedere, quae postea sunt Mucia prata appellata. Ergo ita honorata uirtute, feminae quoque ad publica decora excitatae, et Cloelia uirgo una ex obsidibus, cum castra Etruscorum forte haud procul ripa Tiberis locata essent, frustrata custodes, dux agminis uirginum inter tela hostium Tiberim tranauit, sospitesque omnes Romam ad propinquos restituit.

столько раз, сколько будет заговорщиков, что он сам от себя предложил римлянам условия мира. Предложение возвратить Тарквиниям царскую власть было тщетным, и он сделал его лишь потому, что не мог отказать Тарквиниям, а не потому, что не предвидел отказа римлян. Зато он добился возвращения вейянам захваченных земель и потребовал дать заложников, если римляне хотят, чтобы уведены были войска с Яникула. На таких условиях был заключен мир, и Порсена увел войско с Яникула и покинул римскую землю. Гаю Муцию в награду за доблесть выдали сенаторы поле за Тибром, которое потом стали называть Муциевыми лугами. Такая почесть подвигла даже женщин к доблестному деянию во имя общего дела: одна из девушек-заложниц, по имени Клелия37, воспользовавшись тем, что лагерь этрусков был расположен невдалеке от Тибра, обманула стражу и, возглавив отряд девушек, переплыла с ними реку под стрелами неприятеля, всех вернув невредимыми к близким в Рим.

37. Легенду о Клелии (с некоторыми расхождениями) рассказывают многие авторы. См., например: Вергилий. Энеида, 8, 651; Ювенал. Сатиры. 8, 265; Флор, I, 10, 7.

Quod ubi regi nuntiatum est, primo incensus ira oratores Romam misit ad Cloeliam obsidem deposcendam: alias haud magni facere. Deinde in admirationem uersus, supra Coclites Muciosque dicere id

Когда о том донесли царю, он поначалу, разгневанный, послал вестников в Рим вытребовать заложницу Клелию — остальныеде мало его заботят; а затем, сменив гнев на изумление, стал говорить, что 155

156

этим подвигом превзошла она Коклесов и Муциев, и объявил, что, если не выдадут заложницу, он будет считать договор нарушенным, если же выдадут, он отпустит ее к своим целой и невредимой. Utrimque constitit fides; et Romani Обе стороны сдержали слово: и pignus pacis ex foedere restituerunt, римляне в соответствии с et apud regem Etruscum non tuta договором вернули залог мира, и у solum sed honorata etiam uirtus fuit, этрусского царя доблесть девушки laudatamque uirginem parte obsidum не только осталась безнаказанной, se donare dixit; ipsa quos uellet но и была вознаграждена; царь, legeret. похвалив ее, объявил, что дарит ей часть заложников и путь выберет кого хочет. Productis omnibus elegisse impubes Когда ей вывели всех, она, как dicitur; quod et uirginitati decorum et рассказывают, выбрала consensu obsidum ipsorum probabile несовершеннолетних; это делало erat eam aetatem potissimum liberari честь ее целомудрию, и сами ab hoste quae maxime opportuna заложники согласились, что всего iniuriae esset. правильней было освободить тех, чей возраст наиболее беззащитен. Pace redintegrata Romani nouam in А по восстановлении мира femina uirtutem nouo genere небывалая женская отвага honoris, statua equestri, donauere; in прославлена была небывалой summa Sacra uia fuit posita uirgo почестью — конной статуей: в insidens equo. конце Священной улицы воздвигли изображение девы, восседающей на коне38. facinus esse, et prae se ferre quemadmodum si non dedatur obses, pro rupto foedus se habiturum, sic deditam intactam inuiolatamque ad suos remissurum.

38. Конные статуи, как знак оказания почести, были заимствованы римлянами у греков не ранее IV в. до н.э.; поэтому статуя вряд ли изображала Клелию. Вероятно, это было изображение божества (возможно, Конной Венеры).

14. Huic tam pacatae profectioni ab urbe regis Etrusci abhorrens mos traditus ab antiquis usque ad nostram aetatem inter cetera sollemnia manet, bona Porsennae regis uendendi. Cuius originem moris necesse est aut inter bellum natam esse neque omissam in pace, aut a mitiore creuisse principio quam hic prae se

Столь мирное отступление этрусского царя от города трудно согласовать со старинным обычаем, средь других священнодействий дожившим до наших дней,— с распродажею имущества царя Порсены. Обычай этот наверняка либо возник во время войны, но не забылся и в мирное время, либо зародился при обстоятельствах 156

157

ferat titulus bona hostiliter uendendi. более спокойных, чем те, на которые указывало бы объявление о продаже вражеского имущества. Proximum uero est ex iis quae Из существующих объяснений traduntur Porsennam discedentem правдоподобнее то, по которому ab Ianiculo castra opulenta, conuecto Порсена, отступая с Яникула, ex propinquis ac fertilibus Etruriae оставил в дар Риму, истощенному aruis commeatu, Romanis dono после долгой осады, богатый dedisse, inopi tum urbe ab longinqua лагерь, полный припасов, obsidione; свезенных с недалеких плодородных полей Этрурии; ea deinde, ne populo immisso а чтобы народ, заполучив это diriperentur hostiliter, uenisse, добро, не разграбил его как bonaque Porsennae appellata, вражеское, и было объявлено о gratiam muneris magis significante распродаже имущества Порсены. titulo quam auctionem fortunae Таким образом, название это regiae quae ne in potestate quidem означает скорее благодарность за populi Romani esset. услугу, чем продажу с торгов царского имущества, которое даже не было во власти римского народа. Omisso Romano bello Porsenna, ne Прекратив войну с римлянами, frustra in ea loca exercitus adductus Порсена, чтобы не казалось, будто uideretur, cum parte copiarum filium он привел сюда войско Arruntem Ariciam oppugnatum mittit. понапрасну, послал своего сына Аррунта с частью войск осадить Арицию. Primo Aricinos res necopinata Арицийцы поначалу пришли в perculerat; arcessita deinde auxilia et замешательство от a Latinis populis et a Cumis tantum неожиданности, но затем, получив spei fecere, ut acie decernere помощь от латинских племен из auderent. Proelio inito, adeo Кум, настолько воспряли духом, concitato impetu se intulerant Etrusci что решились на сражение. ut funderent ipso incursu Aricinos: Начался бой таким ударом этрусков, что арицийцы бросились врассыпную, Cumanae cohortes arte aduersus но куманские когорты, употребив uim usae declinauere paululum, против силы искусство, несколько effuseque praelatos hostes conuersis отошли в сторону, пропустивши signis ab tergo adortae sunt. Ita in врагов, пронесшихся мимо, а medio prope iam uictores caesi затем, поворотив знамена, напали Etrusci. на них с тыла. Так этруски, уже почти победители, были окружены 157

158

и перебиты. Pars perexigua, duce amisso, quia Лишь очень немногие, потеряв nullum propius perfugium erat, полководца и не найдя никакого Romam inermes et fortuna et specie пристанища ближе, добрались до supplicum delati sunt. Ibi benigne Рима; безоружные, пришедшие как excepti diuisique in hospitia. просители, они были радушно приняты и распределены по домам. Curatis uolneribus, alii profecti Залечив раны, одни отправились domos, nuntii hospitalium домой, рассказывая о beneficiorum: multos Romae гостеприимстве благодетелей, а hospitum urbisque caritas tenuit. His многие из любви к приютившему locus ad habitandum datus quem их городу остались в Риме. Им deinde Tuscum uicum appellarunt. было предоставлено место для поселения, которое потом назвали Этрусским кварталом39. 39. Этрусский квартал (Vicus Tuscus) – улица между Палатином и Капитолием, которая вела от Форума к Большому цирку. На этой улице была статуя этрусского бога Вортумна. Существование в Риме района, заселенного этрусками, не требует специальных объяснений, таких, как у Ливия или у Тацита (Анналы, IV, 65).

Затем Спурий Ларций и Тит Герминий стали консулами, за ними — Публий Лукреций и Публий Валерий Публикола [507— 506 гг.]. В том году в последний раз пришли послы от Порсены хлопотать о возвращении Тарквиниев на царство. Им сказано было, что сенат отправит к царю своих послов, и тотчас были посланы почтеннейшие из сенаторов. Non quin breuiter reddi responsum Не потому, что не могли ответить potuerit non recipi reges, ideo potius кратко, что царей не примут, delectos patrum ad eum missos предпочли послать к Порсене quam legatis eius Romae daretur выбранных сенаторов, не давая responsum, sed ut in perpetuum его послам ответ в Риме; сделано mentio eius rei finiretur, neu in tantis было так для того, чтобы навечно mutuis beneficiis in uicem animi покончить с разговором об этом sollicitarentur, cum ille peteret quod деле и не бередить сердец после contra libertatem populi Romani стольких взаимных благодеяний, esset, Romani, nisi in perniciem ибо просил царь о том, что suam faciles esse uellent, negarent противно свободе римского cui nihil negatum uellent. народа, и римляне, если сами 15. Sp. Larcius inde et T. Herminius, P. Lucretius inde et P. Ualerius Publicola consules facti. Eo anno postremum legati a Porsenna de reducendo in regnum Tarquinio uenerunt; quibus cum responsum esset missurum ad regem senatum legatos, missi confestim honoratissimus quisque ex patribus.

158

159

Non in regno populum Romanum sed in libertate esse. Ita induxisse in animum, hostibus portas potius quam regibus patefacere; ea esse uota omnium ut qui libertati erit in illa urbe finis, idem urbi sit. Proinde si saluam esse uellet Romam, ut patiatur liberam esse orare. Rex uerecundia uictus "quando id certum atque obstinatum est" inquit, "neque ego obtundam saepius eadem nequiquam agendo, nec Tarquinios spe auxilii, quod nullum in me est, frustrabor. Alium hinc, seu bello opus est seu quiete, exsilio quaerant locum, ne quid meam uobiscum pacem distineat."

Dictis facta amiciora adiecit; obsidum quod reliquum erat reddidit; agrum Ueientem, foedere ad Ianiculum icto ademptum, restituit.

Tarquinius spe omni reditus incisa exsulatum ad generum Mamilium Octauium Tusculum abiit. Romanis pax fida cum Porsenna fuit.

своей погибели не хотели, должны были отказать тому, кому ни в чем отказать не желали бы. Не во власти царей, но во власти свободы находится римский народ; уже решено, что скорее врагам, нежели царям, распахнут они ворота; конец свободы в их Городе будет и концом Города — таков общий глас. Посему и просят они, если хочет царь благополучия Риму, пусть позволит им остаться свободными. Царь, покоренный их почтительностью, ответил: “Если это столь твердо и непреложно, то не стану я более докучать напрасными просьбами и обманывать Тарквиниев надеждой на помощь, которую не могу оказать. Для мира или для войны, пусть ищет он пристанища в другом месте, чтобы не нарушать моего с вами согласия”. Слово свое подкрепил он делом еще более дружественным: вернул остававшихся у него заложников и возвратил земли вейян, отнятые им по договору, заключенному при Яникульском холме. Лишась всякой надежды на возвращение, Тарквиний отправился изгнанником в Тускул40 к зятю своему Мамилию Октавию, а у римлян с Порсеною установился прочный мир.

40. См. выше кн. I, 49, 9 и примеч. 147 к кн. I.

16. Consules M. Ualerius P. Консулы Марк Валерий и Публий Postumius. Eo anno bene pugnatum Постумий. В этом году [505 г.] cum Sabinis; consules triumpharunt. была удачная битва с сабинянами; консулы праздновали триумф. Maiore inde mole Sabini bellum Тогда сабиняне стали еще parabant. Aduersus eos et ne quid усердней готовиться к войне. 159

160

Чтобы им противостоять и чтобы отразить опасность со стороны Тускула, откуда тоже ожидали войны, консулами избрали Публия Валерия — в четвертый, а Тита Лукреция — во второй раз [504 г.]. Seditio inter belli pacisque auctores Так как у сабинян возник раздор orta in Sabinis aliquantum inde между сторонниками войны и uirium transtulit ad Romanos. мира, то часть их сил перекинулась к римлянам. Namque Attius Clausus, cui postea Тогда-то и Аттий Клавз, позже Appio Claudio fuit Romae nomen, известный в Риме как Аппий cum pacis ipse auctor a turbatoribus Клавдий, будучи тесним как belli premeretur nec par factioni поборник мира подстрекателями esset, ab Inregillo, magna clientium войны и не умея их осилить, со comitatus manu, Romam transfugit. множеством клиентов41 перебрался из Инрегилла в Рим42. simul ab Tusculo, unde etsi non apertum, suspectum tamen bellum erat, repentini periculi oreretur, P. Ualerius quartum T. Lucretius iterum consules facti.

41. Клиентами (о происхождении этого слова спорят) назывались свободные, связанные специфическими отношениями с могущественным покровителем – патроном (от лат. pater – "отец"). Клиент был во многом зависим от патрона, хотя их отношения рассматривались как основанные на взаимных обязательствах: клиент и патрон не имели права свидетельствовать друг против друга в суде; клиент сопровождал патрона на войне, оказывал ему помощь при материальных затруднениях, поддерживал его в политической жизни; патрон со своей стороны должен был защищать интересы клиента. Клиенты были важной опорой политического влияния знати. 42. Версия, согласно которой род Клавдия переселился в Рим в 504 г. до н.э., судя по изложению Ливия и Плутарха (Попликола, 21), могла быть порождена стремлением объяснить, почему Клавдиева триба образовалась лишь в 495 г. до н.э. По другим данным, Клавдии переселились в Рим еще в царскую эпоху – при Ромуле (Светоний. Тиберий I, 1) или при Тарквиниях (Аппиан. История царей, фрагм. 12).

His ciuitas data agerque trans Anienem; Uetus Claudia tribus -additis postea nouis tribulibus -- qui ex eo uenirent agro appellati. Appius inter patres lectus, haud ita multo post in principum dignationem peruenit.

Им предоставили гражданство и земли за Аниеном43; потом, с прибавлением новых поселенцев из тех же мест, они стали называться старой Клавдиевой трибой. Избранный сенатором Аппий вскоре стал по достоинству одним из первых.

43. Аниен – река, впадающая в Тибр в 4,5 км к северу от Рима. Отграничивала Лаций от страны сабинян.

Consules infesto exercitu in agrum Sabinum profecti cum ita uastatione, dein proelio adflixissent opes hostium ut diu nihil inde rebellionis timeri posset, triumphantes Romam

Консулы, ударив с войском на сабинян, сначала опустошением, а затем битвою настолько подорвали силы врагов, что можно было долго не опасаться угрозы с 160

161

той стороны, и вернулись в Рим триумфаторами. P. Ualerius, omnium consensu Публий Валерий, первый, по princeps belli pacisque artibus, anno общему мнению, в искусствах post Agrippa Menenio P. Postumio войны и мира, умер год спустя при consulibus moritur, gloria ingenti, консулах Агриппе Менении и copiis familiaribus adeo exiguis, ut Публии Постумий [503 г.]; слава funeri sumptus deesset; de publico его была велика, но средства est datus. Luxere matronae ut настолько ничтожны, что их Brutum. недоставало для погребения; расход был оплачен из общественной казны. Матери семейств оплакивали его, как Брута. Eodem anno duae coloniae Latinae, В том же году два латинских Pometia et Cora, ad Auruncos поселения, Помеция и Кора, deficiunt. Cum Auruncis bellum отпали к аврункам. Началась initum; fusoque ingenti exercitu, qui война с аврунками44, но, после se ingredientibus fines consulibus того как огромное их войско, ferociter obtulerat, omne Auruncum храбро встретившее вторгшихся bellum Pometiam compulsum est. консулов, было разбито, вся она сосредоточилась вокруг Помеции. redierunt.

44. Аврунки (авсоны) – родственный оскам народ, живший к югу от вольсков, между реками Лирис и Вултурн. Их главным городом была Свесса. Вероятно, смешением названий городов (Свесса и Свесса Помеция) объясняется ошибка Ливия, приписавшего аврункам захват Коры и Помеции, которые взяты были вольсками.

Nec magis post proelium quam in Но и после битвы кровопролития proelio caedibus temperatum est; et не умерились, и убитых было caesi aliquanto plures erant quam больше, чем пленных, и пленных capti, et captos passim trucidauerunt; убивали без разбора, и даже ne ab obsidibus quidem, qui trecenti заложников, число которых accepti numero erant, ira belli достигло трехсот, не пощадила abstinuit. Et hoc anno Romae жестокость войны. И в том году в triumphatum. Риме праздновали триумф. 17. Secuti consules Opiter Uerginius Следующие консулы, Опитер Sp. Cassius Pometiam primo ui, Вергиний и Спурий Кассий [502 г.], deinde uineis aliisque operibus подступили к Помеции сперва с oppugnarunt. войском, а затем с осадными навесами и другими орудиями45. 45. "Навесы" (винеи) – передвижные кровли на столбах-кольях для защиты воинов, ведущих осадные работы под стенами. Применялись также "черепахи": низкие и защищенные с разных сторон. Они служили для прикрытия земляных работ; более высокие и прочные – для защиты таранов. Все это покрывалось сверху еще мокрыми кожами и мокрой глиной (для защиты от огня). Римляне (во всяком случае в более позднее время) знали также подвижные и разборные осадные башни.

In quos Aurunci magis iam inexpiabili На них вновь напали аврунки, 161

162

движимые скорее непримиримой ненавистью, нежели какой-либо надеждой или же обстоятельствами: вооружившись для вылазки больше факелами, чем мечами, они наполнили все вокруг кровью и пламенем: Uineis incensis, multis hostium навесы были сожжены, много uolneratis et occisis, consulum осаждавших ранено и перебито, quoque alterum -- sed utrum один из консулов — который auctores non adiciunt -- graui uolnere именно, писатели не уточняют — ex equo deiectum prope тяжело ранен, сбит с лошади и interfecerunt. едва не убит. Romam inde male gesta re reditum; После такой неудачи войско inter multos saucios consul spe вернулось к Риму. Среди incerta uitae relatus. Interiecto множества раненых несли и deinde haud magno spatio, quod консула, почти без надежды, что uolneribus curandis supplendoque он выживет. Но спустя недолгое exercitui satis esset, cum ira maiore, время, достаточное для tum uiribus etiam auctis Pometiae залечивапия ран и пополнения arma inlata. войска, предпринимается новое нападение на Помецию — с еще большей яростью и умноженными силами. Et cum uineis refectis aliaque mole Когда навесы и другие осадные belli iam in eo esset ut in muros сооружения были отстроены и euaderet miles, deditio est facta. дело шло уже к тому, чтобы приступом взойти на стены, город был сдан, Ceterum nihilo minus foeda, dedita но аврункам от такой сдачи было urbe, quam si capta foret, Aurunci не легче, чем от приступа: вожди passi; principes securi percussi, sub были обезглавлены, остальные corona uenierunt coloni alii, oppidum проданы в рабство, город dirutum, ager ueniit. разрушен, земля пошла с торгов. Consules magis ob iras grauiter ultas Более из чувства удовлетворенной quam ob magnitudinem perfecti belli мести, нежели из-за важности triumpharunt. окончившейся войны, консулы праздновали триумф. 18. Insequens annus Postumum Следующим был год консулов Cominium et T. Largium consules Постумия Коминия и Тита Ларция habuit. [501 г.]. Eo anno Romae, cum per ludos ab В этом году в Риме во время игр Sabinorum iuuentute per lasciuiam сабинские юноши из озорства odio quam spe aliqua aut occasione coorti, cum plures igni quam ferro armati excucurrissent, caede incendioque cuncta complent.

162

163

scorta raperentur, concursu hominum rixa ac prope proelium fuit, paruaque ex re ad rebellionem spectare uidebatur. Super belli Sabini metum id quoque accesserat quod, triginta iam coniurasse populos concitante Octauio Mamilio satis constabat.

увели несколько девок, а сбежавшийся народ затеял драку и почти что сражение. Казалось, что этот мелкий случай станет поводом к возмущению; кроме того, боялись войны с латинами и стало известно, что Октавий Мамилий побудил к сговору тридцать городов46.

46. Латинский союз 30 городов – религиозно-политическое объединение народов Лация; ведущее место в нем занимали Тускул (знатный тускуланец Октавий Мамилий был зятем Тарквиния Гордого – см.: I, 49, 9) и Ариция (где находилась роща Ферентины – см. примеч. 148 к кн. I). Число входивших в союз городов менялось (так, в конце его существования, в 338 г. до н.э., их было всего 13), но название объединения сохранило именно эту цифру. Рим, вошедший в союз при Тарквинии Гордом, вероятно, отпал от него после изгнания царя, и Тускул на время вновь приобрел первенство.

In hac tantarum expectatione rerum В ожидании столь тревожных для sollicita ciuitate, dictatoris primum государства событий впервые creandi mentio orta. Sed nec quibus заговорили о необходимости consulibus quia ex factione избрать диктатора47. Однако, в Tarquiniana essent -- id quoque enim каком году это произошло, каким traditur -- parum creditum sit, nec консулам не было веры (потому quis primum dictator creatus sit, satis что они-де были из Тарквиниевых constat. сторонников — передают и такое!) и кто стал первым диктатором,— в точности не известно. 47. Институт диктатуры с древнейших времен существовал в Лации повсеместно (см. примеч. 83 к кн. I). Для Рима он явился нововведением времени ранней Республики. Диктатора избирали в чрезвычайных обстоятельствах, первоначально в случае военной опасности, а позднее – и для ведения определенных внутригосударственных дел. Курульное кресло, тога-претекста и 24 ликтора с фасками были знаками его неограниченной власти. Диктатора назначал консул по постановлению сената на срок не более шести месяцев. Характерный для республиканского Рима принцип коллегиальности проявлялся в том, что новоназначенный диктатор обязан был, в свою очередь, сразу назначить "начальника конницы", чья власть все же была производной от диктаторской (см.: Цицерон. О законах, III, 9). Исполнив возложенное на него поручение, диктатор был обязан сразу же, хотя бы и до истечения шестимесячного срока, сложить свои полномочия.

Apud ueterrimos tamen auctores T. Largium dictatorem primum, Sp. Cassium magistrum equitum creatos inuenio. Consulares legere; ita lex iubebat de dictatore creando lata.

Но у древнейших писателей я нахожу, что первым диктатором был Тит Ларций, а начальником конницы Спурий Кассий — оба из бывших консулов, как и предписано было законом об избрании диктатора48.

48. Известно, что Квинт Сервилий (435 и 418 гг. до н.э.), Авл Постумий (431 г. до н.э.) и Публий Корнелий (408 г. до н.э.) были диктаторами, хотя и не занимали ранее консульской должности. Это ставит под сомнение сообщаемые Ливием сведения о законе об избрании диктатора.

163

164

Eo magis adducor ut credam Largium, qui consularis erat, potius quam M". Ualerium Marci filium Uolesi nepotem, qui nondum consul fuerat, moderatorem et magistrum consulibus appositum; quin si maxime ex ea familia legi dictatorem uellent, patrem multo potius M. Ualerium spectatae uirtutis et consularem uirum legissent. Creato dictatore primum Romae, postquam praeferri secures uiderunt, magnus plebem metus incessit, ut intentiores essent ad dicto parendum; neque enim ut in consulibus qui pari potestate essent, alterius auxilium neque prouocatio erat neque ullum usquam nisi in cura parendi auxilium.

Sabinis etiam creatus Romae dictator, eo magis quod propter se creatum crediderant, metum incussit. Itaque legatos de pace mittunt. Quibus orantibus dictatorem senatumque ut ueniam erroris hominibus adulescentibus darent, responsum ignosci adulescentibus posse, senibus non posse qui bella ex bellis sererent. Actum tamen est de pace, impetrataque foret si, quod impensae factum in bellum erat, praestare Sabini -- id enim postulatum erat -- in animum induxissent. Bellum indictum: tacitae indutiae quietum

Поэтому я и склонен верить, что начальником и распорядителем над консулами был поставлен Ларций, сам бывший консул, а не Маний Валерий, сын Марка и внук Волеза, еще не бывавший консулом,— если уж очень хотелось выбрать диктатора из этой семьи, то скорее выбор пал бы на отца, Марка Валерия, человека признанной доблести и бывшего консула. После того как в Риме впервые избрали диктатора и люди увидели, как перед ним несут топоры, великий страх овладел народом — теперь еще усерднее вынуждены были они повиноваться приказам, теперь не приходилось, как при равновластии, надеяться на защиту другого консула или на обращение к народу, единственное спасение было в повиновении. Даже сабиняне после избрания в Риме диктатора почувствовали страх, зная, что это сделано из-за них, и прислали послов для переговоров о мире, прося диктатора и сенат иметь снисхождение к проступку молодых еще людей. Им ответили, что можно извинить юнцов, но нельзя простить стариков, затевающих одну войну за другой. Все же мирные переговоры начались, и дело уладилось бы, если б сабиняне согласились возместить затраты на подготовку к войне — такое было выдвинуто требование. Война была 164

165

объявлена, но молчаливое перемирие продолжалось еще год. 19. Consules Ser. Sulpicius M". Консулы Сервий Сульпиций и Tullius; nihil dignum memoria actum; Маний Туллий [500 г.]; ничего T. Aebutius deinde et C. Uetusius. достопамятного не сделано. За ними Тит Эбуций и Гай Ветусий [499 г.]. His consulibus Fidenae obsessae, В их консульство Фидены Crustumeria capta; Praeneste ab осаждены, Крустумерия взята, Latinis ad Romanos desciuit, nec Пренеста49 перешла от латинов к ultra bellum Latinum, gliscens iam римлянам. Нельзя было дольше per aliquot annos, dilatum. откладывать латинскую войну, исподволь тлевшую уже несколько лет. annum tenuere.

49. Пренеста (совр. Палестрина) – город в Лации в 30 км к юго-востоку от Рима. О Фиденах см.: примеч. 58 к кн. I.

A. Postumius dictator, T. Aebutius magister equitum, magnis copiis peditum equitumque profecti, ad lacum Regillum in agro Tusculano agmini hostium occurrerunt, et quia Tarquinios esse in exercitu Latinorum auditum est, sustineri ira non potuit quin extemplo confligerent. Ergo etiam proelium aliquanto quam cetera grauius atque atrocius fuit. Non enim duces ad regendam modo consilio rem adfuere, sed suismet ipsi corporibus dimicantes miscuere certamina, nec quisquam procerum ferme hac aut illa ex acie sine uolnere praeter dictatorem Romanum excessit. In Postumium prima in acie suos adhortantem instruentemque Tarquinius Superbus, quamquam iam aetate et uiribus erat grauior, equum infestus admisit, ictusque ab latere concursu suorum receptus in tutum est. Et ad alterum cornu Aebutius

Диктатор Авл Постумий и начальник конницы Тит Эбуций выступили с большими пешими и конными силами и у Регилльского озера в тускуланской земле встретили войско неприятеля; услышав же, что в латинском войске были Тарквинии, не могли сдержать гнева и тотчас начали сражение. Оттого эта битва была тяжелей и жесточе других. Не только распоряжаясь, вожди заправляли делом, но и сами бились врукопашную, смешиваясь с другими воинами, и почти никто из знатных, кроме римского диктатора, ни свой, ни чужой, не вышел из боя непораненным. На Постумия, что ободрял и выстраивал воинов в первом ряду, направил коня Тарквиний Гордый, уже отяжелевший с годами и силой врагу уступавший; он был поражен в бок, и свои, подбежав, увели его в безопасное место. И на другом крыле начальник 165

166

конницы Эбуций бросился на Октавия Мамилия, но не застал тускуланского вождя врасплох, и тот, обратившись к нему, пришпорил коня. Tantaque uis infestis uenientium Враги налетели друг на друга с hastis fuit ut brachium Aebutio копьями наперевес, и удар был так traiectum sit, Mamilio pectus силен, что Эбуцию пробило руку, percussum. Мамилия ранило в грудь. Hunc quidem in secundam aciem Он отступил во второй ряд Latini recepere; Aebutius cum saucio латинов, Эбуций же, чья brachio tenere telum non posset, поврежденная рука не могла pugna excessit. удержать дротика, ушел с поля боя. Latinus dux nihil deterritus uolnere Латинский вождь, ничуть не proelium ciet et quia suos perculsos устрашенный раною, хочет uidebat, arcessit cohortem exsulum разжечь битву и, увидев, что Romanorum, cui L. Tarquini filius воины его отступают, призывает praeerat. Ea quo maiore pugnabat колонну римских изгнанников во ira ob erepta bona patriamque главе с сыном Луция Тарквиния50. ademptam, pugnam parumper И эти, сражаясь с великой злобой restituit. за отобранное добро и родину отнятую, на время взяли верх в битве. magister equitum in Octauium Mamilium impetum dederat; nec fefellit ueniens Tusculanum ducem, contraque et ille concitat equum.

50. Поскольку выше Ливий упоминает о смерти Секста (I, 60, 2) и Аррунта (II, 6, 9) Тарквиниев, здесь речь может идти лишь о Тите Тарквинии (I, 56, 6). Согласно Дионисию Галикарнасскому (V, 61; VI, 5), в битве при Регилльском озере принимали участие Тит и Секст Тарквинии.

И уже отступали тут римляне, когда Марк, брат Валерия Публиколы, заметил пылкого молодого Тарквиния, величавшегося в первом ряду изгнанников, и, воспламенясь славою своего дома, захотел умножить честь изгнания царей честью их уничтожения; пришпорив коня, он направил оружие навстречу Тарквинию. Tarquinius retro in agmen suorum Видя устремленного на него врага, infenso cessit hosti: Ualerium temere Тарквиний отступает в свои ряды, inuectum in exsulum aciem ex а Валерия, опрометчиво transuerso quidam adortus transfigit, въехавшего в строй изгнанников, 20. Referentibus iam pedem ab ea parte Romanis, M. Ualerius Publicolae frater, conspicatus ferocem iuuenem Tarquinium ostentantem se in prima exsulum acie, domestica etiam gloria accensus ut cuius familiae decus eiecti reges erant, eiusdem interfecti forent, subdit calcaria equo et Tarquinium infesto spiculo petit.

166

167

nec quicquam equitis uolnere equo retardato, moribundus Romanus labentibus super corpus armis ad terram defluxit. Dictator Postumius postquam cecidisse talem uirum, exsules ferociter citato agmine inuehi, suos perculsos cedere animaduertit, cohorti suae, quam delectam manum praesidii causa circa se habebat, dat signum ut quem suorum fugientem uiderint, pro hoste habeant. Ita metu ancipiti uersi a fuga Romani in hostem et restituta acies. Cohors dictatoris tum primum proelium iniit; integris corporibus animisque fessos adorti exsules caedunt. Ibi alia inter proceres coorta pugna. Imperator Latinus, ubi cohortem exsulum a dictatore Romano prope circumuentam uidit, ex subsidiariis manipulos aliquot in primam aciem secum rapit.

Hos agmine uenientes T. Herminius legatus conspicatus, interque eos insignem ueste armisque Mamilium noscitans, tanto ui maiore quam paulo ante magister equitum cum hostium duce proelium iniit,

кто-то из них пронзает, подоспев сбоку; конь продолжает бег, умирающий римлянин соскальзывает на землю, а оружие падает на его тело. Диктатор Постумий, видя, что такой муж погиб, что изгнанники стремительно напирают, а собственные его воины отступают под ударами, дает приказ отборной когорте, состоявшей при нем для охраны: считать врагом всякого, покинувшего строй. Двойной страх удержал римлян от бегства; они поворачивают на врага и восстанавливают ряды. Когорта диктатора первой вступает в бой; ударив со свежими силами и отвагою, рубят они обессилевших изгнанников. Тогда произошел другой поединок между предводителями. Латинский полководец, увидев когорту изгнанников почти окруженной воинами римского диктатора, поспешно ввел в первые ряды несколько вспомогательных манипулов. Их передвижение заметил легат51 Тит Герминий, среди прочих по приметной одежде и доспехам он узнал Мамилия и с еще большим неистовством, чем прежде начальник конницы, кинулся на вражеского вождя,

51. Легат (военный) – помощник полководца, исполнявший его поручения, а в случае отсутствия или смерти полководца заступавший его место. Употребление этого термина тут, видимо, анахронизм.

ut et uno ictu transfixum per latus occiderit Mamilium et ipse inter spoliandum corpus hostis ueruto percussus, cum uictor in castra esset relatus, inter primam curationem

с одного удара пронзил и убил Мамилия, сам же, снимая доспехи с вражеского тела, был поражен копьем; победивший, он был перенесен в лагерь и, как только 167

168

начали его перевязывать, скончался. Tum ad equites dictator aduolat, Тогда диктатор подлетает к obtestans ut fesso iam pedite всадникам, умоляя их спешиться и descendant ex equis et pugnam принять на себя бой, потому что capessant. Dicto paruere; desiliunt пехота уже обессилела. Те ex equis, prouolant in primum et pro повинуются, соскакивают с коней, antesignanis parmas obiciunt. выбегают в первые ряды и прикрывают передовых щитами. Recipit extemplo animum pedestris Тотчас воодушевляются полки acies, postquam iuuentutis proceres пехотинцев, видя, что знатнейшие aequato genere pugnae secum юноши сражаются наравне с ними, partem periculi sustinentes uidit. Tum подвергаясь такой же опасности, demum impulsi Latini perculsaque чтобы преследовать неприятеля. inclinauit acies. Тут-то и дрогнули латины, подавшись под ударами: Equiti admoti equi, ut persequi всадникам подвели коней, а за hostem posset; secuta et pedestris ними последовали пехотинцы. acies. Ibi nihil nec diuinae nec Тогда, говорят, диктатор, уповая и humanae opis dictator praetermittens на божественные и на aedem Castori uouisse fertur ac человеческие силы, дал обет pronuntiasse militi praemia, qui посвятить храм Кастору52 и primus, qui secundus castra hostium объявил награду тому, кто первым, intrasset; и тому, кто вторым ворвется в неприятельский лагерь. exspirauerit.

52. Кастор и Поллукс (греч. Полидевк), называемые также Диоскуры (у римлян – Касторы), – по греческим мифам, сыновья Леды и Зевса, братья Елены и Клитемнестры. Культ Диоскуров был усвоен римлянами очень рано (в Лавинии найдено посвящение им от VI в. до н.э.). В Риме они стали богами-покровителями всадников. Существовала легенда о том, что Диоскуры сами участвовали в битве у Регилльского озера (см., например: Цицерон. О природе богов, II, 6; Флор, I, 11, 4). Поставленный им по обету храм, часто называвшийся храмом Кастора, был посвящен в 484 г. до н.э.

Столь велико было воодушевление, что единым напором римляне погнали врага и овладели лагерем. Такова была битва у Регилльского озера. Диктатор и начальник конницы вернулись в город триумфаторами. 21. Triennio deinde nec certa pax Три года подряд не было потом ни nec bellum fuit. Consules Q. Cloelius прочного мира, ни войны [498— et T. Larcius, inde A. Sempronius et 495 гг.]. Консулами были Квинт M. Minucius. Клелий и Тит Ларций, затем Авл Семпроний и Марк Минуций. tantusque ardor fuit ut eodem impetu quo fuderant hostem Romani castra caperent. Hoc modo ad lacum Regillum pugnatum est. Dictator et magister equitum triumphantes in urbem rediere.

168

169

His consulibus aedis Saturno В их консульство освящен храм dedicata, Saturnalia institutus festus Сатурна и учрежден праздник dies. Сатурналий53. 53. Сатурн – один из древнейших римских богов, отождествленный (не позднее III в. до н.э.) с греческим Кроном. Храм, о котором говорит Ливий, был построен на Форуме на месте находившегося там с незапамятных времен алтаря. Праздник Сатурналий (приходился на 17 декабря, но праздновался еще три дня), согласно другим авторам, был учрежден еще Туллом Гостилием (Дионисий Галикарнасский, III, 32, 4; Макробий, I, 8, 1). Праздник рассматривался как воспоминание о веке изобилия и свободы и был очень популярен.

Потом консулами стали Авл Постумий и Тит Вергиний. У некоторых авторов я нахожу, что только в этом году было сражение у Регилльского озера и что Авл Постумий, усомнившись в товарище, отказался от консульства, а затем был назначен диктатором. Tanti errores implicant temporum, Такие ошибки в отсчете времени aliter apud alios ordinatis запутывают дело: у разных magistratibus, ut nec qui consules авторов — разный порядок secundum quos, nec quid quoque должностных лиц, так что трудно anno actum sit, in tanta uetustate разобраться, какой за каким non rerum modo sed etiam auctorum следовал консул и что в каком году digerere possis. было,— дела эти давние и писатели древние. Ap. Claudius deinde et P. Seruilius Потом консулами стали Аппий consules facti. Insignis hic annus est Клавдий и Публий Сервилий [495 nuntio Tarquini mortis. Mortuus г.]. Тот год ознаменован известием Cumis, quo se post fractas opes о смерти Тарквиния. Скончался он Latinorum ad Aristodemum tyrannum в Кумах, куда после разгрома contulerat. латинов удалился к тирану Аристодему54. A. deinde Postumius et T. Uerginius consules facti. Hoc demum anno ad Regillum lacum pugnatum apud quosdam inuenio; A. Postumium, quia collega dubiae fidei fuerit, se consulatu abdicasse; dictatorem inde factum.

54. Тиран Аристодем правил Кумами (см. выше примеч. 28) в конце VI – начале V в. Около 490 г. до н.э., когда изгнанные им аристократы напали на город, был убит со всей семьей.

Eo nuntio erecti patres, erecta plebes; sed patribus nimis luxuriosa ea fuit laetitia; plebi, cui ad eam diem summa ope inseruitum erat, iniuriae a primoribus fieri coepere.

Eodem anno Signia colonia, quam rex Tarquinius deduxerat, suppleto

При этом известии воспрянули духом патриции, воспрянули и плебеи. Но патриции в радости стали вести себя опрометчиво: до сих пор все усердно угождали плебеям, а теперь власть имущие начинают чинить им обиды. В том же году поселение Сигния, выведенное еще при царе 169

170

numero colonorum iterum deducta est. Romae tribus una et uiginti factae. Aedes Mercuri dedicata est idibus Maiis.

Тарквинии, было пополнено новыми поселенцами и основано заново. В Риме теперь насчитывалась 21 триба. В майские иды освятили храм Меркурия55.

55. Меркурий – римский бог торговли и торговцев (лат. merx – "товар", mercare – "торговать"). Был отождествлен с греческим Гермесом. Об освящении храма, здесь лишь упомянутом, см. ниже: II, 27, 5-6 и примеч. 64-67.

С племенем вольсков во время латинской войны не было ни войны, ни мира; вольски, однако, уже приготовили отряды и послали бы их на помощь латинам, не упреди их римский диктатор; а торопились римляне, чтобы не воевать разом и с латинами и с вольсками. Hac ira consules in Uolscum agrum Раздраженные всем этим, консулы legiones duxere. Uolscos consilii двинули легионы в землю poenam non metuentes necopinata вольсков. Вольски, не ждавшие res perculit; armorum immemores возмездия за одни только obsides dant trecentos principum a замыслы, застигнуты были Cora atque Pometia liberos. Ita sine врасплох; не помышляя о certamine inde abductae legiones. сопротивлении, они дают в заложники триста детей из знатнейших семейств Коры и Помеции56. Так легионы были отведены без боя. 22. Cum Uolscorum gente Latino bello neque pax neque bellum fuerat; nam et Uolsci comparauerant auxilia quae mitterent Latinis, ni maturatum ab dictatore Romano esset, et maturauit Romanus ne proelio uno cum Latino Uolscoque contenderet.

56. Ср.: II, 16, 9. В сочинениях античных историков (ср. также: Геродот, III, 48), когда речь идет о выдаче заложников, их количество часто определяется числом 300, которое следует понимать как обобщенное понятие множественности, а не как конкретную цифру.

Но немного спустя вольски, оправившиеся от страха, вновь принялись за прежнее; опять они тайно готовят войну, вступают в военный союз с герниками Legatos quoque ad sollicitandum и повсюду рассылают послов, Latium passim dimittunt; sed recens чтобы поднять на борьбу Лаций. ad Regillum lacum accepta cladis Однако недавнее поражение при Latinos ira odioque eius, quicumque Регилльском озере настолько arma suaderet, ne ab legatis quidem исполнило латинов гневом и uiolandis abstinuit; comprehensos ненавистью к любому Uolscos Romam duxere. Ibi traditi подстрекателю войны, что они не Nec ita multo post Uolscis leuatis metu suum rediit ingenium. Rursus occultum parant bellum, Hernicis in societatem armorum adsumptis.

170

171

consulibus indicatumque est Uolscos остановились даже перед Hernicosque parare bellum Romanis. оскорблением послов: схватили вольсков и отправили в Рим, а там выдали их консулам и доложили, что вольски и герники готовят войну против римлян. Relata re ad senatum adeo fuit За это сообщение сенаторы были gratum patribus ut et captiuorum sex так благодарны латинам, что milia Latinis remitterent et de вернули им шесть тысяч пленных foedere, quod prope in perpetuum и передали новым должностным negatum fuerat, rem ad nouos лицам дело о договоре, о котором magistratus traicerent. прежде не хотели и слышать. Enimuero tum Latini gaudere facto; Тогда латины наконец-то pacis auctores in ingenti gloria esse. вздохнули свободно, миротворцев Coronam auream Ioui donum in громко прославляли, в дар Capitolium mittunt. Cum legatis Юпитеру Капитолийскому послали donoque qui captiuorum remissi ad золотой венец. Вместе с послами suos fuerant, magna circumfusa и этим даром явилась большая multitudo, uenit. толпа бывших пленников, уже отпущенных к своим: Pergunt domos eorum apud quem они расходятся по домам тех, у quisque seruierant; gratias agunt кого прежде были в услужении, liberaliter habiti cultique in calamitate благодарят за обходительное и sua; inde hospitia iungunt. Nunquam мягкое с ними обращение в пору alias ante publice priuatimque их несчастья, сговариваются о Latinum nomen Romano imperio взаимном гостеприимстве57. coniunctius fuit. Никогда прежде не были столь едины Лаций и римская власть в делах как государственных, так и частных. 57. Договор о гостеприимстве (hospitium) – особая форма политических отношений, распространенная в античном мире, и по-видимому, воспринятая римлянами от греков. Это был договор между государством и отдельным лицом – гражданином другого государства. Государство, заключавшее договор, обязывалось оказывать дружеский прием, защиту и помощь во всех делах "гостеприимцу" (hospes) – лицу, с которым заключался этот договор (как правило, предоставляемые привилегии распространялись и на его потомков). В свою очередь, гостеприимец должен был в своем отечестве оказывать аналогичные услуги гражданам заключившего с ним договор государства.

23. Sed et bellum Uolscum imminebat et ciuitas secum ipsa discors intestino inter patres plebemque flagrabat odio, maxime propter nexos ob aes alienum.

Но война с вольсками надвигалась, а государство и само было раздираемо междоусобной ненавистью между патрициями и плебеями главным образом из-за кабальных должников58.

58. Форма ссуды или займа, о которой идет речь у Ливия, называлась nexum (от лат. nectere – "связывать, обязывать"). Долговое обязательство гарантировалось личностью

171

172 должника: в случае неуплаты долга с процентами суд в назначенный срок отдавал должника в полное распоряжение заимодавца до выплаты или отработки долга. Впрочем, существует и мнение, что заключение подобной сделки предполагало немедленный самозаклад, "закрепощение" должника, который обязывался работать на заимодавца до выплаты долга с процентами и назывался nexus. Хотя фактически такой должник оказывался в положении раба, он сохранял гражданские права и юридическую свободу. Nexum упоминается в Законах XII таблиц (см. примеч. 103 к кн. III). В 326 г. до н.э. законом Петелия и Папирия эта форма долговых обязательств была отменена.

Fremebant se, foris pro libertate et imperio dimicantes, domi a ciuibus captos et oppressos esse, tutioremque in bello quam in pace et inter hostes quam inter ciues libertatem plebis esse; inuidiamque eam sua sponte gliscentem insignis unius calamitas accendit.

Magno natu quidam cum omnium malorum suorum insignibus se in forum proiecit. Obsita erat squalore uestis, foedior corporis habitus pallore ac macie perempti; ad hoc promissa barba et capilli efferauerant speciem oris. Noscitabatur tamen in tanta deformitate, et ordines duxisse aiebant, aliaque militiae decora uolgo miserantes eum iactabant; ipse testes honestarum aliquot locis pugnarum cicatrices aduerso pectore ostentabat.

Sciscitantibus unde ille habitus, unde deformitas, cum circumfusa turba esset prope in contionis modum, Sabino bello ait se militantem, quia propter populationes agri non fructu modo caruerit, sed uilla incensa fuerit, direpta omnia, pecora abacta, tributum iniquo suo tempore

Плебеи роптали о том, что вне Рима они сражаются за свободу и римскую власть, а дома томятся в угнетении и плену у сограждан, что свобода простого народа в большей безопасности на войне, чем в мирное время, и среди врагов, чем среди сограждан. Общее недовольство, и без того усиливавшееся, разожжено было зрелищем бедствий одного человека. Старик, весь в рубцах, отмеченный знаками бесчисленных бед, прибежал на форум. Покрыта грязью была его одежда, еще ужасней выглядело тело, истощенное, бледное и худое, а лицу его отросшая борода и космы придавали дикий вид. Но узнали его и в таком безобразном облике и говорили, что он командовал центурией, и, сострадая ему, наперебой восхваляли его военные подвиги; сам же он в свидетельство своих доблестей показывал, открыв грудь, шрамы, полученные в разных сражениях. Спросили его, отчего такой вид, отчего такой срам, и, когда вокруг него собралась толпа не меньше, чем на сходке, ответил он, что воевал на сабинской войне, и поле его было опустошено врагами, и не только урожай у него пропал, но и дом сгорел, и добро 172

173

imperatum, aes alienum fecisse.

разграблено, и скот угнан, а в недобрый час потребовали от него налог59, и вот сделался он должником.

59. Имеется в виду налог на военные нужды.

Id cumulatum usuris primo se agro paterno auitoque exuisse, deinde fortunis aliis; postremo uelut tabem peruenisse ad corpus; ductum se ab creditore non in seruitium, sed in ergastulum et carnificinam esse.

Inde ostentare tergum foedum recentibus uestigiis uerberum. Ad haec uisa auditaque clamor ingens oritur. Non iam foro se tumultus tenet, sed passim totam urbem peruadit. Nexi, uincti solutique, se undique in publicum proripiunt, implorant Quiritium fidem. Nullo loco deest seditionis uoluntarius comes; multis passim agminibus per omnes uias cum clamore in forum curritur.

Долг, возросший от процентов, сначала лишил его отцова и дедова поля, потом остального имущества и, наконец, подобно заразе, въелся в само его тело; не просто в рабство увел его заимодавец, но в колодки, в застенок. И он показал свою спину, изуродованную следами недавних побоев. Это зрелище, эта речь вызвали громкий крик. Волнению уже мало места на форуме, оно разливается по всему городу: должники в оковах и без оков вырываются отовсюду к народу, взывают к защите квиритов60. Повсюду являются добровольные товарищи мятежников; и уже улицы заполнены толпами людей, с криком бегущих на форум.

60. Квириты – торжественное наименование римского народа (ср.: I, 13, 5 – и примеч. 55 к кн. I). Обращение к народу (см.: II, 8, 2) было для римского гражданина единственным средством защиты от принуждения (или, точнее, безоговорочного права применять репрессивные меры) со стороны обладавших властью магистратов. Ливий называет три закона о праве обжалования (509/10, 449 и 300 гг. до н.э. – см. соотв. II, 8, 2; III, 55, 5 и X, 9, 3-6).

Те из отцов, которые случайно оказались на форуме, к великой для себя опасности были застигнуты этой толпой, nec temperatum manibus foret, ni и не избежать бы им расправы, propere consules, P. Seruilius et Ap. если бы консулы Публий Сервилий Claudius, ad comprimendam и Аппий Клавдий не приняли мер к seditionem interuenissent. подавлению мятежа. At in eos multitudo uersa ostentare Обращаясь к ним, толпа uincula sua deformitatemque aliam. показывает кто — оковы, кто — Haec se meritos dicere, увечья; вот что, негодуют они, exprobrantes suam quisque alius каждый из них заслужил — кто на alibi militiam; postulare multo какой войне — своею службой! Не Magno cum periculo suo qui forte patrum in foro erant in eam turbam inciderunt;

173

174

minaciter magis quam suppliciter ut senatum uocarent; curiamque ipsi futuri arbitri moderatoresque publici consilii circumsistunt.

Pauci admodum patrum, quos casus obtulerat, contracti ab consulibus; ceteros metus non curia modo sed etiam foro arcebat, nec agi quicquam per infrequentiam poterat senatus.

Tum uero eludi atque extrahi se multitudo putare, et patrum qui abessent, non casu, non metu, sed impediendae rei causa abesse, et consules ipsos tergiuersari, nec dubie ludibrio esse miserias suas. Iam prope erat ut ne consulum quidem maiestas coerceret iras hominum, cum incerti morando an ueniendo plus periculi contraherent, tandem in senatum ueniunt. Frequentique tandem curia non modo inter patres sed ne inter consules quidem ipsos satis conueniebat. Appius, uehementis ingenii uir, imperio consulari rem agendam censebat; uno aut altero arrepto, quieturos alios: Seruilius, lenibus remediis aptior, concitatos animos flecti quam frangi putabat cum tutius tum facilius esse.

24. Inter haec maior alius terror: Latini equites cum tumultuoso aduolant nuntio Uolscos infesto exercitu ad urbem oppugnandam uenire. Quae audita -- adeo duas ex

столько прося уже, сколько грозя, они требуют, чтобы консулы созвали сенат, окружают курию, хотят сами быть свидетелями и распорядителями обсуждения государственных дел. Лишь немногих сенаторов, случайно встреченных, консулам удалось собрать, остальные и показаться боялись не только что в курии, но даже на форуме,— и сенат из-за малолюдства ничего не мог предпринять. Тут народу представилось, что над ним издеваются и морочат его, что отсутствуют сенаторы не случайно и не из страха, но не желая дать делу ход, что консулы и сами увиливают, глумясь над народной бедой. Уже близко было к тому, что власть консулов не сдержит людского гнева, когда и те, кто не знал, что опасней — идти или медлить, все-таки явились в сенат. Однако и в заполнившейся наконец курии согласия не было — ни между отцами, ни даже между самими консулами. Аппий, крутой нравом, предлагал употребить консульскую власть: схватить одного-другого, и остальные успокоятся. Сервилий же, склонявшийся к более мягким мерам, полагал, что возбужденные умы лучше переубедить, чем переломить,— оно и безопасней, и легче. Среди таких бедствий надвигается опасность еще страшней: в Рим прискакали латинские всадники с грозной вестью, что на город движется готовое к бою войско 174

175

una ciuitate discordia fecerat -- longe вольсков61. Государство настолько aliter patres ac plebem adfecere. раскололось раздором надвое, что известие это было совсем поразному принято сенаторами и плебеями. 61. См. примеч. 151 к кн. I.

Exsultare gaudio plebes; ultores superbiae patrum adesse dicere deos; alius alium confirmare ne nomina darent; cum omnibus potius quam solos perituros; patres militarent, patres arma caperent, ut penes eosdem pericula belli, penes quos praemia, essent.

At uero curia, maesta ac trepida ancipiti metu et ab ciue et ab hoste, Seruilium consulem, cui ingenium magis populare erat, orare ut tantis circumuentam terroribus expediret rem publicam. Tum consul misso senatu in contionem prodit. Ibi curae esse patribus ostendit ut consulatur plebi; ceterum deliberationi de maxima quidem illa sed tamen parte ciuitatis metum pro uniuersa re publica interuenisse; nec posse, cum prope ad portas essent, bello praeuerti quicquam, nec, si sit laxamenti aliquid, aut plebi honestum esse, nisi mercede prius accepta, arma pro patria non cepisse, neque patribus satis decorum per metum potius quam postmodo uoluntate adflictis ciuium suorum fortunis consuluisse.

Contioni deinde edicto addidit fidem

Простой народ ликовал. Боги мстят за своеволие сенаторов, говорили плебеи; они призывали друг друга не записываться в войско, ведь погибнуть лучше вместе со всеми, чем в одиночку; сенаторы пусть воюют, сенаторы пусть берутся за оружие, чтобы опасности войны пришлись бы на долю тех, на чью и добыча. Сенат же, приунывший и напуганный двойной опасностью и от граждан, и от врагов, стал просить консула Сервилия, чей нрав был приятней народу, выручить государство в столь грозных обстоятельствах. Тогда консул, распустив сенат, выступил на сходке. Там он заявил, что сенаторы полны забот о простом народе, однако плебеи — лишь часть гражданского целого, хотя и большая, поэтому думам о них помешала сейчас тревога об общем деле. Возможно ли, когда враги почти у ворот, заниматься чем-либо прежде войны? Да если бы и нашлось какое-то облегчение, разве было бы к чести простому народу, что взялся он за оружие только в обмен на уступки, да и отцам пристало ли печься о своих обездоленных согражданах лишь от страха, а не добровольно и после войны? Доверие к своей речи укрепил он 175

176

quo edixit ne quis ciuem Romanum uinctum aut clausum teneret, quo minus ei nominis edendi apud consules potestas fieret, neu quis militis, donec in castris esset, bona possideret aut uenderet, liberos nepotesue eius moraretur. Hoc proposito edicto, et qui aderant nexi profiteri extemplo nomina, et undique ex tota urbe proripientium se ex priuato, cum retinendi ius creditori non esset, concursus in forum ut sacramento dicerent fieri. Magna ea manus fuit, neque aliorum magis in Uolsco bello uirtus atque opera enituit. Consul copias contra hostem educit; paruo dirimente interuallo castra ponit.

25. Proxima inde nocte Uolsci, discordia Romana freti, si qua nocturna transitio proditioue fieri posset, temptant castra. Sensere uigiles; excitatus exercitus; signo dato concursum est ad arma; ita frustra id inceptum Uolscis fuit. Reliquum noctis utrimque quieti datum. Postero die prima luce Uolsci fossis repletis uallum inuadunt. Iamque ob omni parte munimenta uellebantur, cum consul, quamquam cuncti undique et nexi ante omnes ut signum daret clamabant, experiendi animos militum causa parumper moratus, postquam satis apparebat ingens ardor, dato tandem ad erumpendum signo militem auidum certaminis emittit.

указом, чтобы никто не держал римского гражданина в оковах или в неволе, лишая его возможности записаться в консульское войско, и чтобы никто, пока воин в лагере, не забирал и не отчуждал его имущества, и не задерживал бы его детей и внуков. После такого указа и собравшиеся здесь должники спешат тотчас записаться в войско, и со всего города сбегаются люди на форум, вырвавшись из-под власти заимодавцев, и торопятся принести присягу. Из них составился большой отряд, и никакой другой не выказал столько доблести и усердия в войне с вольсками. Консул выводит войска против врага и невдалеке от него располагается лагерем. Следующей ночью вольски, зная о римских раздорах и рассчитывая, что ночью может объявиться перебежчик или предатель, нападают на лагерь. Стража всполошилась, подняла войско, по сигналу все бросились к оружию, и затея вольсков оказалась тщетной. Остаток ночи оба войска отдыхали. На рассвете вольски, забросав рвы, устремляются на вал. И уже со всех сторон шло разрушение укреплений, когда консул, хотя отовсюду все, а громче других должники требовали знака к наступлению, чуть-чуть еще переждал, как бы испытывая боевой дух войска, и, как только пыл его сделался явным, подал наконец знак и выпустил воинов, 176

177

Primo statim incursu pulsi hostes; fugientibus, quoad insequi pedes potuit, terga caesa; eques usque ad castra pauidos egit. Mox ipsa castra legionibus circumdatis, cum Uolscos inde etiam pauor expulisset, capta direptaque. Postero die ad Suessam Pometiam quo confugerant hostes legionibus ductis, intra paucos dies oppidum capitur; captum praedae datum. Inde paulum recreatus egens miles; consul cum maxima gloria sua uictorem exercitum Romam reducit. Decedentem Romam Ecetranorum Uolscorum legati, rebus suis timentes post Pometiam captam, adeunt. His ex senatus consulto data pax, ager ademptus.

жаждавших битвы. Первым же натиском отброшены были враги; бежавших, пока поспевала за ними пехота, били с тыла; конница гнала перепуганных до самого лагеря. Вскоре и лагерь был окружен легионами, а так как страх выгнал вольсков даже отсюда, взят и разграблен. На следующий день легионы двинулись к Свессе Помеции, куда сбежались враги; через несколько дней город был взят и отдан на разграбление. Здесь уставшие воины получили передышку. А консул с великой славой для себя отвел победившее войско в Рим. По пути к нему являются послы от эцетрийских62 вольсков, страшившихся после взятия Помеции и за свою судьбу. По постановлению сената им был дарован мир, а земля отнята63.

62. Эцетра – город вольсков; находился на самой границе владений вольсков, в непосредственной близости к землям эквов. 63. По Дионисию Галикарнасскому (VI, 32, 1), эта земля была поделена между римскими поселенцами.

26. Confestim et Sabini Romanos territauere; tumultus enim fuit uerius quam bellum. Nocte in urbem nuntiatum est exercitum Sabinum praedabundum ad Anienem amnem peruenisse; ibi passim diripi atque incendi uillas. Missus extemplo eo cum omnibus copiis equitum A. Postumius, qui dictator bello Latino fuerat; secutus consul Seruilius cum delecta peditum manu. Plerosque palantes eques circumuenit, nec aduenienti peditum agmini restitit Sabina legio. Fessi

Тут же и сабиняне потревожили римлян; однако это было скорей беспокойство, чем война. Ночью в город пришла весть, что войско сабинских грабителей подошло к реке Аниену и там повсюду разоряет и жжет усадьбы. Тотчас со всей наличной конницей послали туда Постумия, того, что в латинскую войну был диктатором, за ним следовал консул Сервилий с отборным отрядом пехоты. Большинство рассеявшихся врагов окружено было всадниками, а подошедшей пехоте сабинский 177

178

cum itinere tum populatione nocturna, magna pars in uillis repleti cibo uinoque, uix fugae quod satis esset uirium habuere.

Nocte una audito perfectoque bello Sabino, postero die in magna iam spe undique partae pacis, legati Aurunci senatum adeunt, ni decedatur Uolsco agro bellum indicentes.

Cum legatis simul exercitus Auruncorum domo profectus erat; cuius fama haud procul iam ab Aricia uisi tanto tumultu conciuit Romanos ut nec consuli ordine patres nec pacatum responsum arma inferentibus arma ipsi capientes dare possent.

Ariciam infesto agmine itur; nec procul inde cum Auruncis signa conlata, proelioque uno debellatum est. 27. Fusis Auruncis, uictor tot intra paucos dies bellis Romanus promissa consulis fidemque senatus exspectabat, cum Appius et insita superbia animo et ut collegae uanam faceret fidem, quam asperrime poterat ius de creditis pecuniis dicere. Deinceps et qui ante nexi fuerant creditoribus tradebantur et nectebantur alii.

легион не оказал никакого сопротивления: обессиленная походом и ночным грабежом, большая часть сабинян, объевшись и перепившись в усадьбах, едва имела силы бежать. В одну ночь и услышали о сабинской войне, и покончили с ней, а назавтра, когда уже вознадеялись, что мир восстановлен повсюду, вдруг являются в сенат послы от аврунков — они объявляют войну, если римляне не уйдут с земли вольсков. Одновременно с послами выступило из дому и войско аврунков; весть о том, что его уже видели близ Ариции, вызвала такое смятение среди римлян, что не могло дело быть обсуждено обычным порядком в сенате и невозможен был мирный ответ врагам, напавшим с оружием, от тех, кто за оружие взялся. Боевым порядком выступает войско к Ариции и неподалеку от нее единственным сражением оканчивает войну с аврунками. Разбив аврунков, римляне, выигравшие за считанные дни столько войн, ожидали исполнения обещаний консула, подтвержденных сенатом, как вдруг Аппий и по присущему ему высокомерию, и чтобы подорвать доверие к сотоварищу по должности, начал самым суровым образом править суд о долгах. Немедля стали и прежде закабаленных должников возвращать заимодавцам, и 178

179

кабалить других. Quod ubi cui militi inciderat, collegam Когда дело касалось воинов, они appellabat. Concursus ad Seruilium искали заступничества у второго fiebat; illius promissa iactabant; illi консула. Они стекались к exprobrabant sua quisque belli Сервилию, напоминали о его merita cicatricesque acceptas. обещаниях, корили его, Postulabant ut aut referret ad перечисляя свои заслуги, senatum, aut auxilio esset consul показывая рубцы от ран, ciuibus suis, imperator militibus. полученных на войне. Требовали, чтобы он либо обратился к сенату, либо сам был защитником им — гражданам как консул, воинам как полководец. Mouebant consulem haec, sed Консула это беспокоило, но tergiuersari res cogebat; adeo in обстоятельства вынуждали его alteram causam non collega solum изворачиваться; столь рьяно praeceps erat sed omnis factio сопротивлялся не только товарищ nobilium. Ita medium se gerendo nec его, но и вся знать. Из-за такой plebis uitauit odium nec apud patres своей нерешительности он не gratiam iniit. сумел ни избежать ненависти плебеев, ни снискать расположение отцов. Patres mollem consulem et Сенаторы считали его слишком ambitiosum rati, plebes fallacem, мягким и угодливым, плебеи — breuique apparuit aequasse eum обманщиком; вскоре Appi odium. обнаружилось, что его ненавидят так же, как Аппия. Certamen consulibus inciderat, uter Между консулами случился спор, dedicaret Mercuri aedem. Senatus a кому освящать храм Меркурия64. se rem ad populum reiecit: utri eorum Сенат передал решение этого dedicatio iussu populi data esset, дела народу: тот из них, кому eum praeesse annonae, mercatorum повелено будет народом освятить collegium instituere, sollemnia pro храм, станет ведать хлебным pontifice iussit suscipere. снабжением65, учредит торговую коллегию66, совершит торжественный обряд в присутствии понтифика. 64. Храм Меркурия был освящен 15 мая. Это был день жертвоприношения римской богине Майе, которая была по этому случаю отождествлена с греческой Майей, матерью Меркурия, а сам день был признан днем рождения Меркурия. Храм находился вне померия на Авентине над большим цирком. 65. См.: примеч. 35 к кн. IV.

179

180 66. Это была коллегия торговцев – одно из объединений по профессиональному признаку. День освящения храма стал ее ежегодным праздником.

Populus dedicationem aedis dat M. Laetorio, primi pili centurioni, quod facile appareret non tam ad honorem eius cui curatio altior fastigio suo data esset factum quam ad consulum ignominiam.

А народ предоставил освящение храма Марку Леторию67, первому центуриону первого манипула, и, конечно, не столько ради того, чтобы его почтить — ибо такая честь не подобала человеку его звания,— сколько ради посрамления консулов.

67. Летории – плебейский род этрусского происхождения. Представители этого рода на политической арене известны лишь после 300 г. до н.э. На этом основании историчность Марка Летория ставилась под сомнение. Однако в любом случае открытие храма Меркурия и учреждение коллегии торговцев при храме свидетельствуют о возраставшей разносторонней активности плебса.

Решение это вывело из себя консула Аппия и сенат, но укрепило дух плебеев; они стали действовать совсем иначе, чем было решили. Desperato enim consulum Действительно, разуверившись в senatusque auxilio, cum in ius duci помощи консулов и сената, они debitorem uidissent, undique теперь, если видели должника, conuolabant. ведомого в суд, быстро сбегались к нему отовсюду. Neque decretum exaudiri consulis И тут уже ни консульского решения prae strepitu et clamore poterat, нельзя было услышать из-за шума neque cum decresset quisquam и крика, ни повиноваться этому obtemperabat. Ui agebatur, решению никто не хотел: на глазах metusque omnis et periculum, cum in у консула все бросались толпою conspectu consulis singuli a pluribus на одного и дело решалось силой, uiolarentur, in creditores a так что бояться и подвергаться debitoribus uerterant. опасности приходилось не должникам уже, а заимодавцам. Super haec timor incessit Sabini Ко всему этому возникла belli; dilectuque decreto nemo опасность сабинской войны; но, nomen dedit, furente Appio et когда был объявлен воинский insectante ambitionem collegae, набор, никто не пришел записываться. Аппий неистовствовал и обвинял товарища в заискивании: qui populari silentio rem publicam это он-де, угождая народу своим proderet et ad id quod de credita молчанием, предал общее дело, pecunia ius non dixisset, adiceret ut это он отказался вершить суд о ne dilectum quidem ex senatus долгах, а теперь еще из-за него, Saeuire inde utique consulum alter patresque; sed plebi creuerant animi et longe alia quam primo instituerant uia grassabantur.

180

181

consulto haberet; non esse tamen вопреки решению сената, не desertam omnino rem publicam проводит воинский набор; не neque proiectum consulare совсем, однако, не заброшено imperium; se unum et suae et patrum общее дело и не пала еще maiestatis uindicem fore. консульская власть, он один будет защитником величия своего и сенаторов. Cum circumstaret cotidiana multitudo И вот, когда, как обычно, окружила licentia accensa, arripi unum его толпа, возбуждаемая insignem ducem seditionum iussit. безнаказанностью, приказал он Ille cum a lictoribus iam traheretur схватить одного приметного prouocauit; nec cessisset главаря мятежников. Схваченный prouocationi consul, quia non dubium ликторами, тот взывал к народу, и erat populi iudicium, nisi aegre uicta суждение народа было очевидно, pertinacia foret consilio magis et но консул не уступил бы, не будь auctoritate principum quam populi упорство его с большим трудом clamore; adeo supererant animi ad поколеблено скорее советами и sustinendam inuidiam. влиянием знатнейших людей, нежели криком народа: столь тверд он был перед лицом чужой ненависти. Crescere inde malum in dies, non Зло между тем возрастало день clamoribus modo apertis sed, quod ото дня, и не столько в открытых multo perniciosius erat, secessione шумных беспорядках, сколько в occultisque conloquiis. Tandem inuisi тайных сборищах и разговорах, plebi consules magistratu abeunt, что гораздо опаснее. Наконец Seruilius neutris, Appius patribus ненавистные народу консулы mire gratus. сложили с себя полномочия, Аппий — на редкость угодный сенаторам, а Сервилий — никому. 28. A. Uerginius inde et T. Uetusius В консульство вступили Авл consulatum ineunt. Tum uero plebs Вергиний и Тит Ветузий [494 г.]. incerta quales habitura consules Однако плебеи, не зная, чего esset, coetus nocturnos, pars ждать от этих консулов, Esquiliis, pars in Auentino facere, ne собирались по ночам, кто на in foro subitis trepidaret consiliis et Эсквилине, кто — на Авентине, omnia temere ac fortuito ageret. чтобы потом на форуме быть готовыми быстро принять решение и не действовать опрометчиво и наудачу. Eam rem consules rati, ut erat, Это консулы справедливо сочли perniciosam ad patres deferunt, sed опасным и обратились в сенат, но delatam consulere ordine non licuit; даже обсудить их сообщение 181

182

обычным порядком не удалось: такой шум и крик поднялся со всех сторон, так негодовали сенаторы, что в деле, которое подвластно консулам, ненависть к себе они перекладывают на сенат. profecto si essent in re publica Конечно, говорили они, будь в magistratus, nullum futurum fuisse государстве настоящие правители, Romae nisi publicum concilium; nunc не было бы в Риме собраний, in mille curias contionesque [cum alia кроме общенародного; теперь же in Esquiliis, alia in Auentino fiant по тысяче курий и народных concilia] dispersam et dissipatam сходок рассеяно и разделено esse rem publicam. общее дело — иные на Эсквилине, а иные на Авентине. Unum hercule uirum -- id enim plus Право же, один истинный муж esse quam consulem -- qualis Ap. (ведь это поважнее, чем консул), Claudius fuerit, momento temporis такой, как Аппий Клавдий, discussurum illos coetus fuisse. мгновенно разогнал бы все эти сборища. Correpti consules cum, quid ergo se Когда же после такого порицания facere uellent -- nihil enim segnius консулы осведомились, чего же от molliusue quam patribus placeat них ожидают, ибо они готовы acturos -- percontarentur, decernunt действовать по воле сенаторов ut dilectum quam acerrimum незамедлительно и сурово, то habeant: otio lasciuire plebem. было решено как можно строже провести воинский набор: это праздность, мол, развратила народ. Dimisso senatu consules in tribunal Распустив сенат, восходят escendunt; citant nominatim iuniores. консулы на трибунал68 и поименно Cum ad nomen nemo responderet, выкликают юношей. Но никто не circumfusa multitudo in contionis отозвался на свое имя, а modum negare ultra decipi plebem собравшаяся вокруг толпа стала, posse; nunquam unum militem как на сходке, кричать, что больше habituros ni praestaretur fides не удастся обманывать простой publica; народ: ни одного воина консулы не получат, пока не исполнят всенародно обещанное; adeo tumultuose excepta est clamoribus undique et indignatione patrum, si quod imperio consulari exsequendum esset, inuidiam eius consules ad senatum reicerent:

68. Трибунал – четырехугольное возвышение, на котором восседали (в курульном кресле) должностные лица при отправлении обязанностей.

libertatem unicuique prius reddendam esse quam arma danda, ut pro patria ciuibusque, non pro dominis pugnent.

пусть каждому сначала вернут свободу, а затем уж дадут оружие, чтобы сражался он за свое отечество и сограждан, а не за 182

183

своих господ. Consules quid mandatum esset a Консулы понимали, чего хочет от senatu uidebant, sed eorum, qui intra них сенат, но никого из тех, кто parietes curiae ferociter loquerentur, столь пылко говорил в стенах neminem adesse inuidiae suae курии, не было рядом с ними, participem; et apparebat atrox cum чтобы разделить народную plebe certamen. ненависть; а ясно было, что борьба с плебеями предстоит жестокая. Prius itaque quam ultima Поэтому, прежде чем решиться на experirentur senatum iterum крайность, сочли они за лучшее consulere placuit. Tum uero ad sellas вторично обратиться к сенату. Но consulum prope conuolare minimus тут некоторые из самых младших quisque natu patrum, abdicare сенаторов прямо бросились к consulatum iubentes et deponere креслам консулов, требуя, чтобы imperium, ad quod tuendum animus те отказались от консульской deesset. должности и сложили с себя власть, к защите которой они не способны. 29. Utraque re satis experta tum Взвесив обе возможности69, demum consules: "ne praedictum консулы наконец заявили: “Не negetis, patres conscripti, adest говорите, что вас не ingens seditio. Postulamus ut hi qui предупреждали, отцы-сенаторы: maxime ignauiam increpant adsint начинается грозный мятеж. Мы nobis habentibus dilectum. Acerrimi требуем, чтобы те, кто упрекает cuiusque arbitrio, quando ita placet, нас в бездействии, участвовали с rem agemus." нами в наборе войска. Тогда, если вам так угодно, мы поведем дело по самому суровому вашему решению”. 69. Т.е. возможность обсудить создавшееся положение с сенаторами и произвести набор.

Консулы возвращаются на трибунал и нарочно приказывают выкликнуть по имени одного из тех, кто на виду. Поскольку тот стоит молча, а вокруг него кольцом становятся люди, чтобы его какнибудь не обидели, консулы посылают ликтора. Quo repulso, tum uero indignum Когда ликтора отогнали, facinus esse clamitantes qui patrum сопровождающие консулов consulibus aderant, deuolant de сенаторы кричат, что это tribunali ut lictori auxilio essent. возмутительно, и сбегаются к нему Redeunt in tribunal; citari nominatim unum ex iis qui in conspectu erant dedita opera iubent. Cum staret tacitus et circa eum aliquot hominum, ne forte uiolaretur, constitisset globus, lictorem ad eum consules mittunt.

183

184

Sed ab lictore nihil aliud quam prendere prohibito cum conuersus in patres impetus esset, consulum intercursu rixa sedata est, in qua tamen sine lapide, sine telo plus clamoris atque irarum quam iniuriae fuerat.

Senatus tumultuose uocatus tumultuosius consulitur, quaestionem postulantibus iis qui pulsati fuerant, decernente ferocissimo quoque non sententiis magis quam clamore et strepitu.

Tandem cum irae resedissent, exprobrantibus consulibus nihilo plus sanitatis in curia quam in foro esse, ordine consuli coepit. Tres fuere sententiae. P. Uerginius rem non uolgabat; de iis tantum qui fidem secuti P. Seruili consulis Uolsco Aurunco Sabinoque militassent bello, agendum censebat.

T. Largius, non id tempus esse ut merita tantummodo exsoluerentur; totam plebem aere alieno demersam esse, nec sisti posse ni omnibus consulatur; quin si alia aliorum sit condicio, accendi magis discordiam quam sedari.

Ap. Claudius, et natura immitis et efferatus hinc plebis odio, illinc patrum laudibus, non miseriis ait sed

на помощь. Однако ликтору толпа лишь не позволила схватить человека, а на сенаторов она обратила всю свою горячность, и только вмешательством консулов остановлена была драка, в которой, правда, обошлось без камней и оружия, так что больше было криков и раздражения, чем насилия. В страхе созывают сенат, в еще большем страхе совещаются, пострадавшие требуют разбирательства, каждый предлагает самые суровые меры, но не столько толковыми суждениями, сколько криками и шумом. Затем, когда гнев стих и консулы попеняли, что в курии не больше здравомыслия, чем на форуме, заседание пошло по порядку. Было три мнения. Публий Вергиний не рассматривал предмета широко, он считал, что следует обсудить только дело тех, кто, положась на обещания консула Публия Сервилия, ходил воевать с вольсками, аврунками и сабинянами. Тит Ларций полагал, что не такое теперь время, чтобы лишь вознаграждать заслуги; весь народ опутан долгами, и с делом не покончить, если не позаботиться обо всех: ведь если люди окажутся в неравных условиях, это только разожжет недовольство, а не ослабит его. Аппий Клавдий, и по природе суровый, и ожесточенный как ненавистью плебеев, так и 184

185

licentia tantum concitum turbarum et восхвалениями отцов, утверждал, lasciuire magis plebem quam что вся смута пошла не от бед, а saeuire. от распущенности, и плебеи больше дурят, чем неистовствуют. Id adeo malum ex prouocatione А корень всех бед — право natum; quippe minas esse consulum, обжалования70; если все можно non imperium, ubi ad eos qui una обжаловать перед такими же peccauerint prouocare liceat. виноватыми, то от консульской власти остаются одни пустые угрозы. 70. См. выше примеч. 60.

"Agedum" inquit, "dictatorem, a quo prouocatio non est, creemus; iam hic quo nunc omnia ardent conticescet furor.

“Давайте,— сказал он,— назначим диктатора, на которого нет обжалования71, — и сразу стихнет ярость, которою теперь все горят.

71. Действия диктатора как лица, получавшего верховную власть в чрезвычайных обстоятельствах и обладавшего неограниченными полномочиями, обжалованию перед народом не подлежали.

Pulset tum mihi lictorem qui sciet ius Пусть тогда попробует тронуть de tergo uitaque sua penes unum ликтора тот, кто знает, что спина illum esse cuius maiestatem uiolarit." его и жизнь в полной власти диктатора, чье величие он оскорбил!” 30. Multis, ut erat, horrida et atrox Многим предложение Аппия uidebatur Appi sententia; rursus казалось суровым и жестоким, Uergini Largique exemplo haud каким оно, впрочем, и было; с salubres, utique Largi [putabant другой стороны, предложения sententiam], quae totam fidem Вергиния и Ларция подавали tolleret. Medium maxime et дурной пример, в особенности moderatum utroque consilium последнее, уничтожавшее всякую Uergini habebatur; веру в денежных делах. Самым беспристрастным и сдержанным представлялся обеим сторонам совет Вергиния; sed factione respectuque rerum но по личным и междоусобным priuatarum, quae semper offecere отношениям, которые всегда officientque publicis consiliis, Appius мешали и будут мешать uicit, ac prope fuit ut dictator ille idem общественным обсуждениям, верх crearetur; взял Аппий, и дело едва не дошло до того, чтобы он и стал диктатором, quae res utique alienasset plebem а это неминуемо оттолкнуло бы periculosissimo tempore, cum Uolsci простой народ в самое опасное Aequique et Sabini forte una omnes время, когда вольски, эквы и 185

186

сабиняне разом двинулись войною на Рим. Sed curae fuit consulibus et Однако консулы и старшие senioribus patrum, ut imperium sua сенаторы позаботились, чтобы ui uehemens mansueto permitteretur должность со столь мощною ingenio: властью передать человеку сдержанному. M". Ualerium dictatorem Uolesi filium Диктатором избрали Мания creant. Plebes etsi aduersus se Валерия, сына Волеза. Плебеи creatum dictatorem uidebat, tamen хотя и понимали, что избрание cum prouocationem fratris lege диктатора направлено против них, haberet, nihil ex ea familia triste nec но, памятуя, что закон об superbum timebat; обжаловании дал им его брат, ничего крутого и недоброго от этого рода не ожидали. edictum deinde a dictatore А диктаторский указ, весьма propositum confirmauit animos, схожий с указом консула Seruili fere consulis edicto Сервилия, подкрепил это мнение; conueniens; sed et homini et и рассудив, что и на этого potestati melius rati credi, omisso человека, и на его власть можно certamine nomina dedere. положиться, плебеи оставили пререкания и стали записываться в войско. Quantus nunquam ante exercitus, Набралось неслыханное войско из legiones decem effectae; ternae inde десяти легионов; по три легиона datae consulibus, quattuor dictator отдали консулам, а четыре — в usus. распоряжение диктатора. Nec iam poterat bellum differri. Aequi Дольше нельзя было откладывать Latinum agrum inuaserant. Oratores войну. Эквы вступили на Latinorum ab senatu petebant ut aut латинскую землю. Латинские mitterent subsidium aut se ipsos послы обратились в сенат с tuendorum finium causa capere arma просьбой или направить им sinerent. помощь, или позволить вооружиться самим для защиты своих границ. Tutius uisum est defendi inermes Решено было, что безопаснее Latinos quam pati retractare arma. встать на защиту безоружных Uetusius consul missus est; is finis латинов, чем позволить им вновь populationibus fuit. Cessere Aequi взяться за оружие. Послали campis, locoque magis quam armis консула Ветузия, и набегам был freti summis se iugis montium положен конец. Эквы отступили с tutabantur. полей и, больше полагаясь на выгоды местности, чем на оружие, in armis essent.

186

187

отсиживались на вершинах гор. Alter consul in Uolscos profectus, ne Другой консул пошел на вольсков et ipse tereret tempus, uastandis и, чтобы не терять времени, maxime agris hostem ad conferenda жестоким опустошением полей propius castra dimicandumque acie сам вынудил врага приблизить exciuit. лагерь и приготовиться к бою. Medio inter castra campo ante suum В поле между двумя лагерями quisque uallum infestis signis выстроились оба войска, каждое constitere. перед своим валом. Multitudine aliquantum Uolsci Вольски превосходили противника superabant; itaque effusi et численностью, поэтому они начали contemptim pugnam iniere. Consul бой нестройно и беспечно. Romanus nec promouit aciem, nec Римский консул приказал войску clamorem reddi passus defixis pilis не двигаться и не отвечать на stare suos iussit: ubi ad manum бранный крик, а стоять на месте, uenisset hostis, tum coortos tota ui воткнув копья в землю, и, лишь gladiis rem gerere. вплотную подпустив врага, всею силою ударить на него с мечами. Uolsci cursu et clamore fessi cum se Вольски, утомленные бегом и uelut stupentibus metu intulissent криками, кинулись было на Romanis, postquam impressionem римлян, казалось, остолбеневших sensere ex aduerso factam et ante от страха, но, неожиданно oculos micare gladios, haud secus встретив отпор и увидев перед quam si in insidias incidissent, turbati глазами сверкающие мечи, uertunt terga; et ne ad fugam quidem пришли в смятение, словно попав satis uirium fuit, quia cursu in в засаду, и повернули назад. Но и proelium ierant. для бегства у них не было уже сил, потому что бегом они начинали бой; Romani contra, quia principio pugnae римляне же, встретившие битву quieti steterant, uigentes corporibus, спокойно стоя, со свежими силами facile adepti fessos, et castra impetu легко настигли утомленных и ceperunt et castris exutum hostem одним натиском взяли лагерь. Из Uelitras persecuti uno agmine лагеря враг бежал в Велитры; в uictores cum uictis in urbem погоне за ним вместе с inrupere; plusque ibi sanguinis побежденными и победители promiscua omnium generum caede ворвались в город; больше крови quam in ipsa dimicatione factum. было пролито в общей резне, Paucis data uenia, qui inermes in нежели на поле боя. Были deditionem uenerunt. помилованы лишь немногие: те, кто сдался в плен, бросив оружие. 31. Dum haec in Uolscis geruntur, Пока эта война велась у вольсков, dictator Sabinos, ubi longe plurimum диктатор нападает на сабинян, 187

188

belli fuerat, fundit exuitque castris.

Equitatu immisso mediam turbauerat hostium aciem, quam, dum se cornua latius pandunt, parum apte introrsum ordinibus firmauerant; turbatos pedes inuasit. Eodem impetu castra capta debellatumque est. Post pugnam ad Regillum lacum non alia illis annis pugna clarior fuit. Dictator triumphans urbem inuehitur. Super solitos honores locus in circo ipsi posterisque ad spectaculum datus; sella in eo loco curulis posita.

Uolscis deuictis Ueliternus ager ademptus; Uelitras coloni ab urbe missi et colonia deducta. Cum Aequis post aliquanto pugnatum est, inuito quidem consule quia loco iniquo subeundum erat ad hostes;

воевать с которыми было гораздо труднее, разбивает их, обращает в бегство и выбивает из лагеря. Конным ударом он смял середину неприятельского строя, недостаточно укрепленную вглубь, так как весь он был слишком растянут вширь. На смешавшихся двинулась пехота. Тем же натиском взят был лагерь и кончена война. После сражения при Регилльском озере не было в те годы битвы славнее этой. Диктатор с триумфом вступил в город. Сверх обычных почестей ему и его потомкам предоставили место в цирке, поставив там курульное кресло. У побежденных вольсков отобрали велитрийское поле, в Велитры послали из Города поселенцев и вывели колонию72. Спустя некоторое время произошло сражение с эквами, правда против воли консула, потому что подступать к неприятелю приходилось в невыгодной местности;

72. Будучи изначально латинским городом, в VII в до н.э. Велитры застраивались и развивались под этрусским влиянием, а в VI в. до н.э. перешли в руки вольсков. Источники дают три даты взятия Велитр Римом и выведения туда поселенцев, организованных в самоуправляющуюся общину (колонию): 494, 401 и 338 гг. до н.э. Это объясняется скорее всего тем, что город неоднократно захватывался вольсками.

sed milites extrahi rem criminantes ut dictator priusquam ipsi redirent in urbem magistratu abiret inritaque, sicut ante consulis, promissa eius caderent, perpulere ut forte temere in aduersos montes agmen erigeret.

однако воины обвиняли консула в том, что он оттягивает дело, чтобы полномочия диктатора истекли до их возвращения в Город и остались невыполненными его обещания, как раньше консульские. Воины добились того, чтобы консул почти наудачу послал войско на противолежащие холмы. 188

189

Это неосторожное предприятие закончилось успешно из-за малодушия врагов: прежде чем римляне подошли на перелет дротика, оторопевшие от такой дерзости враги покинули лагерь, укрепленный самой природой, и рассыпались по противолежащей долине. Добычи здесь было много, а победа была бескровной. Ita trifariam re bello bene gesta, de Так в трех местах удачно domesticarum rerum euentu nec завершились военные действия. patribus nec plebi cura decesserat: Между тем ни сенаторы, ни tanta cum gratia tum arte простой народ не переставали praeparauerant feneratores quae заботиться об исходе дел в non modo plebem, sed ipsum etiam Городе. Пользуясь своим dictatorem frustrarentur. влиянием или хитростями, ростовщики сумели подстроить так, что не только плебеи, но и сам диктатор оказался против них бессильным. Namque Ualerius post Uetusi В самом деле, по возвращении consulis reditum omnium actionum in консула Ветузия диктатор Валерий senatu primam habuit pro uictore первую же речь в сенате произнес populo, rettulitque quid de nexis fieri в защиту народа-победителя и placeret. доложил о том, что считал нужным сделать относительно закабаленных должников. Quae cum reiecta relatio esset, "non Когда его предложение отклонили, placeo" inquit, "concordiae auctor. он сказал: “Неугоден я вам как Optabitis, mediusfidius, propediem, поборник согласия; и все же, богом ut mei similes Romana plebis клянусь, скоро вы еще пожелаете, patronos habeat. Quod ad me attinet, чтобы защитники римских плебеев neque frustrabor ultra ciues meos были подобны мне. А я больше не neque ipse frustra dictator ero. хочу морочить сограждан, не буду напрасным диктатором. Discordiae intestinae, bellum Внутренние распри и внешняя externum fecere ut hoc magistratu война принудили государство egeret res publica: pax foris parta поставить диктатора: внешний мир est, domi impeditur; priuatus potius достигнут, внутреннему — quam dictator seditioni interero." Ita препятствуют; лучше мне частным curia egressus dictatura se abdicauit. лицом, чем диктатором, присутствовать при мятеже”. И, Id male commissum ignauia hostium in bonum uertit, qui priusquam ad coniectum teli ueniretur, obstupefacti audacia Romanorum, relictis castris quae munitissimis tenuerant locis, in auersas ualles desiluere. Ibi satis praedae et uictoria incruenta fuit.

189

190

Apparuit causa plebi, suam uicem indignantem magistratu abisse; itaque uelut persoluta fide, quoniam per eum non stetisset quin praestaretur, decedentem domum cum fauore ac laudibus prosecuti sunt. 32. Timor inde patres incessit ne, si dimissus exercitus foret, rursus coetus occulti coniurationesque fierent. Itaque quamquam per dictatorem dilectus habitus esset, tamen quoniam in consulum uerba iurassent sacramento teneri militem rati, per causam renouati ab Aequis belli educi ex urbe legiones iussere.

Quo facto maturata est seditio. Et primo agitatum dicitur de consulum caede, ut soluerentur sacramento; doctos deinde nullam scelere religionem exsolui, Sicinio quodam auctore iniussu consulum in Sacrum montem secessisse. Trans Anienem amnem est, tria ab urbe milia passuum.

Ea frequentior fama est quam cuius Piso auctor est, in Auentinum secessionem factam esse.

покинув курию, сложил он с себя диктаторские полномочия. Видно было, что оставил он свою должность, негодуя из-за обид простого народа, потому что не в его власти было добиться успеха; плебеи проводили его до дома с похвалами и благодарностью, как если бы он исполнил обещанное. Тут сенаторы встревожились, как бы с роспуском войска не начались вновь тайные сходки и сговоры. Рассудив, что, хотя воинский набор проведен был диктатором, но присягу воины приносили консулам и попрежнему связаны ею, они распорядились вывести легионы из Города под предлогом того, что эквы, мол, опять начинают войну. Это распоряжение ускорило мятеж. Сначала, говорят, затевалось убийство консулов, чтобы потеряла силу присяга, но затем, узнав, что никакое преступление не разрешает от святости обязательства, войска, по совету некоего Сициния, без позволения консула удалились на Священную гору в трех милях от города за рекой Аниеном (это мнение встречается чаще, чем иное, которого держится Пизон, будто они ушли на Авентин73).

73. Уже в древности не было единого мнения о месте добровольного изгнания ("удаления") плебеев из Города в 494 г. до н.э. Одна традиция, которой следует здесь Ливий (см. также: Цицерон. О государстве, II, 58), называла в этой связи Священную гору; другая – Авентин (ее придерживался упоминаемый Ливием Пизон и сам Ливий в III, 54, 9). Версия о Священной горе могла казаться римским авторам более подходящей для рассказа о принятии "священного закона" о сакральной неприкосновенности трибунов.

Ibi sine ullo duce uallo fossaque Там без всякого предводителя communitis castris quieti, rem nullam обнесли они лагерь валом и рвом nisi necessariam ad uictum и выжидали, не предпринимая 190

191

никаких действий, кроме необходимых для пропитания. Так несколько дней держались они, никого не тревожа и никем не тревожимые. Pauor ingens in urbe, metuque В городе воцарился великий страх: mutuo suspensa erant omnia. Timere все боялись друг друга и все relicta ab suis plebis uiolentiam приостановилось. Плебеи, patrum; timere patres residem in покинутые своими, опасались, что urbe plebem, incerti manere eam an сенаторы прибегнут к насилию, а abire mallent: отцы страшились оставшихся плебеев, не зная, что лучше: чтобы те ушли или чтобы остались. quamdiu autem tranquillam quae И долго ли будут сохранять secesserit multitudinem fore? Quid спокойствие те, что ушли? А если futurum deinde si quod externum опять внешняя война? interim bellum exsistat? Nullam profecto nisi in concordia Тут, конечно, надеяться не на что, ciuium spem reliquam ducere; eam кроме как на согласие граждан; per aequa, per iniqua reconciliandam всеми правдами и неправдами ciuitati esse. следует восстановить в государстве единство. Placuit igitur oratorem ad plebem Тогда-то было решено отправить к mitti Menenium Agrippam, facundum плебеям посредником Менения uirum et quod inde oriundus erat Агриппу, человека красноречивого plebi carum. Is intromissus in castra и плебеям угодного, поскольку он prisco illo dicendi et horrido modo и сам был родом из них. И, nihil aliud quam hoc narrasse fertur: допущенный в лагерь, он, говорят, только рассказал по-старинному безыскусно вот что. tempore quo in homine non ut nunc В те времена, когда не было, как omnia in unum consentiant, sed теперь, в человеке все singulis membris suum cuique согласовано, но каждый член consilium, suus sermo fuerit, говорил и решал, как ему indignatas reliquas partes sua cura, вздумается, возмутились другие suo labore ac ministerio uentri omnia члены, что всех их старания и quaeri, uentrem in medio quietum усилия идут на потребу желудку; а nihil aliud quam datis uoluptatibus желудок, спокойно сидя в середке, frui; не делает ничего и лишь наслаждается тем, что получает от других. conspirasse inde ne manus ad os Сговорились тогда члены, чтобы sumendo, per aliquot dies neque lacessiti neque lacessentes sese tenuere.

191

192

ни рука не подносила пищи ко рту, ни рот не принимал подношения, ни зубы его не разжевывали. Так, разгневавшись, хотели они смирить желудок голодом, но и сами все, и все тело вконец исчахли. Inde apparuisse uentris quoque haud Тут-то открылось, что и желудок не segne ministerium esse, nec magis нерадив, что не только он ali quam alere eum, reddentem in кормится, но и кормит, потому что omnes corporis partes hunc quo от съеденной пищи возникает uiuimus uigemusque, diuisum pariter кровь, которой сильны мы и живы, in uenas maturum confecto cibo а желудок равномерно по жилам sanguinem. отдает ее всем частям тела74. cibum ferrent, nec os acciperet datum, nec dentes quae acciperent conficerent. Hac ira, dum uentrem fame domare uellent, ipsa una membra totumque corpus ad extremam tabem uenisse.

74. Притча Менения Агриппы – разработка общего места, видимо, заимствованного из греческой литературы (ср.: Ксенофонт. Воспоминания о Сократе, II, 3, 18; I послание апостола Павла к коринфянам, 12, 12-27). Даже римские авторы Цицерон (Об обязанностях, III, 22) и Сенека (О гневе, II, 31, 7), цитирующие это рассуждение, не связывают его ни с именем Менения, ни с событиями 494 г.

Comparando hinc quam intestina corporis seditio similis esset irae plebis in patres, flexisse mentes hominum. 33. Agi deinde de concordia coeptum, concessumque in condiciones ut plebi sui magistratus essent sacrosancti quibus auxilii latio aduersus consules esset, neue cui patrum capere eum magistratum liceret.

Так, сравнением уподобив мятежу частей тела возмущение плебеев против сенаторов, изменил он настроение людей. После этого начались переговоры о примирении, и согласились на том, чтобы у плебеев были свои должностные лица с правом неприкосновенности, которые защищали бы плебеев перед консулами, и чтобы никто из патрициев не мог занимать эту должность75.

75. Народные (плебейские) трибуны – должностные лица, представлявшие интересы плебса. Первоначально их было, по-видимому, двое (в противовес двум консулам), затем число их возросло: в 471 г. до пяти (II, 58, 1) и в 457 г. до десяти (III, 30, 7). Основным правом народного трибуна было "право помощи", осуществлявшееся посредством запрещения конкретных распоряжений или действий консула или сената. Из этого развилось право трибунского "вмешательства" (интерцессии) во все действия должностных лиц, включая других трибунов. Народные трибуны обладали сакральной неприкосновенностью (была ли она гарантирована только священной клятвой плебеев на Священной горе или специальным "священным законом"). Народные трибуны первое время не были должностными лицами всей гражданской общины, но только плебейскими, однако их права предоставляли им (и плебейским собраниям) большую роль в политической жизни общины.

Так были избраны два народных трибуна — Гай Лициний и Луций Альбин [493 г.]. Они выбрали себе трех помощников; среди них был 192

193

Сициний, зачинщик мятежа; двух других не все называли одинаково. Ita tribuni plebei creati duo, C. А некоторые говорят, что всего два Licinius et L. Albinus. Ii tres collegas трибуна были избраны на sibi creauerunt. In his Sicinium Священной горе и что там же был fuisse, seditionis auctorem: de принят закон об их duobus, qui fuerint minus conuenit. неприкосновенности. За время Sunt qui duos tantum in Sacro monte отсутствия плебеев консулами creatos tribunos esse dicant, ibique стали Спурий Кассий и Постум sacratam legem latam. Per Коминий. secessionem plebis Sp. Cassius et Postumius Cominius consulatum inierunt. Iis consulibus cum Latinis populis При этих консулах был заключен ictum foedus. Ad id feriendum consul союз с латинскими народами76. alter Romae mansit: alter ad Для его заключения один консул Uolscum bellum missus Antiates остался в Риме. Другой консул, Uolscos fundit fugatque; compulsos посланный на войну с вольсками, in oppidum Longulam persecutus разбил и обратил в бегство moenibus potitur. антийских вольсков77, преследовал их до города Лонгулы и овладел городскими стенами. 76. Союзный договор 493 г. до н.э. (в 486 г. к нему присоединились герники – см.: II, 41, 1) касался вопросов военных (о взаимопомощи против этрусков, вольсков и эквов, о разделе добычи в общих войнах, о выведении общих колоний на завоеванные земли) и правовых, возникающих в отношениях между гражданами союзных городов (о смене гражданства или переезде в другой союзный город, о межобщинных браках и имущественных отношениях). Не исключая дополнительных двусторонних договоров между членами союза, этот, так называемый Кассиев, договор создавал политикоправовую организацию, сыгравшую большую роль в истории древней Италии. 77. Будучи изначально латинским городом, в конце VI в. до н.э. Антий попал под власть вольсков и в течение почти 200 лет (до 388 г. до н.э.) оставался в их руках.

Inde protinus Poluscam, item Uolscorum, cepit; tum magna ui adortus est Coriolos. Erat tum in castris inter primores iuuenum Cn. Marcius, adulescens et consilio et manu promptus, cui cognomen postea Coriolano fuit.

Вслед за этим он захватывает Полуску78, другой город вольсков, после чего с большим войском появляется у Кориол79. Был тогда в лагере среди знатной молодежи юноша Гней Марций, быстрый и умом и делом, которого впоследствии прозвали Кориоланом.

78. Лонгула и Полуска – небольшие города в области Антия (древние латинские поселения, отошедшие к вольскам), видимо, были полностью разрушены и прекратили свое существование к концу V в. до н.э.

193

194 79. Кориолы – латинский город к югу от Альбанской горы. Был захвачен вольсками, но в 433 г. до н.э. взят Марцием Кориоланом. Вскоре снова попал в руки вольсков. В 446 г. до н.э. земли Кориол стали предметом пограничного спора между арицийцами и ардеянами (III, 71, 7). Плиний Старший (Естественная история, III, 69) говорит о Кориолах как о бесследно исчезнувшем городе.

Когда римское войско, осадившее Кориолы, обратило все силы против горожан, запертых в стенах, и позабыло об опасности нападения со стороны, на него вдруг ударили легионы вольсков из Антия и одновременно сделали вылазку враги из города — как раз в том месте, где случилось стоять на страже Марцию. Is cum delecta militum manu non С отборным отрядом воинов он не modo impetum erumpentium rettudit, только отразил вылазку, но и сам sed per patentem portam ferox свирепо ворвался в открывшиеся inrupit in proxima urbis, ворота, caedeque facta ignem temere устроил резню в ближайшей части arreptum imminentibus muro города и, схватив факел, поджег aedificiis iniecit. Clamor inde прилегающие к городской стене oppidanorum mixtus muliebri постройки. Поднявшийся среди puerilique ploratu ad terrorem, ut жителей переполох, смешанный с solet, primum orto et Romanis auxit плачем детей и женщин, как это animum et turbauit Uolscos utpote бывает при появлении неприятеля, capta urbe cui ad ferendam opem воодушевил римлян и смутил uenerant. вольсков; показалось, будто город, куда они спешили на помощь, уже взят. Ita fusi Uolsci Antiates, Corioli Так были разбиты антийские oppidum captum; tantumque sua вольски и взят город Кориолы. laude obstitit famae consulis Marcius Марций настолько затмил своей ut, nisi foedus cum Latinis in славой консула, что если бы не columna aenea insculptum остался памятником договор с monumento esset ab Sp. Cassio латинами, вырезанный на uno, quia collega afuerat, ictum, бронзовой колонне, который Postumum Cominium bellum заключен был одним Кассием, gessisse cum Uolscis memoria поскольку его товарищ cessisset. отсутствовал, то стерлась бы память о том, что войну с вольсками вел Коминий. Eodem anno Agrippa Menenius В том же году умер Менений moritur, uir omni in uita pariter Агриппа, всю жизнь равно patribus ac plebi carus, post любимый патрициями и плебеями, Cum subito exercitum Romanum Coriolos obsidentem atque in oppidanos, quos intus clausos habebat, intentum, sine ullo metu extrinsecus imminentis belli, Uolscae legiones profectae ab Antio inuasissent, eodemque tempore ex oppido erupissent hostes, forte in statione Marcius fuit.

194

195

а после Священной горы ставший еще дороже простому народу. Huic interpreti arbitroque concordiae На погребение этого посредника, ciuium, legato patrum ad plebem, поборника гражданского согласия, reductori plebis Romanae in urbem который отправлен был сенатом к sumptus funeri defuit; extulit eum плебеям и вернул римских plebs sextantibus conlatis in capita. плебеев в город, не хватило средств. Похоронили его плебеи, внеся по шестой части асса80 каждый. secessionem carior plebi factus.

80. Монету в Риме начали чеканить поздно, не ранее 289 г. до н.э. Мелкая медная монета в 1/6 часть асса называлась "секстант". Ко времени Ливия это слово, наряду с некоторыми другими (квадрант, например), употреблялось провербиально как обозначение любой мелкой монеты (ср. русск. "грош", "полушка").

34. Consules deinde T. Geganius P. Minucius facti. Eo anno cum et foris quieta omnia a bello essent et domi sanata discordia, aliud multo grauius malum ciuitatem inuasit,

caritas primum annonae ex incultis per secessionem plebis agris, fames deinde, qualis clausis solet.

Uentumque ad interitum seruitiorum utique et plebis esset, ni consules prouidissent dimissis passim ad frumentum coemendum, non in Etruriam modo dextris ab Ostia litoribus laeuoque per Uolscos mari usque ad Cumas, sed quaesitum in Sicilia quoque; adeo finitimorum odia longinquis coegerant indigere auxiliis. Frumentum Cumis cum coemptum esset, naues pro bonis Tarquiniorum ab Aristodemo tyranno, qui heres erat, retentae sunt; in Uolscis Pomptinoque ne emi quidem potuit; periculum quoque ab impetu hominum ipsis frumentatoribus fuit;

Потом консулами стали Тит Геганий и Публий Минуций. В том году [492 г.] на границах настало успокоение от войн и дома прекратились междоусобия, зато другое и худшее несчастье постигло Город: сначала вздорожал хлеб из-за того, что поля по случаю ухода плебеев остались невозделанными, потом начался голод, как при осаде. И дошло бы до гибели рабов и плебеев, если бы консулы не распорядились послать для закупки продовольствия не только в Этрурию, по морю направо от Остии, и не только налево, мимо области вольсков до самых Кум, но даже в Сицилию; враждебность ближних соседей вынуждала искать помощь вдали. Когда было закуплено продовольствие в Кумах, тиран Аристодем задержал римские корабли в счет имущества Тарквиниев, наследником которого он остался; у вольсков и у помптинов81 купить ничего не удалось, сами закупщики 195

196

оказались под угрозой нападения; 81. Помптины – жители Свессы Помеции и ее окрестностей.

от этрусков хлеб был доставлен по Тибру, им поддержали простой народ. Война, несвоевременная при таких трудностях с продовольствием, была бы мучительной, но тут вольсков, уже готовившихся к войне, постиг великий мор. Ea clade conterritis hostium animis, Несчастье это так перепугало ut etiam ubi ea remisisset terrore врагов, что, даже когда болезнь aliquo tenerentur, et Uelitris auxere пошла на убыль, они не могли numerum colonorum Romani, et оправиться от страха, а римляне и Norbam in montes nouam coloniam, увеличили число поселенцев в quae arx in Pomptino esset, Велитрах, и в Норбу, в горы, miserunt. вывели новую колонию, ставшую укреплением в помптинской земле82. ex Tuscis frumentum Tiberi uenit; eo sustentata est plebs. Incommodo bello in tam artis commeatibus uexati forent, ni Uolscos iam mouentes arma pestilentia ingens inuasisset.

82. Выведение колоний (самоуправляющихся поселений – сначала латинского, а позднее и римского права) в захваченные у неприятеля города служило укреплению позиций Рима. Ливиева датировка выведения такого поселения в Норбу (город, расположенный в труднодоступной горной местности к юго-востоку от Рима, недалеко от Помптинских болот) подтверждается и археологическими данными. Этот город долго был важным стратегическим пунктом в борьбе с вольсками. Много позднее, в период гражданских войн, Норба была полностью разрушена Суллой (82 г. до н.э.).

M. Minucio deinde et A. Sempronio consulibus magna uis frumenti ex Sicilia aduecta, agitatumque in senatu quanti plebi daretur.

Multi uenisse tempus premendae plebis putabant reciperandique iura quae extorta secessione ac ui patribus essent.

Когда затем в консульство Марка Минуция и Авла Семпрония [491 г.] из Сицилии привезли очень много зерна, в сенате стали обсуждать, по какой цене его продавать плебеям. Многие полагали, что настало время прижать плебеев и взять назад уступки, насильно вырванные у сената их уходом83.

83. На Священную гору в 494 г. до н.э. См. выше, примеч. 73.

In primis Marcius Coriolanus, hostis tribuniciae potestatis, "si annonam" inquit, "ueterem uolunt, ius pristinum reddant patribus. Cur ego plebeios magistratus, cur Sicinium potentem uideo, sub iugum missus, tamquam ab latronibus redemptus? Egone has indignitates diutius patiar quam

Одним из первых высказался Марций Кориолан, враг трибунской власти: “Если хотят они прежних низких цен на хлеб — пусть вернут патрициям прежние права. Почему я должен из-под ярма глядеть на плебейских должностных лиц, на могущество Сициния, как 196

197

necesse est?

Tarquinium regem qui non tulerim, Sicinium feram? Secedat nunc; auocet plebem; patet uia in Sacrum montem aliosque colles; rapiant frumenta ex agris nostris, quemadmodum tertio anno rapuere. Fruantur annona quam furore suo fecere.

Audeo dicere hoc malo domitos ipsos potius cultores agrorum fore quam ut armati per secessionem coli prohibeant." Haud tam facile dictu est faciendumne fuerit quam potuisse arbitror fieri ut condicionibus laxandi annonam et tribuniciam potestatem et omnia inuitis iura imposita patres demerent sibi. 35. Et senatui nimis atrox uisa sententia est et plebem ira prope armauit. Fame se iam sicut hostes peti, cibo uictuque fraudari; peregrinum frumentum, quae sola alimenta ex insperato fortuna dederit, ab ore rapi nisi Cn. Marcio uincti dedantur tribuni, nisi de tergo plebis Romanae satisfiat; eum sibi carnificem nouum exortum, qui aut mori aut seruire iubeat.

In exeuntem e curia impetus factus esset, ni peropportune tribuni diem dixissent. Ibi ira est suppressa; se

выкупивший свою жизнь у разбойников? Я ли вытерплю такое унижение дольше необходимого? Я ли, не снесши царя Тарквиния, снесу теперь Сициния? Пусть теперь удаляется, пусть зовет за собой народ — вот ему дорога на Священную гору и на другие холмы тоже. Пусть они грабят урожай с наших полей, как грабили три года назад; вот им хлебные цены, виной которых — их собственное безумие. Смею сказать, укрощенные этой бедой, они сами предпочтут возделывать поля, чем с оружием в руках мешать их возделыванию”. Нелегко сказать, следовало ли поступить именно так, но легко было, как я полагаю, сенаторам, снизив цены на хлеб, купить себе этим избавление от трибунской власти и взять назад все уступки, навязанные им против воли. И сенату такое мнение показалось слишком суровым, и плебеи в ярости уже было взялись за оружие: вот уже, как врагам, угрожают им голодом, лишают пищи и средств; заморское зерно, единственное пропитание, паче чаяния посланное судьбой, вырывают у них изо рта, если они не выдадут трибунов Гнею Марцию связанными, если он не насытится бичеванием римских плебеев. Вот какой объявился для них новый палач и велит выбирать: смерть или рабство. И не миновать бы Марцию нападения при выходе из курии, если бы, по счастью, не призвали 197

198

iudicem quisque, se dominum uitae necisque inimici factum uidebat.

его трибуны к суду84. Тогда раздражение стихло, каждый видел себя судьей недругу и господином его жизни и смерти.

84. Достоверность ряда моментов в описании суда над Кориоланом подвергается сомнению (как, впрочем, и историчность самого Кориолана).

Поначалу Марций свысока выслушивал угрозы трибунов: им дано право защищать, а не наказывать, они трибуны для плебеев, а не для сенаторов! Но такое негодование поднялось среди плебеев, что патриции смогли откупиться лишь ценой выдачи одного. Restiterunt tamen aduersa inuidia, Тем не менее они сопротивлялись usique sunt qua suis quisque, qua злобе противников и поодиночке, totius ordinis uiribus. Ac primo кто как мог, и всем сословием. temptata res est si dispositis Прежде всего испытали clientibus absterrendo singulos a следующую меру: нельзя ли, coitionibus conciliisque disicere rem разослав своих клиентов85, possent. угрозами отвратить людей порознь от сходок и совещаний. Contemptim primo Marcius audiebat minas tribunicias: auxilii, non poenae ius datum illi potestati, plebisque, non patrum tribunos esse. Sed adeo infensa erat coorta plebs ut unius poena defungendum esset patribus.

85. См. выше, примеч. 41.

Затем стали действовать сообща — можно было подумать, все сенаторы под судом, — умоляя плебеев уступить им одного только гражданина, одного сенатора, — если не хотят они отпустить его невиновным, пусть простят его как виноватого. Ipse cum die dicta non adesset, В день разбирательства Марций в perseueratum in ira est. Damnatus суд не явился — от этого absens in Uolscos exsulatum abiit, раздражение против него minitans patriae hostilesque iam tum усилилось. Он был осужден заочно spiritus gerens. Uenientem Uolsci и отправился в изгнание к benigne excepere, benigniusque in вольскам, угрожая отечеству и dies colebant, quo maior ira in suos вынашивая враждебные умыслы. eminebat crebraeque nunc querellae, Явившись к вольскам, он был nunc minae percipiebantur. принят радушно, и с каждым днем они делались тем благосклонней к нему, чем сильней возгорался он ненавистью к своим, чем чаще Uniuersi deinde processere -quidquid erat patrum, reos diceres -precibus plebem exposcentes, unum sibi ciuem, unum senatorem, si innocentem absoluere nollent, pro nocente donarent.

198

199

Hospitio utebatur Atti Tulli. Longe is tum princeps Uolsci nominis erat Romanisque semper infestus. Ita cum alterum uetus odium, alterum ira recens stimularet, consilia conferunt de Romano bello.

Haud facile credebant plebem suam impelli posse, ut totiens infeliciter temptata arma caperent: multis saepe bellis, pestilentia postremo amissa iuuentute fractos spiritus esse; arte agendum in exoleto iam uetustate odio, ut recenti aliqua ira exacerbarentur animi.

36. Ludi forte ex instauratione magni Romae parabantur. Instaurandi haec causa fuerat. Ludis mane seruum quidam pater familiae, nondum commisso spectaculo, sub furca caesum medio egerat circo; coepti inde ludi, uelut ea res nihil ad religionem pertinuisset.

Haud ita multo post Tito Latinio, de plebe homini, somnium fuit; uisus Iuppiter dicere sibi ludis praesultatorem displicuisse; nisi magnifice instaurarentur ii ludi, periculum urbi fore; iret, ea consulibus nuntiaret.

слышались от него то жалобы, то угрозы. Гостеприимство ему оказал Аттий Туллий. Знатнейший человек среди вольсков, он всегда был враждебен римлянам. И вот, побуждаемые — один — давней ненавистью, другой — недавней яростью, замышляют они против римлян войну. Но они знали, как нелегко подтолкнуть к войне свой народ, столько раз неудачно бравшийся за оружие: потери, понесенные молодежью в частых войнах, от последовавшего за ними мора, сломили боевой дух; следовало действовать искусно, и, так как старая ненависть уже остыла, нужен был новый повод, чтобы воспламенить гневом души. В Риме как раз готовились повторить Великие игры86. Поводом для повторения их было следующее. В назначенное для них утро, незадолго до зрелища какой-то хозяин прогнал розгами прямо через цирк раба с колодкой на шее, а затем начались игры, как будто случившееся нисколько не повредило священнодействию. Немного погодя одному плебею, Титу Латинию, явился во сне Юпитер, который сказал, что неугоден был ему первый плясун на играх; если не будут игры повторены с подобающим великолепием, то быть Городу в опасности; пусть он пойдет, передаст это консулам.

86. О Великих играх см.: I, 35, 9 и примеч. 119 к кн. I.

Quamquam haud sane liber erat Но, хотя Латиний и не чужд был religione animus, uerecundia tamen богобоязни, все же робость перед 199

200

maiestatis magistratuum timorque консульским величием и страх uicit, ne in ora hominum pro ludibrio стать всеобщим посмешищем abiret. одержали верх. Magno illi ea cunctatio stetit; filium Дорого обошлась ему эта namque intra paucos dies amisit. нерешительность: через несколько Cuius repentinae cladis ne causa ei дней лишился он сына. Чтобы не dubia esset, aegro animi eadem illa было сомнений в причине in somnis obuersata species uisa est внезапного несчастья, rogitare, satin magnam spreti страждущему вновь явилось то же numinis haberet mercedem; maiorem видение с вопросом, достаточно instare ni eat propere ac nuntiet ли он получил, пренебрегши consulibus. волею божества. Пусть ожидает он худшего, если не поторопится с вестью к консулам. Iam praesentior res erat. Cunctantem Все было ясно, а когда он все же tamen ac prolatantem ingens uis стал медлить и колебаться, то morbi adorta est debilitate subita. поразила его внезапным бессилием страшная болезнь. Tunc enimuero deorum ira admonuit. Тогда только гнев богов наставил Fessus igitur malis praeteritis его на ум. Измученный прежними и instantibusque, consilio сущими несчастьями, созвал он на propinquorum adhibito, cum uisa совет близких, изъяснил им atque audita et obuersatum totiens увиденное и услышанное, и somno Iouem, minas irasque двоекратное явление Юпитера, и caelestes repraesentatas casibus угрозы и гнев небожителей, suis exposuisset, consensu inde явленные в его несчастьях, — haud dubio omnium qui aderant in тогда с общего и явного согласия forum ad consules lectica defertur. несут его на носилках к консулам на форум. Inde in curiam iussu consulum Внесенный по приказанию delatus, eadem illa cum patribus консулов в курию, повторяет он ingenti omnium admiratione свой рассказ перед сенаторами, к enarrasset, ecce aliud miraculum: великому всеобщему изумлению. Тут явилось новое чудо: qui captus omnibus membris delatus он, внесенный в курию in curiam esset, eum functum officio неспособным пошевелиться, по pedibus suis domum redisse traditum исполнении долга вернулся домой, memoriae est. как гласит предание, на своих ногах. 37. Ludi quam amplissimi ut fierent Сенат постановил справить игры senatus decreuit. Ad eos ludos как можно торжественнее. По auctore Attio Tullio uis magna наущению Аттия Туллия на эти Uolscorum uenit. игры пришла огромная толпа 200

201

вольсков. Priusquam committerentur ludi, Перед началом игр Туллий, как Tullius, ut domi compositum cum заранее было условлено у них с Marcio fuerat, ad consules uenit; dicit Марцием, является к консулам и esse quae secreto agere de re говорит, что хотел бы негласно publica uelit. заявить о деле государственной важности. Arbitris remotis, "inuitus" inquit, По удалении свидетелей он "quod sequius sit, de meis ciuibus сказал: “Не хотелось бы мне дурно loquor. Non tamen admissum говорить о своих согражданах. quicquam ab iis criminatum uenio, Впрочем, пришел я не обвинять их sed cautum ne admittant. в проступке, а лишь предостеречь о возможности его. Nimio plus quam uelim, nostrorum Более, чем хотелось бы, присуща ingenia sunt mobilia. нам вспыльчивость. Multis id cladibus sensimus, quippe Это мы чувствуем по многим qui non nostro merito sed uestra собственным бедствиям: ведь и patientia incolumes simus. Magna тем, что живем невредимы, hic nunc Uolscorum multitudo est; обязаны мы не собственным ludi sunt; spectaculo intenta ciuitas заслугам, а вашему erit. долготерпению. Нынче вольсков здесь великое множество; идут игры; граждане заняты будут зрелищем. Memini quid per eandem Я помню, что по такому же случаю occasionem ab Sabinorum iuuentute позволила себе в этом городе in hac urbe commissum sit; horret сабинская молодежь; боюсь, как animus, ne quid inconsulte ac temere бы опять не вышло случайно чего fiat. Haec nostra uestraque causa неожиданного. Вот я и рассудил, prius dicenda uobis, consules, ratus что ради вас и ради нас следует sum. об этом предупредить вас, консулы. Quod ad me attinet, extemplo hinc Что до меня, то намерен я тотчас domum abire in animo est, ne cuius же удалиться домой, чтобы не facti dictiue contagione praesens пала на меня тень чьего-нибудь uioler." Haec locutus abiit. слова или дела”. С этими словами он удалился. Consules cum ad patres rem dubiam Когда консулы доложили sub auctore certo detulissent, auctor сенаторам об этом сомнительном magis, ut fit, quam res ad деле. сославшись на верного praecauendum uel ex superuacuo человека, тогда, как водится, не по mouit, factoque senatus consulto ut делу, а по человеку отмерены urbe excederent Uolsci, praecones были меры предосторожности, 201

202

пусть даже и лишние. Сенат постановил, что вольски должны уйти из города, и разосланы были глашатаи с приказанием всем вольскам покинуть город до темноты. Ingens pauor primo discurrentes ad Поначалу вольсков, поспешивших suas res tollendas in hospitia за своими пожитками по домам, perculit; proficiscentibus deinde где они останавливались, охватил indignatio oborta, se ut consceleratos сильный страх; затем, по пути, contaminatosque ab ludis, festis пришло негодование на то, что diebus, coetu quodam modo они, будто осквернители или hominum deorumque abactos esse. преступники, удалены с игр в дни праздника, как бы объединяющего богов и людей. 38. Cum prope continuato agmine Так и шли они почти сплошной irent, praegressus Tullius ad caput вереницей, а обогнавший их Ferentinum, ut quisque ueniret, Туллий ждал у Ферентинского primores eorum excipiens querendo источника, каждого знатного indignandoque, et eos ipsos, sedulo человека встречая жалобами и audientes secunda irae uerba, et per возмущением; и собственному eos multitudinem aliam in subiectum раздражению чутких слушателей uiae campum deduxit. вторили его слова, и с помощью знати он всю толпу свел с дороги на поле. Ibi in contionis modum orationem Там, как на сходке, помянул он exorsus "ut omnia" inquit, перед ними все прежние беды и "obliuiscamini alia, ueteres populi обиды Вольскому племени от Romani iniurias cladesque gentis римского народа и сказал так: “Но, Uolscorum, hodiernam hanc если даже забыть все прежнее, contumeliam quo tandem animo неужто стерпите вы это вот fertis, qua per nostram ignominiam нынешнее оскорбление, ваш позор ludos commisere? при открытии игр? An non sensistis triumphatum hodie Или непонятно, что сегодня de uobis esse? Uos omnibus, отпраздновали над вами триумф? ciuibus, peregrinis, tot finitimis Что уход ваш был зрелищем для populis, spectaculo abeuntes fuisse? всех: для граждан и для чужих, для Uestras coniuges, uestros liberos стольких окрестных народов, что traductos per ora hominum? ваши жены и ваши дети стали всеобщим посмешищем? Quid eos qui audiuere uocem Что, по-вашему, подумали те, кто praeconis, quid, qui nos uidere слышал слова глашатая, видел abeuntes, quid eos qui huic вас уходящими, встретил на dimittuntur qui omnes eos proficisci ante noctem iuberent.

202

203

ignominioso agmini fuere obuii, дороге это позорное шествие? Не existimasse putatis nisi aliquod иначе, решили они, что совершено profecto nefas esse quo, si нечестье, что своим присутствием intersimus spectaculo, uiolaturi simus на зрелище мы осквернили бы ludos piaculumque merituri; ideo nos игры и пришлось бы ab sede piorum, coetu concilioque умилостивлять богов, потому и abigi? прогнали нас из собрания благочестивых, с их мест, из их совета. Quid deinde? Illud non succurrit, Чего же более? Не кажется ли uiuere nos quod maturarimus вам, что и живы-то мы потому proficisci? Si hoc profectio et non только, что поспешили уйти? Если, fuga est. Et hanc urbem uos non конечно, это уход, а не бегство. И hostium ducitis, ubi si unum diem этот город, в котором, задержись morati essetis, moriendum omnibus вы еще на день, вас всех ожидала fuit? Bellum uobis indictum est, бы гибель, не считаете вы magno eorum malo qui indixere si враждебным? Вам объявили uiri estis." войну, и горе тем, кто ее объявил, если только вы мужчины!” Ita et sua sponte irarum pleni et Так, и сами разгневанные и еще incitati domos inde digressi sunt, подстрекаемые, разошлись они по instigandoque suos quisque populos домам, возбуждая свои племена, и effecere ut omne Uolscum nomen достигли того, что вся страна deficeret. вольсков отложилась от Рима. 39. Imperatores ad id bellum de Полководцами в этой войне, по omnium populorum sententia lecti согласному решению всех племен, Attius Tullius et Cn. Marcius, exsul были избраны Аттий Туллий и Romanus, in quo aliquanto plus spei Гней Марций, римский изгнанник, repositum. на которого надеялись больше [488 г.]. Quam spem nequaquam fefellit, ut Этих надежд он не обманул, чтобы facile appareret ducibus ualidiorem всем было ясно: римская мощь quam exercitu rem Romanam esse. крепче вождями, чем войском. Circeios profectus primum colonos Сначала он двинулся на Цирцеи, inde Romanos expulit liberamque выгнал оттуда римских eam urbem Uolscis tradidit; поселенцев, а освобожденный город передал вольскам; потом обходными путями вышел на Латинскую дорогу, отнял у римлян недавно покоренные города: Satricum, Longulam, Poluscam, Сатрик, Лонгулу, Полуску, Coriolos, nouella haec Romanis Кориолы; затем отбил Лавиний, oppida ademit; inde Lauinium взял Корбион, Вителлию, Требий, 203

204

recepit; inde in Latinam uiam Лабики и Пед87. transuersis tramitibus transgressus, tunc deinceps Corbionem, Ueteliam, Trebium, Labicos, Pedum cepit. 87. Сатрик – город в Лации между Велитрами и Антием; в 346 г. до н.э. был до основания разрушен римлянами. Корбион, расположенный на восточной оконечности Альбанских гор, вошел в Латинский воюз в конце V в. до н.э. Вителлия упоминается у Ливия также в кн. V (29, 3). Лабики – город старых латинов у северного края горы Альгида, входил в Латинский союз. Требий (Толерий?) и Пед, расположенный между Тибуром и Пренестой, входили в состав как Латинского, так и Альбанского союзов.

Postremum ad urbem a Pedo ducit, et ad fossas Cluilias quinque ab urbe milia passuum castris positis, populatur inde agrum Romanum, custodibus inter populatores missis qui patriciorum agros intactos seruarent, siue infensus plebi magis, siue ut discordia inde inter patres plebemque oreretur.

Quae profecto orta esset -- adeo tribuni iam ferocem per se plebem criminando in primores ciuitatis instigabant --; sed externus timor, maximum concordiae uinculum, quamuis suspectos infensosque inter se iungebat animos.

Id modo non conueniebat quod senatus consulesque nusquam alibi spem quam in armis ponebant, plebes omnia quam bellum malebat. Sp. Nautius iam et Sex. Furius consules erant. Eos recensentes legiones, praesidia per muros aliaque in quibus stationes uigiliasque esse placuerat loca distribuentes, multitudo ingens pacem poscentium primum seditioso clamore conterruit, deinde uocare

От Педа он ведет вольсков к Риму и, расположившись лагерем у Клуилиева рва в пяти милях от Города, начинает отсюда набеги на римские поля, но с опустошителями рассылает и сторожей, чтобы следить за неприкосновенностью полей патрициев, — то ли потому, что плебеи больше ему досадили, то ли чтобы посеять вражду между патрициями и плебеями. И она не заставила себя ждать — настолько к тому времени трибуны нападками на знатнейших граждан разожгли и без того сердитый простой народ; однако внешняя опасность — главная скрепа согласия, — несмотря на взаимную подозрительность и неприязнь, соединяла друг с другом людей. Не сходились, однако, в главном: сенат и консулы возлагали все надежды на военную силу, простой же народ предпочитал что угодно, только не войну. Консулами уже были Спурий Навтий и Секст Фурий. Когда они делали смотр легионам и расставляли сторожевые отряды по стенам и всюду, где требовалась охрана, то большая толпа народа, требуя мира, даже напугала их мятежными 204

205

выкриками, а потом принудила созвать сенат и внести предложение отправить к Гнею Марцию послов. Acceperunt relationem patres, Видя, что простой народ пал postquam apparuit labare plebis духом, сенаторы согласились, и к animos; missique de pace ad Марцию послали с предложением Marcium oratores мира. atrox responsum rettulerunt: si Послы принесли суровый ответ: Uolscis ager redderetur, posse agi если вольскам будет возвращена de pace: si praeda belli per otium frui их земля, то можно говорить о uelint, memorem se et ciuium iniuriae мире; если же римляне et hospitum beneficii adnisurum, ut рассчитывают спокойно appareat exsilio sibi inritatos, non пользоваться плодами fractos animos esse. завоеванного, то он, Марций, не забудет ни обид от сограждан, ни добра от чужих и постарается показать, что изгнание ожесточило его, а не сломило. Iterum deinde iidem missi non Послов отправили вторично, но recipiuntur in castra. Sacerdotes они не были допущены в лагерь. quoque suis insignibus uelatos isse Жрецы тоже, как рассказывают, во supplices ad castra hostium traditum всем облачении приходили во est; nihilo magis quam legatos вражеский лагерь с мольбами, но flexisse animum. не более, чем послам, удалось им смягчить сердце Марция. 40. Tum matronae ad Ueturiam Тогда римские матери семейств matrem Coriolani Uolumniamque толпой сходятся к Ветурии, матери uxorem frequentes coeunt. Id Кориолана, и к Волумнии, его publicum consilium an muliebris супруге. Общее ли решение timor fuerit, parum inuenio: побудило их к этому или просто женский испуг, выяснить я не смог. peruicere certe, ut et Ueturia, magno Во всяком случае, добились они, natu mulier, et Uolumnia duos чтобы и Ветурия, преклонных уже paruos ex Marcio ferens filios secum лет, и Волумния с двумя in castra hostium irent et, quoniam Марциевыми сыновьями на руках armis uiri defendere urbem non отправились во вражеский лагерь possent, mulieres precibus и чтобы город, который мужчины lacrimisque defenderent. не могли оборонить оружием, отстояли бы женщины мольбами и слезами. Ubi ad castra uentum est Когда они подошли к лагерю и nuntiatumque Coriolano est adesse Кориолану донесли, что явилась senatum, referre de legatis ad Cn. Marcium mittendis coegit.

205

206

большая толпа женщин, то он, кого не тронуло ни величие народа, воплощенное в послах, ни олицетворенная богобоязненность, представленная жрецами его взору и сердцу, тем более враждебно настроился поначалу против плачущих женщин. dein familiarium quidam qui insignem Но вот кто-то из его приближенных maestitia inter ceteras cognouerat заметил Ветурию между невесткой Ueturiam, inter nurum nepotesque и внуками, самую скорбную из stantem, "nisi me frustrantur" inquit, всех. “Если меня не обманывают "oculi, mater tibi coniunxque et liberi глаза,— сказал он,— здесь твои adsunt." мать, жена и дети”. Coriolanus prope ut amens Как безумный вскочил Кориолан с consternatus ab sede sua cum ferret места и когда готов уже был matri obuiae complexum, mulier in заключить мать в объятия, то iram ex precibus uersa "sine, женщина, сменив мольбы на гнев, priusquam complexum accipio, заговорила: “Прежде чем приму я sciam" inquit, "ad hostem an ad filium твои объятия, дай мне узнать, к uenerim, captiua materne in castris врагу или к сыну пришла я, tuis sim. пленница или мать я в твоем стане? In hoc me longa uita et infelix К тому ли вела меня долгая жизнь senecta traxit ut exsulem te deinde и несчастная старость, чтоб hostem uiderem? видеть тебя сперва изгнанником, потом врагом? Potuisti populari hanc terram quae te И ты посмел разорять ту землю, genuit atque aluit? Non tibi, quamuis которая дала тебе жизнь и infesto animo et minaci perueneras, вскормила тебя? Неужели в тебе, ingredienti fines ira cecidit? Non, хотя бы и шел ты сюда cum in conspectu Roma fuit, разгневанный и пришел с succurrit: intra illa moenia domus ac угрозами, не утих гнев, когда penates mei sunt, mater coniunx вступил ты в эти пределы? И в liberique? виду Рима не пришло тебе в голову: „За этими стенами мой дом и пенаты, моя мать, жена и дети?" Ergo ego nisi peperissem, Roma non Стало быть, не роди я тебя на свет oppugnaretur; nisi filium haberem, — враг не стоял бы сейчас под libera in libera patria mortua essem. Римом, и не будь у меня сына — Sed ego mihi miserius nihil iam pati свободной умерла бы я в nec tibi turpius usquam possum, nec свободном отечестве! Все уже ingens mulierum agmen, ut qui nec publica maiestate in legatis nec in sacerdotibus tanta offusa oculis animoque religione motus esset, multo obstinatior aduersus lacrimas muliebres erat;

206

207

испытала я, ни для тебя не будет уже большего позора, ни для меня — большего несчастья, да и это несчастье мне недолго уже терпеть; de his uideris, quos, si pergis, aut но подумай о них, о тех, которых, immatura mors aut longa seruitus если двинешься ты дальше, ждет manet." Uxor deinde ac liberi или ранняя смерть, или долгое amplexi, fletusque ob omni turba рабство”. Объятия жены и детей, mulierum ortus et comploratio sui стон женщин, толпою patriaeque fregere tandem uirum. оплакивавших свою судьбу и судьбу отчизны, сломили могучего мужа. Complexus inde suos dimittit: ipse Обнявши своих, он их отпускает и retro ab urbe castra mouit. Abductis отводит войско от города прочь. deinde legionibus ex agro Romano, Уведя легионы из римской земли, inuidia rei oppressum perisse вызвал он против себя тяжкую tradunt, ненависть и погиб, alii alio leto. Apud Fabium, longe — какою смертью, о том antiquissimum auctorem, usque ad рассказывают по-разному. senectutem uixisse eundem inuenio; Впрочем, у Фабия, древнейшего из refert certe hanc saepe eum exacta писателей, сказано, будто дожил aetate usurpasse uocem multo он до глубокой старости — во miserius seni exsilium esse. Non всяком случае, будто на склоне inuiderunt laude sua mulieribus uiri лет он не раз говаривал, что Romani -- adeo sine obtrectatione старику изгнание еще горше. Не gloriae alienae uiuebatur --; оставили без внимания женскую доблесть римские мужи — так чужда была им зависть к чужой славе: monumento quoque quod esset, в память о случившемся был templum Fortunae muliebri воздвигнут и освящен храм aedificatum dedicatumque est. Женской Фортуны88. Вольски вновь Rediere deinde Uolsci adiunctis напали на римскую землю, на этот Aequis in agrum Romanum; sed раз в союзе с эквами, но эквы Aequi Attium Tullium haud ultra никак не желали признать вождем tulere ducem. Аттия Туллия. ut sum miserrima, diu futura sum:

88. Фортуна – древняя италийская богиня. Первоначально почиталась как богиня плодородия, деторождения и материнства; как богиня счастья и удачи она была отождествлена с греческой Тихой. Храм Женской Фортуны, покровительницы и защитницы женщин, был сооружен в 6-7 км от Рима на Латинской дороге. В римском предании связан с рассказом о Кориолане.

Hinc ex certamine Uolsci Aequine imperatorem coniuncto exercitui

Из этого спора — вольски ли или эквы дадут полководца 207

208

объединенному войску — возник сначала раздор, потом — жестокая битва. И здесь в сражении столь же упорном, сколь и кровопролитном счастье римского народа истребило оба вражеских войска. Consules T. Sicinius et C. Aquilius. Консулами стали Тит Сициний и Sicinio Uolsci, Aquilio Hernici -- nam Гай Аквилий [487 г.]. Сицинию ii quoque in armis erant -- prouincia были поручены вольски, Аквилию euenit. Eo anno Hernici deuicti: cum — герники, которые тоже взялись Uolscis aequo Marte discessum est. за оружие. Герники в этот год были побеждены окончательно, а война с вольсками не принесла ни успеха ни поражения. 41. Sp. Cassius deinde et Proculus Затем консулами стали Спурий Uerginius consules facti. Cum Кассий и Прокул Вергиний [486 г.]. Hernicis foedus ictum; agri partes С герниками был заключен duae ademptae. Inde dimidium договор; у них отобрали две трети Latinis, dimidium plebi diuisurus земли89. Консул Кассий consul Cassius erat. намеревался половину этой земли отдать латинам и половину плебеям. darent, seditio, deinde atrox proelium ortum. Ibi fortuna populi Romani duos hostium exercitus haud minus pernicioso quam pertinaci certamine confecit.

89. Союз с герниками, чьи земли находились между владениями враждебных Риму вольсков и эквов, был очень важен для Рима. Условия заключенного с ними договора, по Дионисию Галикарнасскому (VIII, 69, 2), были аналогичны условиям "Кассиева договора" (см.: примеч. 37). Это был foedus aequum – договор, формально предполагающий равноправие сторон. Как согласуется с ним сообщение об отобрании у герников большей части земли, неясно.

К этому дару прибавлял он часть общественных земель, которыми завладели, на что он и пенял, частные лица. Многие сенаторы были напуганы — они и сами были такими владельцами и ощущали опасность, грозившую их имуществу. Тревожило их и положение дел в государстве: своими щедротами-де консул обеспечивает себе влияние, опасное для свободы. Tum primum lex agraria promulgata Вот когда был впервые предложен est, nunquam deinde usque ad hanc земельный закон — с той самой memoriam sine maximis motibus поры и до самых недавних времен rerum agitata. такие предложения всегда Adiciebat hic muneri agri aliquantum, quem publicum possideri a priuatis criminabatur. Id multos quidem patrum, ipsos possessores, periculo rerum suarum terrebat; sed et publica patribus sollicitudo inerat largitione consulem periculosas libertati opes struere.

208

209

Consul alter largitioni resistebat auctoribus patribus nec omni plebe aduersante, quae primo coeperat fastidire munus uolgatum ~a ciuibus isse in socios~; saepe deinde et Uerginium consulem in contionibus uelut uaticinantem audiebat pestilens collegae munus esse; agros illos seruitutem iis qui acceperint laturos; regno uiam fieri.

Quid ita enim adsumi socios et nomen Latinum, quid attinuisset Hernicis, paulo ante hostibus, capti agri partem tertiam reddi, nisi ut hae gentes pro Coriolano duce Cassium habeant? Popularis iam esse dissuasor et intercessor legis agrariae coeperat. Uterque deinde consul, ut certatim, plebi indulgere. Uerginius dicere passurum se adsignari agros, dum ne cui nisi ciui Romano adsignentur:

Cassius, quia in agraria largitione ambitiosus in socios eoque ciuibus uilior erat, ut alio munere sibi reconciliaret ciuium animos, iubere pro Siculo frumento pecuniam acceptam retribui populo.

Id uero haud secus quam praesentem mercedem regni aspernata plebes; adeo propter suspicionem insitam regni, uelut

вызывали величайшие потрясения. Второй консул был против этих щедрот, причем его поддержали не только сенаторы, но и часть плебеев, которые с самого начала гнушались принять дар, общий для граждан и союзников, а потом на сходках стали прислушиваться к консулу Вергинию, предрекавшему, что дар его товарища пагубен, что земля эта принесет рабство тому, кому достанется, что пролагается путь к царской власти. Почему, в самом деле, приняты в долю союзники и латины? Зачем было отдавать обратно треть земли герникам, недавним врагам, если не затем, чтобы эти племена вместо Кориолана признали вождем Кассия? И уже народ стал склоняться к Вергинию, противнику земельного закона; и уже оба консула пустились наперерыв угождать простому народу. Вергиний говорил, что не будет противиться разделу земель, лишь бы наделы не предоставлялись никому, кроме римских граждан; Кассий же, который земельными щедротами угождал союзникам и тем самым стал менее дорог гражданам, попытался вернуть их расположение, приказав возвратить народу деньги, вырученные от продажи сицилийского зерна. Но и этим плебеи пренебрегли как мздой, предлагаемой за царскую власть; подозрение это засело так глубоко, что все дары Кассия 209

210

abundarent omnia, munera eius [in animis hominum] respuebantur.

отвергались плебеями, как будто у них и так всего в изобилии90.

90. Многие детали Ливиева рассказа о Спурии Кассии, связанные с земельным законом, о борьбе Кассия и Вергиния за авторитет у римского народа и о средствах этой борьбы (предложения о раздаче гражданам вырученных за зерно денег, а союзникам – завоеванных земель), очевидно, подсказаны историей деятельности Гракхов (конец II в. до н.э.). Предшественники Ливия, чьими трудами он пользовался, нередко искали в далеком прошлом прецедентов для более близких им событий.

patrem auctorem eius supplicii ferant: eum cognita domi causa uerberasse ac necasse peculiumque filii Cereri consecrauisse; signum inde factum esse et inscriptum, "ex Cassia familia datum."

Известно, что Кассий, как только оставил должность, был осужден и казнен. Некоторые пишут, что это сделал своею властью91 его отец: после домашнего разбирательства он его высек и умертвил, а имущество92 сына посвятил Церере93; на эти-де средства была сделана статуя с надписью “Дар из Кассиева дома”.

91. Т.е. отеческой властью, см. примеч. 90 к кн. I. 92. Речь идет о "пекулии", здесь – части отцовского имущества, выделенной сыну в пользование. Сын, подвластный отцу, по формулировке римских юристов, "не имел ничего своего". 93. Церера, богиня производительных сил земли, главное божество "плебейской триады", выступает тут как подземное божество. Подземным богам (и именно Церере) обрекались нарушители божеского и человеческого права (к которым принадлежал сын, казнимый отцом), а имущество такого преступника посвящалось Церере. См. также: примеч. 95 к кн. III.

Quem ubi primum magistratu abiit damnatum necatumque constat. Sunt qui Inuenio apud quosdam, idque propius fidem est, a quaestoribus Caesone Fabio et L. Ualerio diem dictam perduellionis, damnatumque populi iudicio, dirutas publice aedes. Ea est area ante Telluris aedem.

Но у других писателей сказано, и это правдоподобнее, что квесторы Цезон Фабий и Луций Валерий привлекли его к суду за преступление против отечества94, народ приговорил его к смерти, а дом его был по решению народа разрушен: теперь там пустое место перед храмом богини Земли95.

94. Во времена царей и Ранней республики функции квестора заключались в расследовании обстоятельств уголовного преступления и установлении виновности подлежащего суду лица. Расследованием преступлении против отечества занимались дуумвиры (duoviri perduellionis) (см. примеч. 87 к кн. I). 95. Культ Земли (Tellus) принадлежит к очень древним, но ее храм на Эсквилине был возведен только в 268 г. до н.э. (Флор, I, 19, 2).

Ceterum siue illud domesticum siue

Так или иначе, домашним ли или 210

211

publicum fuit iudicium, damnatur народным судом, осужден он был Seruio Cornelio Q. Fabio consulibus. в консульство Сервия Корнелия и Квинта Фабия [485 г.]. 42. Haud diuturna ira populi in Недолог был гнев народа на Cassium fuit. Dulcedo agrariae legis Кассия. Соблазн земельного ipsa per se, dempto auctore, subibat закона и сам по себе, когда его animos, accensaque ea cupiditas est поборник был уже устранен, malignitate patrum, qui deuictis eo овладевал душами, желание это anno Uolscis Aequisque, militem подогревалось еще скупостью praeda fraudauere. сенаторов, которые после победы в том году над вольсками и эквами обошли воинов добычею: Quidquid captum ex hostibus est, все отнятое у врагов консул Фабий uendidit Fabius consul ac redegit in продал, а деньги отдал в казну. Изpublicum. Inuisum erat Fabium за этого консула само имя Фабиев nomen plebi propter nouissimum стало ненавистно плебеям; и все consulem; tenuere tamen patres ut же патриции добились, чтобы cum L. Aemilio Caeso Fabius consul вместе с Луцием Эмилием crearetur. консулом стал Цезон Фабий [484 г.]. Eo infestior facta plebes seditione Это ожесточило плебеев, и их domestica bellum externum exciuit. мятеж приблизил внешнюю войну. Bello deinde ciuiles discordiae Войною и были приостановлены intermissae; uno animo patres ac гражданские разногласия. plebs rebellantes Uolscos et Aequos Патриции и плебеи, объединенные duce Aemilio prospera pugna uicere. общим порывом, в удачном сражении под началом Эмилия разбили вольсков и эквов. Plus tamen hostium fuga quam И больше врагов было уничтожено proelium absumpsit; adeo в бегстве, чем в битве, так pertinaciter fusos insecuti sunt ожесточенно преследовала equites. бегущих конница. Castoris aedis eodem anno idibus В том же году в квинтильские иды Quintilibus dedicata est; uota erat был освящен храм Кастора. Этот Latino bello a Postumio dictatore: обет дал во время латинской filius eius duumuir ad id ipsum войны диктатор Постумий; creatus dedicauit. освящал храм уже его сын, избранный для этого в дуумвиры96. 96. О диктаторе Постумии и обете, который он дал во время битвы при Регилльском озере (около 496 г. до н.э.), см. выше; II, 19-20. Храм Кастора и Поллукса (см. примеч. 52) обычно называли по имени первого из них (ср.: Цицерон. За Милона, 91). Для строительства и освящения храма, возводимого по обету умершего, избирались специальные дуумвиры (коллегия двоих).

Sollicitati et eo anno sunt dulcedine

И в этом году заманчивость 211

212

agrariae legis animi plebis. Tribuni земельного закона смущала plebi popularem potestatem lege простой народ. Народные трибуны populari celebrabant: patres, satis старались возвеличить свою superque gratuiti furoris in угодную народу власть угодным multitudine credentes esse, народу законом; а сенаторы, largitiones temeritatisque inuitamenta полагая, что и без того достаточно horrebant. буйствует толпа, страшились щедрот и соблазнов, влекущих народ к безрассудству. Acerrimi patribus duces ad Самыми рьяными вождями resistendum consules fuere. Ea igitur сенаторского противодействия pars rei publicae uicit, nec in были консулы. Их сторона взяла praesens modo sed in uenientem верх в государстве, предоставив etiam annum M. Fabium, Caesonis консульство на следующий год fratrem, et magis inuisum alterum [483 г.] Марку Фабию, брату plebi accusatione Sp. Cassi, L. Цезона, и еще более Ualerium, consules dedit. ненавистному плебеям Луцию Валерию, который был обвинителем Спурия Кассия. Certatum eo quoque anno cum Борьба с трибунами продолжалась tribunis est. Uana lex uanique legis и в этом году, но закон не прошел, auctores iactando inritum munus и его сторонники, несмотря на facti. Fabium inde nomen ingens возбужденное ими волнение, post tres continuos consulatus остались ни с чем. Зато великой unoque uelut tenore omnes expertos стала слава Фабиев, которые на tribuniciis certaminibus habitum; протяжении трех консульств itaque, ut bene locatus, mansit in ea подряд испытывали себя в familia aliquamdiu honos. противоборстве с народными трибунами; потому-то консульская должность еще какое-то время оставалсь в их доме, словно в надежных руках. Bellum inde Ueiens initum, et Uolsci Потом начали войну вейяне, rebellarunt; sed ad bella externa восстали и вольски. Впрочем, для prope supererant uires, внешних войн сил было более чем abutebanturque iis inter semet ipsos достаточно, а тратились они в certando. междоусобной борьбе. Accessere ad aegras iam omnium К общему беспокойству mentes prodigia caelestia, prope добавились грозные небесные cotidianas in urbe agrisque знамения, почти ежедневные в ostentantia minas; motique ita городе и округе; прорицатели, numinis causam nullam aliam uates гадая то по внутренностям canebant publice priuatimque nunc животных, то по полету птиц, 212

213

extis, nunc per aues consulti, quam haud rite sacra fieri;

qui terrores tamen eo euasere ut Oppia uirgo Uestalis damnata incesti poenas dederit. 43. Q. Fabius inde et C. Iulius consules facti. Eo anno non segnior discordia domi et bellum foris atrocius fuit. Ab Aequis arma sumpta; Ueientes agrum quoque Romanorum populantes inierunt. Quorum bellorum crescente cura, Caeso Fabius et Sp. Furius consules fiunt. Ortonam, Latinam urbem, Aequi oppugnabant: Ueientes, pleni iam populationum, Romam ipsam se oppugnaturos minabantur. Qui terrores cum compescere deberent, auxere insuper animos plebis, redibatque non sua sponte plebi mos detractandi militiam, sed Sp. Licinius tribunus plebis, uenisse tempus ratus per ultimam necessitatem legis agrariae patribus iniungendae, susceperat rem militarem impediendam.

Ceterum tota inuidia tribuniciae potestatis uersa in auctorem est, nec in eum consules acrius quam ipsius collegae coorti sunt, auxilioque eorum dilectum consules habent.

Ad duo simul bella exercitus scribitur;

возвещали государству и частным лицам, что единственная причина такого беспокойства богов — нарушение порядка в священнодействиях. Страхи эти разрешились тем, что весталку Оппию осудили за блуд и казнили. Консулами стали Квинт Фабий и Гай Юлий [482 г.]. В том году внутренние раздоры были не меньшими, а внешняя война более грозной. Эквы взялись за оружие, а вейяне вторглись в римскую землю и разоряли ее. Эти войны внушали все больше тревог, когда консулами сделались Цезон Фабий и Спурий Фурий. Эквы осаждали Ортону, латинский город; вейяне, пресытясь уже грабежами, грозили осадой самому Риму. Эти пугающие события, которые должны были утихомирить плебеев, напротив, только придали им смелости. Но не по собственному почину вновь стал отказываться простой народ от военной службы — это народный трибун Спурий Лициний, рассудив, что пришла пора воспользоваться крайней опасностью, чтобы навязать сенаторам земельный закон, стал мешать военным приготовлениям. Однако все раздражение трибунской властью обратилось на самого зачинщика, на него восстали не только консулы, но и его же товарищи — с их-то помощью провели консулы военный набор. Для двух сразу войн набирается 213

214

ducendus Fabio in Aequos, Furio datur in Ueientes. In Ueientes nihil dignum memoria gestum;

войско: Фабий должен вести войско на вейян, Фурий — на эквов97. В войне с эквами ничего достопамятного не произошло;

97. В издании Б.О. Фостера принята конъектура Конвея и Уолтерса: "Фабий должен вести войско на эквов, Фурий – на вейян. В войне с вейянами ничего достопамятного не произошло, в войне же с эквами у Фабия было..." и т.д. (Ср. ниже: гл. 44, 11).

у Фабия же было больше хлопот с согражданами, чем с врагами. Сам-то он как консул сумел один постоять за общее дело, которое воины из ненависти к нему, как могли, предавали. Ведь когда консул, уже показав себя превосходным полководцем в подготовке и ведении войны, так выстроил свое войско, что одною конницей рассеял вражеский строй, пехотинцы не захотели преследовать бегущих; nec illos, et si non adhortatio inuisi ни призывы ненавистного им ducis, suum saltem flagitium et вождя, ни даже собственное publicum in praesentia dedecus, бесчестье и позор перед лицом postmodo periculum, si animus hosti сограждан, ни даже опасность, что redisset, cogere potuit gradum враг вновь воспрянет духом, не adcelerare aut si aliud nihil, stare могли заставить их не только instructos. ускорить шаг, но хотя бы оставаться в строю: Iniussu signa referunt, maestique -- нет, они самовольно crederes uictos -- exsecrantes nunc поворачивают, знамена и, унылые imperatorem, nunc nauatam ab — можно подумать, equite operam, redeunt in castra. побежденные,— проклиная то полководца, то усердие конницы, возвращаются в лагерь. Nec huic tam pestilenti exemplo Против столь гибельного примера remedia ulla ab imperatore quaesita ничего не смог изыскать sunt; adeo excellentibus ingeniis полководец; настолько даже citius defuerit ars qua ciuem regant выдающимся умам труднее quam qua hostem superent. бывает справиться с гражданами, чем победить врагов. Consul Romam rediit non tam belli Консул вернулся в Рим, не столько gloria aucta quam inritato умножив военную славу, сколько exacerbatoque in se militum odio. раздражив и озлобив ненавидящих Obtinuere tamen patres ut in Fabia его воинов. Однако патриции et in Aequis quidem Fabio aliquanto plus negotii cum ciuibus quam cum hostibus fuit. Unus ille uir, ipse consul, rem publicam sustinuit, quam exercitus odio consulis, quantum in se fuit, prodebat. Nam cum consul praeter ceteras imperatorias artes, quas parando gerendoque bello edidit plurimas, ita instruxisset aciem ut solo equitatu emisso exercitum hostium funderet, insequi fusos pedes noluit;

214

215

добились, чтобы консульство осталось за родом Фабиев: Марк Фабий был избран в консулы, а в товарищи ему дан Гней Манлий. 44. Et hic annus tribunum auctorem И в этом году [480 г.] нашелся legis agrariae habuit. Tib. Pontificius трибун, предложивший аграрный fuit. Is eandem uiam, uelut закон. То был Тиберий processisset Sp. Licinio, ingressus Понтифиций. Он и пошел тем же dilectum paulisper impediit. путем, как если бы Спурию Лицинию сопутствовала удача, и ненадолго сумел помешать воинскому набору. Perturbatis iterum patribus Ap. Сенаторы вновь пришли в Claudius uictam tribuniciam замешательство, но Аппий potestatem dicere priore anno, in Клавдий сказал им, что в praesentia re, exemplo in perpetuum, минувшем году была уже quando inuentum sit suis ipsam одержана победа над трибунской uiribus dissolui. властью: применительно к делу — на время, а как образец — навечно, ибо стало ясно, что она разрушается собственными своими силами. Neque enim unquam defuturum qui Всегда ведь найдется трибун, et ex collega uictoriam sibi et gratiam который захочет, послужив melioris partis bono publico uelit общественному благу, взять верх quaesitam; et plures, si pluribus opus над товарищем и заручиться sit, tribunos ad auxilium consulum расположением лучших; таких paratos fore, et unum uel aduersus трибунов, если понадобится, к omnes satis esse. услугам консулов найдется и больше, но даже и одного достаточно против остальных98. gente consulatus maneret: M. Fabium consulem creant; Fabio collega Cn. Manlius datur.

98. Ср.: Плутарх. Тиберий Гракх, 10: "Среди народных трибунов сила на стороне того, кто налагает запрет, и если даже все остальные согласны друг с другом, они ничего не достигнут, пока есть хотя бы один противящийся их суждению" (пер. С. Маркиша).

Так пусть же консулы и старейшие сенаторы постараются привлечь на сторону государства и сената если не всех, то хоть кого-нибудь из трибунов. Praeceptis Appi moniti patres et Послушавшись Аппия, сенаторы uniuersi comiter ac benigne tribunos всем сословием стали ласково и appellare, et consulares ut cuique обходительно обращаться с eorum priuatim aliquid iuris aduersus трибунами, а бывшие консулы, singulos erat, partim gratia, partim пользуясь своими частными Darent modo et consules et primores patrum operam ut, si minus omnes, aliquos tamen ex tribunis rei publicae ac senatui conciliarent.

215

216

auctoritate obtinuere ut tribuniciae potestatis uires salubres uellent rei publicae esse,

quattuorque tribunorum aduersus unum moratorem publici commodi auxilio dilectum consules habent.

правами в отношениях с отдельными лицами и действуя где — влиянием, где — давлением, добились того, что люди с трибунской властью захотели стать полезными государству; таким образом, при поддержке девяти трибунов против одного99, оказавшегося помехой общественному благу, консулы произвели набор войска.

99. В следующей книге (III, 30, 7) Ливий пишет, что трибунов стало десять в 457 г. до н.э. (см. также примеч. 75 и 61 к кн. III). Появление этой цифры в описании событий 480 г. до н.э. может объясняться либо небрежностью историка, либо реминисценциями из источников, относящихся к эпохе Гракхов.

Потом они отправились воевать с вейянами, к которым стеклись вспомогательные отряды со всей Этрурии,— не столько из расположения к вейянам, сколько в надежде, что римское государство может наконец распасться от внутренних раздоров. Principesque in omnium Etruriae Первейшие мужи всех этрусских populorum conciliis fremebant племен кричали на шумных aeternas opes esse Romanas nisi сходках, что мощь римлян будет inter semet ipsi seditionibus вечной, если только сами они не saeuiant; id unum uenenum, eam истребят себя в мятежах. Это labem ciuitatibus opulentis repertam единственная пагуба, ut magna imperia mortalia essent. единственная отрава для процветающих государств, существующая для того, чтобы великие державы были тоже смертны. Diu sustentatum id malum, partim Это зло, долго сдерживавшееся и patrum consiliis, partim patientia мудростью отцов, и терпением plebis, iam ad extrema uenisse. простого народа, дошло уже до Duas ciuitates ex una factas; suos предела: единое государство cuique parti magistratus, suas leges раскололось на два, у каждой esse. стороны свои власти, свои законы. Primum in dilectibus saeuire solitos, Вначале неистовствовали лишь eosdem in bello tamen paruisse при наборе войска, но на войне Inde ad Ueiens bellum profecti, quo undique ex Etruria auxilia conuenerant, non tam Ueientium gratia concitata quam quod in spem uentum erat discordia intestina dissolui rem Romanam posse.

216

217

ducibus. Qualicumque urbis statu, manente disciplina militari sisti potuisse; iam non parendi magistratibus morem in castra quoque Romanum militem sequi. Proximo bello in ipsa acie, in ipso certamine, consensu exercitus traditam ultro uictoriam uictis Aequis, signa deserta, imperatorem in acie relictum, iniussu in castra reditum.

Profecto si instetur, suo milite uinci Romam posse. Nihil aliud opus esse quam indici ostendique bellum; cetera sua sponte fata et deos gesturos. Hae spes Etruscos armauerant, multis in uicem casibus uictos uictoresque.

45. Consules quoque Romani nihil praeterea aliud quam suas uires, sua arma horrebant; memoria pessimi proximo bello exempli terrebat ne rem committerent eo ubi duae simul acies timendae essent. Itaque castris se tenebant, tam ancipiti periculo auersi: diem tempusque forsitan ipsum leniturum iras sanitatemque animis allaturum. Ueiens hostis Etruscique eo magis praepropere agere; lacessere ad pugnam primo obequitando castris prouocandoque, postremo ut nihil mouebant, qua consules ipsos, qua exercitum increpando: simulationem intestinae discordiae remedium timoris inuentum, et

подчинялись вождям; как бы ни шли дела в Городе, могло государство держаться воинским послушанием. Теперь же привычку к непослушанию властям римский воин принес и в лагерь. В последней войне, говорят, прямо в строю в разгар сражения все войско по сговору уступило победу побежденным эквам и, оставив знамена, покинув полководца на поле боя, самовольно вернулось в лагерь. Действительно, если постараться, может быть побежден Рим его же воинами. Для этого нужно только объявить и начать войну, об остальном позаботятся судьба и боги. В таких надеждах вооружились этруски, не раз уже бывшие и побежденными и победителями. Да и римские консулы не боялись ничего, кроме собственных воинов и собственного оружия. Память о горчайшем уроке последней войны предостерегала их от сражения, в котором пришлось бы ждать худа от обоих войск сразу. Ввиду этой двойной опасности отсиживались они в лагере, ожидая, что, может быть, время и обстоятельства сами собой смягчат гнев и отрезвят души. Тем сильнее спешили враги — вейяне и этруски; они подстрекали римлян к битве — сначала приближаясь к их лагерю и выманивая на бой, потом, ничего не добившись, громко понося то самих консулов, то войско: нашли, мол, средство от страха — притворные раздоры, ведь не 217

218

consules magis non confidere quam non credere suis militibus; nouum seditionis genus, silentium otiumque inter armatos. Ad haec in nouitatem generis originisque qua falsa, qua uera iacere. Haec cum sub ipso uallo portisque streperent, haud aegre consules pati; at imperitae multitudini nunc indignatio, nunc pudor pectora uersare et ab intestinis auertere malis; nolle inultos hostes, nolle successum non patribus, non consulibus; externa et domestica odia certare in animis.

Tandem superant externa; adeo superbe insolenterque hostis eludebat. Frequentes in praetorium conueniunt; poscunt pugnam, postulant ut signum detur. Consules uelut deliberabundi capita conferunt, diu conloquuntur. Pugnare cupiebant, sed retro reuocanda et abdenda cupiditas erat, ut aduersando remorandoque incitato semel militi adderent impetum.

Redditur responsum immaturam rem agi; nondum tempus pugnae esse; castris se tenerent. Edicunt inde ut abstineant pugna; si quis iniussu pugnauerit, ut in hostem animaduersuros. Ita dimissis, quo minus consules uelle credunt, crescit ardor pugnandi. Accendunt insuper hostes ferocius multo, ut statuisse non pugnare consules cognitum est:

своих воинов опасаются консулы, но их трусости. А молчаливое безделье, оказывается, новый род военного мятежа; да что там, сами они — новый род и племя. Дальше в ход шли и правда и выдумки о происхождении римлян. Эта шумная брань из-под самого вала, из-за ворот не действовала на консулов; но сердца множества неискушенных воинов мятутся стыдом и негодованием, отвлекаясь от внутренних неурядиц. Не желают они оставить врагов без отмщения, не желают и подчиняться сенаторам и консулам; ненависть к чужим и к своим борется в их душах. Ненависть к чужим побеждает — до того нестерпимо и нагло издевались враги. Воины толпой собираются к палатке консулов, просят битвы, требуют дать знак к бою. Консулы, как бы раздумывая, склоняются друг к другу, долго переговариваются. И сами они хотели сражения, но следовало сдержаться и скрыть это желание, чтобы промедлением и противодействием прибавить пыла возбужденным воинам. Консулы отвечают: рано, еще не время для боя, пусть все остаются в лагере. И объявляют: от столкновений воздерживаться, а кто ослушается приказа, тех казнить как врагов. С тем воины и разошлись, и, чем меньше видели они у консулов желания сражаться, тем больше пылали сами. А враги, как только стало известно, что консулы 218

219

quippe impune se insultaturos; non credi militi arma; rem ad ultimum seditionis erupturam, finemque uenisse Romano imperio. His freti occursant portis, ingerunt probra; aegre abstinent quin castra oppugnent.

Enimuero non ultra contumeliam pati Romanus posse; totis castris undique ad consules curritur; non iam sensim, ut ante, per centurionum principes postulant, sed passim omnes clamoribus agunt. Matura res erat; tergiuersantur tamen.

Fabius deinde ad crescentem tumultum iam metu seditionis collega concedente, cum silentium classico fecisset: "ego istos, Cn. Manli, posse uincere scio: uelle ne scirem, ipsi fecerunt. Itaque certum est non dare signum nisi uictores se redituros ex hac pugna iurant. Consulem Romanum miles semel in acie fefellit: deos nunquam fallet." Centurio erat M. Flauoleius, inter primores pugnae flagitator.

"Uictor" inquit, "M. Fabi, reuertar ex acie"; si fallat, Iouem patrem Gradiuumque Martem aliosque iratos inuocat deos. Idem deinceps omnis exercitus in se quisque iurat. Iuratis datur signum; arma capiunt; eunt in pugnam irarum speique pleni.

постановили не начинать сражения, расходятся еще пуще: им понятно теперь, что и дальше безнаказанно будут они глумиться над римлянами, оружия воинам не доверят, дело вот-вот дойдет до мятежа, конец пришел римскому владычеству. Положившись на это, подбегают они к воротам лагеря, выкрикивают ругательства, едва удерживаются от приступа. Но и римляне не в силах дольше терпеть оскорблений: по всему лагерю с разных сторон бегут воины к консулам, подступают к ним уже не с осторожностью, не через центурионов, как раньше, а все наперебой с громкими криками. Час настал, но консулы медлят. И тут Фабий, когда товарищ его из страха мятежа был готов уступить нарастающему волнению, дал трубный знак к тишине и сказал: “Я знаю, Манлий, что победить они могут, но их вина, что не знаю, хотят ли. Поэтому твердо решено не давать знака к выступлению, покуда не поклянутся они, что вернутся из этого боя победителями. Римского консула воины раз обманули в битве, но богов никогда не обманут”. Был тут центурион Марк Флаволей, среди первых рвавшийся к битве. “Победителем я из боя вернусь, Марк Фабий!” — возглашает он, призывая на себя гнев отцаЮпитера, Марса Градива и других богов, если солжет. Ту же клятву, каждый за себя, дает и все войско. После клятвы дают сигнал к 219

220

Nunc iubent Etruscos probra iacere, nunc armati sibi quisque lingua promptum hostem offerri. Omnium illo die, qua plebis, qua patrum, eximia uirtus fuit; Fabium nomen maxime enituit; multis ciuilibus certaminibus infensos plebis animos illa pugna sibi reconciliare statuunt. 46. Instruitur acies, nec Ueiens hostis Etruscaeque legiones detractant. Prope certa spes erat non magis secum pugnaturos quam cum Aequis; maius quoque aliquod in tam inritatis animis et occasione ancipiti haud desperandum esse facinus.

наступлению, хватаются за оружие, бросаются в бой, исполненные надежды и гнева. Пусть теперь посмеют браниться этруски, пусть теперь, перед оружием, попридержит враг языки! В этот день все, и плебеи и патриции, выказали редкую доблесть и самой блистательной стала слава Фабиев. Озлобившие плебеев во многих гражданских распрях, этой битвой пожелали они их с собой примирить. Строят ряды, не уклоняется и враг: ни вейяне, ни этрусские легионы. Почти твердой была их уверенность, что и с ними сражаться будут не лучше, чем недавно с эквами; больше того, что при таком раздражении римских воинов и в столь двусмысленных обстоятельствах их нельзя считать неспособными даже на худшее преступление100.

100. Т.е. на убийство консулов.

Res aliter longe euenit; nam non alio ante bello infestior Romanus -- adeo hinc contumeliis hostes, hinc consules mora exacerbauerant -proelium iniit. Uix explicandi ordinis spatium Etruscis fuit, cum pilis inter primam trepidationem abiectis temere magis quam emissis, pugna iam in manus, iam ad gladios, ubi Mars est atrocissimus, uenerat. Inter primores genus Fabium insigne spectaculo exemploque ciuibus erat. Ex his Q. Fabium -- tertio hic anno ante consul fuerat -- principem in confertos Ueientes euntem ferox uiribus et armorum arte Tuscus, incautum inter multas uersantem

Вышло же все по-иному; грозно, как ни в какой прежде войне, начали сражение римляне, так их разъярили враги насмешками, консулы промедлением. Этруски едва успели развернуть строй, среди первой сумятицы не метнув даже, а наугад пустив дротики, как дело уже дошло до рукопашной; меч на меч, когда бой всего неистовей. В первых рядах лучшее зрелище, лучший пример являл согражданам род Фабиев. Квинта Фабия, позапрошлогоднего консула, первым бросившегося на строй вейян и забывшего осторожность в толпе врагов, 220

221

этрусский воин, умелый и сильный, поразив мечом в грудь, пронзает насквозь; вырвавши клинок, Фабий падает ничком. Sensit utraque acies unius uiri Гибель одного этого мужа сразу casum, cedebatque inde Romanus сделалась ощутимой в обоих cum M. Fabius consul transiluit войсках; и римляне уже было iacentis corpus obiectaque parma, начали отступать, когда консул "hoc iurastis" inquit, "milites, Марк Фабий, перепрыгнув через fugientes uos in castra redituros? простертое тело и выставив вперед круглый щит, воскликнул: “В том ли клялись вы, воины, что вернетесь в лагерь беглецами? Adeo ignauissimos hostes magis Или вы больше боитесь timetis quam Iouem Martemque per трусливейшего врага, чем quos iurastis? At ego iniuratus aut Юпитера и Марса, которыми вы uictor reuertar aut prope te hic, Q. клялись? А я, не клявшийся, либо Fabi, dimicans cadam." Consuli tum вернусь победителем, либо тут Caeso Fabius, prioris anni consul: найду смерть в бою возле тебя, "uerbisne istis, frater, ut pugnent, te Квинт Фабий!” Отозвался консулу impetraturum credis? Цезон Фабий, консул предыдущего года: “Словами ли этими, брат, ты думаешь призвать их к бою? Di impetrabunt per quos iurauere; et Призовут их боги, которыми они nos, ut decet proceres, ut Fabio поклялись; нам же, как и подобает nomine est dignum, pugnando potius лучшим, как достойно имени quam adhortando accendamus Фабиев, должно убеждать воинов militum animos." Sic in primum боем, а не увещеваниями!” С infensis hastis prouolant duo Fabii, копьями наперевес устремляются totamque mouerunt secum aciem. оба Фабия вперед и увлекают за собою все войско. 47. Proelio ex parte una restituto, Итак, на этом крыле сражение nihilo segnius in cornu altero Cn. возобновилось, а на другом столь Manlius consul pugnam ciebat, ubi же деятельно разжигал битву prope similis fortuna est uersata. консул Гней Манлий, и удача была там такой же изменчивой. Nam ut altero in cornu Q. Fabium, sic Как за Квинтом Фабием на другом in hoc ipsum consulem Manlium iam крыле, так и здесь, за консулом uelut fusos agentem hostes et Манлием, гнавшим врагов, словно impigre milites secuti sunt et, ut ille уже разбитых, неутомимо graui uolnere ictus ex acie cessit, следовали воины; но, когда он, interfectum rati gradum rettulere; тяжело раненный, покинул строй, воины, думая, что он убит, hostium manus, gladio per pectus transfigit; telo extracto praeceps Fabius in uolnus abiit.

221

222

подались назад cessissentque loco, ni consul alter и покинули бы поле, если бы не cum aliquot turmis equitum in eam прискакал сюда во весь опор partem citato equo aduectus, uiuere другой консул с несколькими clamitans collegam, se uictorem fuso конными турмами101, крича, что altero cornu adesse, rem inclinatam жив товарищ его, а сам он, разбив sustinuisset. врага на другом крыле, явился сюда победителем. Этим он поддержал пошатнувшееся усердие, 101. Турма – небольшой (около 30 человек) конный отряд.

а тут и сам Манлий объявляется перед войском, чтобы восстановить строй. И знакомые лица обоих консулов воодушевляют воинов. Неприятельский строй между тем поредел, так как враги, понадеявшись на свое численное превосходство, послали запасные отряды брать римский лагерь. In quae haud magno certamine Здесь их натиск не встретил impetu facto cum praedae magis больших препятствий; и пока они, quam pugnae memores tererent больше думая о добыче, чем о tempus, triarii Romani qui primam сражении, тратили время впустую, inruptionem sustinere non potuerant, римские триарии102, не сумевшие missis ad consules nuntiis quo loco отразить первого нападения, res essent, conglobati ad praetorium отправили консулам донесение о redeunt et sua sponte ipsi proelium положении дел, а сами, renouant. собравшись у консульской палатки, на свой страх возобновили сражение. Manlius quoque ad restituendam aciem se ipse coram offert. Duorum consulum cognita ora accendunt militum animos. Simul et uanior iam erat hostium acies, dum abundante multitudine freti, subtracta subsidia mittunt ad castra oppugnanda.

102. "Триарии" – опытные солдаты (в построенном по манипулам войске они занимали последний из трех рядов), вступавшие в бой в случае крайней опасности. Употребление термина здесь анахронизм.

Et Manlius consul reuectus in castra, ad omnes portas milite opposito hostibus uiam clauserat. Ea desperatio Tuscis rabiem magis quam audaciam accendit. Nam cum incursantes quacumque exitum ostenderet spes uano aliquotiens impetu issent, globus iuuenum unus in ipsum consulem insignem armis

Консул Манлий возвратился к лагерю и, поставив отряды у всех ворот, преградил врагам путь к отступлению. Отчаяние пробудило в этрусках не отвагу даже, а бешенство. Мечась в поисках выхода, они сделали несколько бесплодных попыток прорваться, а потом кучка молодежи бросилась 222

223

inuadit. Prima excepta a circumstantibus tela; sustineri deinde uis nequit; consul mortifero uolnere ictus cadit, fusique circa omnes. Tuscis crescit audacia; Romanos terror per tota castra trepidos agit, et ad extrema uentum foret ni legati rapto consulis corpore patefecissent una porta hostibus uiam.

Ea erumpunt; consternatoque agmine abeuntes in uictorem alterum incidunt consulem; ibi iterum caesi fusique passim. Uictoria egregia parta, tristis tamen duobus tam claris funeribus. Itaque consul decernente senatu triumphum, si exercitus sine imperatore triumphare possit, pro eximia eo bello opera facile passurum respondit; se familia funesta Q. Fabi fratris morte, re publica ex parte orba, consule altero amisso, publico priuatoque deformem luctu lauream non accepturum.

Omni acto triumpho depositus triumphus clarior fuit; adeo spreta in tempore gloria interdum cumulatior rediit. Funera deinde duo deinceps collegae fratrisque ducit, idem in utroque laudator, cum concedendo illis suas laudes ipse maximam partem earum ferret.

на самого консула, узнав его по доспехам. Первые удары приняли на себя его спутники, но им не хватило сил для защиты: консул падает, смертельно раненный, и все разбегаются по сторонам. Этруски воодушевляются; перепуганные римляне в ужасе бегут по лагерю; и не миновать бы самого худшего, если бы легаты, подхватив тело консула, не открыли одни ворота, освободив путь врагам. Устремясь в эти ворота беспорядочной толпой, враги сталкиваются со вторым консулом, уже победоносным — и здесь их вновь бьют и гонят. Победа была блистательная, но омраченная гибелью двух славных мужей. Поэтому на решение сената о триумфе консул ответил, что если может войско без полководца справлять триумф, то в этой войне оно его заслужило, и он охотно даст свое позволение; но сам из-за смерти брата. Квинта Фабия, погрузившей в скорбь его дом, изза утраты второго консула, наполовину осиротившей государство, не примет лаврового венка, неприличного ему в государственных и домашних печалях. Славнее любого отпразднованного был этот отвергнутый им триумф; так, отстраненная в свой час слава иногда возвращается сторицей. Дважды кряду затем совершил он похоронный обряд — над товарищем и над братом; тому и другому сказал он похвальное 223

224

слово и, уступая им свою славу, прославился сам. Neque immemor eius quod initio Не забыл он и о том, что consulatus imbiberat, reconciliandi задумывал в начале консульства: animos plebis, saucios milites чтобы восстановить доверие curandos diuidit patribus. Fabiis плебеев, он распределил раненых plurimi dati, nec alibi maiore cura воинов по патрицианским домам habiti. Inde populares iam esse Fabii, для лечения — Фабии приняли к nec hoc ulla nisi salubri rei publicae себе очень многих, и нигде уход за arte. ранеными не был лучше. С той поры Фабии были любимы народом, и только за их честность и благородство, спасительные для общего дела. 48. Igitur non patrum magis quam И вот, стараниями как патрициев, plebis studiis K. Fabius cum T. так и плебеев консулом стал Uerginio consul factus neque belli Цезон Фабий в паре с Титом neque dilectus neque ullam aliam Вергинием [479 г.]. Ни о войне, ни priorem curam agere quam ut iam о наборе войска, ни о чем другом aliqua ex parte incohata concordiae он не заботился столько, сколько о spe, primo quoque tempore cum том, чтобы вслед открывшейся patribus coalescerent animi plebis. надежде на общее согласие поскорей примирить с патрициями плебеев. Itaque principio anni censuit Поэтому уже в начале года priusquam quisquam agrariae legis высказал Фабий мнение: покуда не auctor tribunus exsisteret, объявился с земельным законом occuparent patres ipsi suum munus какой-нибудь трибун, самим facere; captiuum agrum plebi quam сенаторам следовало бы его maxime aequaliter darent; uerum упредить, взяв это на себя, и по esse habere eos quorum sanguine возможности поровну ac sudore partus sit. распределить между плебеями захваченную землю: ведь справедливо, чтобы ею владели те, кому досталась она потом и кровью. Aspernati patres sunt; questi quoque Сенаторы пренебрегли quidam nimia gloria luxuriare et предложением Цезона; иные даже euanescere uiuidum quondam illud посетовали, что в излишней Caesonis ingenium. Nullae deinde погоне за славой расточился и urbanae factiones fuere; uexabantur изнемог его живой некогда ум. incursionibus Aequorum Latini. Никаких раздоров потом в городе не было. Латины тревожимы были 224

225

Eo cum exercitu Caeso missus in ipsorum Aequorum agrum depopulandum transit. Aequi se in oppida receperunt murisque se tenebant; eo nulla pugna memorabilis fuit. At a Ueiente hoste clades accepta temeritate alterius consulis, actumque de exercitu foret, ni K. Fabius in tempore subsidio uenisset. Ex eo tempore neque pax neque bellum cum Ueientibus fuit; res proxime formam latrocinii uenerat. Legionibus Romanis cedebant in urbem; ubi abductas senserant legiones, agros incursabant, bellum quiete, quietem bello in uicem eludentes. Ita neque omitti tota res nec perfici poterat; et alia bella aut praesentia instabant, ut ab Aequis Uolscisque, non diutius quam recens dolor proximae cladis transiret quiescentibus, aut mox moturos esse apparebat Sabinos semper infestos Etruriamque omnem.

Sed Ueiens hostis, adsiduus magis quam grauis, contumeliis saepius quam periculo animos agitabat, quod nullo tempore neglegi poterat aut auerti alio sinebat. Tum Fabia gens senatum adiit. Consul pro gente loquitur: "adsiduo magis quam magno praesidio, ut scitis, patres conscripti, bellum Ueiens eget. Uos alia bella curate, Fabios hostes Ueientibus date. Auctores sumus tutam ibi

набегами эквов. Цезон, посланный туда с войском, вступил в земли эквов и стал их разорять. Эквы отошли в города и прятались за стенами. Поэтому никаких достопамятных сражений не было. Но в войне с вейянами опрометчивость второго консула привела к поражению и войско было бы погублено, не подоспей вовремя Цезон Фабий на помощь. С той поры не было с вейянами ни войны, ни мира — действия их были чем-то вроде разбоя: завидев римские легионы, они прятались в город, а зная, что легионов нет, разоряли поля, как бы в насмешку оборачивая войну миром, а мир — войной. Так что нельзя было ни бросить все это дело, ни довести его до конца. Угрожали и другие войны: угроза исходила от вольсков и эквов, остававшихся спокойными, лишь пока свежа была горечь последнего поражения, или — на недалекое будущее — от всегда враждебных сабинян, а также от всей Этрурии. Но враждебные Вейи досаждали скорей неотвязностью, нежели силою, чаще обидами, чем опасностью, поскольку все время требовали внимания и не позволяли заняться другим. Тогда род Фабиев явился в сенат. От лица всего рода консул сказал: “Известно вам, отцы-сенаторы, что война с вейянами требует сторожевого отряда скорей постоянного, чем большого. Пусть же другие войны будут вашей 225

226

заботой, а вейских врагов предоставьте Фабиям. Мы порукою, что величие римского имени не потерпит ущерба. Nostrum id nobis uelut familiare Эта война будет нашей, как бы bellum priuato sumptu gerere in войной нашего рода, и мы animo est; res publica et milite illic et намерены вести ее на pecunia uacet." Gratiae ingentes собственный счет, от государства actae. же не потребуется ни воинов, ни денег”. Сенат отвечает им великой благодарностью. Consul e curia egressus comitante Выйдя из курии, консул в Fabiorum agmine, qui in uestibulo сопровождении отряда Фабиев curiae senatus consultum (они дожидались решения сената, exspectantes steterant, domum redit. стоя у дверей) отправился домой. Iussi armati postero die ad limen Получив приказ на следующий consulis adesse; domos inde день в оружии явиться к дому discedunt. консула, они расходятся по домам. 49. Manat tota urbe rumor; Fabios ad Молва расходится по всему caelum laudibus ferunt: familiam Городу. Фабиев превозносят до unam subisse ciuitatis onus; Ueiens небес: один род принял на себя bellum in priuatam curam, in priuata бремя государства, вейская война arma uersum. передана в частные руки, частному оружию. Si sint duae roboris eiusdem in urbe Будь в Городе еще два рода такой gentes, deposcant haec Uolscos sibi, же силы — один взял бы на себя illa Aequos: populo Romano вольсков, другой — эквов, и tranquillam pacem agente omnes римский народ мог бы подчинить finitimos subigi populos posse. Fabii все соседние, сам благоденствуя в postera die arma capiunt; quo iussi безмятежном мире. На другой erant conueniunt. день Фабии берутся за оружие и сходятся, куда ведено. Consul paludatus egrediens in Консул, выйдя из дому в военном uestibulo gentem omnem suam плаще, видит род свой instructo agmine uidet; acceptus in построенным для похода; став в medium signa ferri iubet. Nunquam середину, он приказывает exercitus neque minor numero neque выступать. Никогда еще ни одно clarior fama et admiratione hominum войско, столь малое числом и per urbem incessit. столь громкое славой, при всеобщем восхищении не шествовало по Городу. Sex et trecenti milites, omnes patricii, Триста шесть воинов, все omnes unius gentis, quorum патриции, все одного рода, из коих maiestatem Romani nominis fore.

226

227

neminem ducem sperneres, egregius quibuslibet temporibus senatus, ibant, unius familiae uiribus Ueienti populo pestem minitantes. Sequebatur turba propria alia cognatorum sodaliumque, nihil medium, nec spem nec curam, sed immensa omnia uoluentium animo, alia publica sollicitudine excitata, fauore et admiratione stupens.

любого самый строгий сенат во всякое время мог бы назначить вождем, шли, грозя уничтожить народ вейян силами одного семейства. Их сопровождала толпа103: тут были и свои — родственники и друзья, забывшие про обыкновенные надежды и страхи, помышлявшие лишь о великом; были и другие, взволнованные заботой об общем деле, охваченные сочувствием и восхищением.

103. По Дионисию Галикарнасскому (IX, 15) и Фесту (450L.), Фабиев сопровождали четыре или пять тысяч клиентов. Возможно, что конкретные детали рассказа о подвиге Фабиев были обработаны римскими историками под влиянием греческой литературы (можно отметить сходство описания событий у реки Кремеры с рассказами о битве при Фермопилах – ср., например: Геродот, VII, 202: 300 спартанцев и 3900 союзников.

Им желают сил, желают удач, чтоб не хуже начинания был исход; а на дальнейшее — и консульских должностей, и триумфов, и всех наград, всех почестей. Praetereuntibus Capitolium Когда проходили они мимо arcemque et alia templa, quidquid Капитолия, Крепости и других deorum oculis, quidquid animo храмов, то всем богам, которых occurrit, precantur ut illud agmen видел и вспоминал народ, всякий faustum atque felix mittant, sospites раз возносил он молитвы, чтобы breui in patriam ad parentes счастлив был поход и удачен, restituant. чтобы вскорости вернулись все невредимыми в отчизну к родителям. In cassum missae preces. Infelici uia, Тщетны были эти мольбы. dextro iano portae Carmentalis, Несчастливой104 улицей вышли profecti ad Cremeram flumen они через правую арку perueniunt. Is opportunus uisus locus Карментальских ворот из Города и communiendo praesidio. дошли до реки Кремеры105. Это место показалось подходящим для постройки укрепления. Ire fortes, ire felices iubent, inceptis euentus pares reddere; consulatus inde ac triumphos, omnia praemia ab se, omnes honores sperare.

104. Так эта улица стала называться после поражения Фабиев. 105. Кремера – правый приток Тибра, впадающий в него при Фиденах.

L. Aemilius inde et C. Seruilius

Затем Луций Эмилий и Гай 227

228

Сервилий стали консулами [478 г.]. И, пока действия ограничивались лишь разорением полей, Фабиев хватало не только для защиты своего укрепления, но и всех земель вдоль границы римлян и этрусков; охраняя свое, тревожа врагов, бродили они по обе стороны границы. Interuallum deinde haud magnum Потом в набегах был небольшой populationibus fuit, dum et Ueientes перерыв — вейяне, вызвав войско accito ex Etruria exercitu praesidium из Этрурии, осадили укрепление Cremerae oppugnant, et Romanae на Кремере, и римские легионы, legiones ab L. Aemilio consule приведенные консулом Луцием adductae cominus cum Etruscis Эмилием, сошлись лицом к лицу с dimicant acie; quamquam uix этрусками. Впрочем, у вейян почти dirigendi aciem spatium Ueientibus не было времени развернуть fuit; войско: adeo inter primam trepidationem еще среди первой сумятицы, пока dum post signa ordines introeunt они после данного знака subsidiaque locant, inuecta subito ab выстраивали ряды и размещали latere Romana equitum ala non запасные отряды, внезапно pugnae modo incipiendae sed налетевшая сбоку конная ала106 consistendi ademit locum. римлян не дала им не только начать сражение, но даже и устоять на месте. consules facti. Et donec nihil aliud quam in populationibus res fuit, non ad praesidium modo tutandum Fabii satis erant, sed tota regione qua Tuscus ager Romano adiacet, sua tuta omnia, infesta hostium, uagantes per utrumque finem, fecere.

106. Ала – отряд в 300 конников.

Ita fusi retro ad saxa Rubra -- ibi castra habebant --, pacem supplices petunt. Cuius impetratae, ab insita animis leuitate, ante deductum Cremera Romanum praesidium paenituit.

Отброшенные назад, к Красным Скалам107, где был у них лагерь, смиренно запросили они мира; а получив его, по прирожденному непостоянству стали о том жалеть еще до отвода римских войск с Кремеры.

107. Красные Скалы (Rubra Saxa) – гористая местность недалеко от Рима, у Фламиниевой дороги. Расположение лагеря вейян свидетельствует о том, что они вели военные действия не из своего города, а из Фиден, которые находились на правом берегу Тибра прямо напротив Красных Скал.

50. Rursus cum Fabiis erat Ueienti populo, sine ullo maioris belli apparatu, certamen; nec erant incursiones modo in agros aut subiti impetus in incursantes, sed aliquotiens aequo campo conlatisque signis certatum,

И вновь начались столкновения вейян с Фабиями — без подготовки, какой требовала бы настоящая война; и все же дело не ограничивалось разорением полей и внезапными нападениями на разорителей; несколько раз 228

229

gensque una populi Romani saepe ex opulentissima, ut tum res erant, Etrusca ciuitate uictoriam tulit. Id primo acerbum indignumque Ueientibus est uisum; inde consilium ex re natum insidiis ferocem hostem captandi; gaudere etiam multo successu Fabiis audaciam crescere.

Itaque et pecora praedantibus aliquotiens, uelut casu incidissent, obuiam acta, et agrestium fuga uasti relicti agri, et subsidia armatorum ad arcendas populationes missa saepius simulato quam uero pauore refugerunt.

Iamque Fabii adeo contempserant hostem ut sua inuicta arma neque loco neque tempore ullo crederent sustineri posse. Haec spes prouexit ut ad conspecta procul a Cremera magno campi interuallo pecora, quamquam rara hostium apparebant arma, decurrerent. Et cum improuidi effuso cursu insidias circa ipsum iter locatas superassent palatique passim uaga, ut fit pauore iniecto, raperent pecora, subito ex insidiis consurgitur; et aduersi et undique hostes erant. Primo clamor circumlatus exterruit, dein tela ab omni parte accidebant; coeuntibusque Etruscis, iam continenti agmine armatorum saepti, quo magis se hostis inferebat,

сражались и под знаменами в открытом бою. И часто один только римский род одерживал победу над сильнейшим по тем временам этрусским городом. Вейяне сначала огорчились и негодовали; но потом, рассудив по обстоятельствам, задумали заманить неустрашимого врага в ловушку и даже радовались тому, что от успехов дерзость Фабиев все росла. Не однажды, когда выходили Фабии на добычу, навстречу им, как бы случайно, выпускали скот, селяне разбегались, оставляя свои поля, а вооруженные отряды, высланные для отпора, обращались в бегство, чаще в притворном, чем в действительном страхе. А Фабии уже настолько презирали врага, что поверили, будто он нигде и никогда не сможет их победить. Эта самонадеянность и довела их до того, что, увидев с Кремеры стадо, пасущееся далеко в поле, они к нему ринулись, хотя кое-где и можно было разглядеть вооруженных врагов. И, когда Фабии, ничего не замечая, стремительно пронеслись мимо расставленных вокруг дороги засад и, рассыпавшись по полю, стали ловить разбежавшийся в переполохе скот, вдруг перед ними из засад появились враги. Со всех сторон сперва поднялся пугающий крик, затем полетели дротики; сходясь отовсюду, этруски окружали Фабиев уже плотной толпой вооруженных, и, 229

230

cogebantur breuiore spatio et ipsi orbem colligere, quae res et paucitatem eorum insignem et multitudinem Etruscorum, multiplicatis in arto ordinibus, faciebat. Tum omissa pugna, quam in omnes partes parem intenderant, in unum locum se omnes inclinant; eo nisi corporibus armisque rupere cuneo uiam. Duxit uia in editum leniter collem. Inde primo restitere; mox, ut respirandi superior locus spatium dedit recipiendique a pauore tanto animum, pepulere etiam subeuntes, uincebatque auxilio loci paucitas, ni iugo circummissus Ueiens in uerticem collis euasisset. Ita superior rursus hostis factus.

Fabii caesi ad unum omnes praesidiumque expugnatum. Trecentos sex perisse satis conuenit, unum prope puberem aetate relictum, stirpem genti Fabiae dubiisque rebus populi Romani saepe domi bellique uel maximum futurum auxilium.

чем сильней был напор врагов, тем меньше оставалось места для кольцевой обороны и делалось все заметней, как малочисленны Фабии и как много этрусков, теснивших их все умножающимися рядами. Тогда, перестав отбиваться по всему кругу, обратились они в одну сторону. Действуя и оружием, и собственным телом, они, построившись клином, пробивают себе дорогу. Путь их привел на высокий пологий холм. Здесь они сначала остановились; а затем, когда выгодное местоположение позволило им перевести дух и приободриться, даже отбили поднимавшихся к ним врагов. В столь удобном месте малый отряд стал было побеждать, но посланные в обход вейяне вышли на вершину холма. Превосходство опять было у врагов. Фабии были все до одного перебиты, а их укрепление взято. Все сходятся на том, что погибло триста шесть человек и в живых остался только один почти взрослый отпрыск Фабиева рода108, чтобы впоследствии в обстоятельствах трудных для римского народа приносить ему величайшую пользу.

108. См.: III, 1, 1.

51. Cum haec accepta clades est, iam C. Horatius et T. Menenius consules erant. Menenius aduersus Tuscos uictoria elatos confestim missus. Tum quoque male pugnatum est, et

Когда стало известно об этом несчастье, консулами были уже Гай Гораций и Тит Менений [477 г.]. Менений тотчас был послан против этрусков, гордых своей победой. Но опять битва была неудачна: 230

231

Ianiculum hostes occupauere; obsessaque urbs foret, super bellum annona premente -- transierant enim Etrusci Tiberim --, ni Horatius consul ex Uolscis esset reuocatus. Adeoque id bellum ipsis institit moenibus, ut primo pugnatum ad Spei sit aequo Marte, iterum ad portam Collinam.

враги заняли Яникульский холм, и не миновать бы осады Городу, теснимому, помимо войны, и бесхлебьем {ведь по обе стороны Тибра стояли этруски), если бы не подоспел консул Гораций, вызванный из земли вольсков. Война настолько приблизилась к самым стенам Города, что сражаться пришлось сначала у храма Надежды109, где не осилил никто и еще раз — у Коллинских ворот.

109. Древнее святилище Надежды (Spes) находилось на Эсквилине (не следует путать с воздвигнутым во время I Пунической войны храмом Надежды на Овощном рынке).

Тут римляне получили — пусть незначительный — перевес, и это вселило в воинов прежнюю уверенность, укрепив их для будущих битв. Консулами сделались Авл Вергиний и Спурий Сервилий {476 г.]. Потерпевшие только что поражение, вейяне воздержались от битвы и начали разорять поля; с Яникульского холма, как из крепости, они нападали на все римские земли — ни скот, ни селяне нигде не были в безопасности. Capti deinde eadem arte sunt qua Пойманы были враги точно так же, ceperant Fabios. Secuti dedita opera как сами раньше поймали Фабиев. passim ad inlecebras propulsa Гонясь за выгнанным там и сям pecora praecipitauere in insidias; quo для приманки скотом, они угодили plures erant, maior caedes fuit. в засаду. Насколько их было больше, настолько кровопролитней была резня. Ex hac clade atrox ira maioris cladis Злость и ярость от этой неудачи causa atque initium fuit. Traiecto послужили причиной и началом enim nocte Tiberi, castra Seruili еще худшего поражения. consulis adorti sunt oppugnare. Inde Переплыв ночью Тибр, они fusi magna caede in Ianiculum se подступили к лагерю консула aegre recepere. Сервилия. Отбитые, с большими потерями, кое-как возвратились Ibi quamquam paruo momento superior Romana res fuit, meliorem tamen militem, recepto pristino animo, in futura proelia id certamen fecit. A. Uerginius et Sp. Seruilius consules fiunt. Post acceptam proxima pugna cladem Ueientes abstinuere acie; populationes erant, et uelut ab arce Ianiculo passim in Romanum agrum impetus dabant; non usquam pecora tuta, non agrestes erant.

231

232

Confestim consul et ipse transit Tiberim, castra sub Ianiculo communit. Postero die luce orta nonnihil et hesterna felicitate pugnae ferox, magis tamen quod inopia frumenti quamuis in praecipitia, dum celeriora essent, agebat consilia, temere aduerso Ianiculo ad castra hostium aciem erexit, foediusque inde pulsus quam pridie pepulerat,

interuentu collegae ipse exercitusque est seruatus. Inter duas acies Etrusci, cum in uicem his atque illis terga darent, occidione occisi. Ita oppressum temeritate felici Ueiens bellum.

Urbi cum pace laxior etiam annona rediit, et aduecto ex Campania frumento, et postquam timor sibi cuique futurae inopiae abiit, eo quod abditum fuerat prolato.

Ex copia deinde otioque lasciuire rursus animi et pristina mala, postquam foris deerant, domi quaerere. Tribuni plebem agitare suo ueneno, agraria lege; in resistentes incitare patres, nec in uniuersos modo sed in singulos. Q. Considius et T. Genucius, auctores agrariae legis, T. Menenio diem dicunt. Inuidiae erat amissum Cremerae praesidium, cum haud procul inde statiua consul habuisset;

они на Яникул. Консул тотчас сам переходит Тибр и становится лагерем под Яникулом. Утром следующего дня он, ободренный вчерашней удачей и жаждавший битвы, а главное, побуждаемый нехваткою продовольствия к предприятиям хоть опасным, да более скорым, опрометчиво повел строй вверх по Яникулу на вражеский лагерь, но был отбит с еще большим позором, чем накануне враги, и только прибытием второго консула он и войско его были спасены. Оказавшись между двух консульских армий и обращая тыл то к одной, то к другой, этруски были полностью уничтожены. Так счастливая опрометчивость положила конец вейской войне. С установлением мира продовольствие в Городе стало даже дешевле прежнего: и потому, что было привезено зерно Кампании, и потому, что, когда исчезла угроза грядущего голода, каждый вытащил припрятанное на черный день. От сытости в праздности люди вновь распустились и, когда не стало прежних зол внешних, затосковали по внутренним. Трибуны стали возбуждать плебеев своим зельем — земельным законом, подстрекать их против сопротивляющихся сенаторов, не только против всех вообще, но и против отдельных лиц. Квинт Консидий и Тит Генуций, предложившие земельный закон, вызвали в суд 232

233

Тита Менения. Ему вменяли в вину гибель укрепления на Кремере, когда он, будучи консулом, стоял лагерем неподалеку. ea oppressit, cum et patres haud Это его погубило, хотя сенаторы minus quam pro Coriolano adnisi старались ради него не меньше, essent et patris Agrippae fauor чем когда-то ради Кориолана, и hauddum exoleuisset. общее расположение к отцу его Агриппе тоже еще не позабылось. In multa temperarunt tribuni; cum Наказание, однако, трибуны capitis anquisissent, duorum milium умерили: хоть и требовали они aeris damnato multam dixerunt. Ea in смертной казни, приговорили его к caput uertit; negant tulisse выплате двух тысяч ассов110. Но и ignominiam aegritudinemque; inde это обернулось смертным morbo absumptum. приговором. Он, как рассказывают, не перенес позора и горя, заболел и умер. 110. Как правило, до середины V в. до н.э. штраф взимался скотом (овцами и быками). С 454 г. до н.э. один бык или 10 овец приравнивались к 100 ассам (асс – фунт меди). О размерах штрафа см. также: III, 31, 6; IV, 41, 10; V, 29, 7; V, 32, 9.

Другой обвиняемый, Спурий Сервилий, как только истек срок его консульства, был — при консулах Гае Навтии и Публии Валерии [475 г.], уже в начале года, — вызван в суд трибунами Луцием Цедицием и Титом Стацием; но он в отличие от Менения встретил трибунское нападение не просьбами, своими или сенаторов, но твердой верой в свою невиновность и в свое влияние. Et huic proelium cum Tuscis ad И ему вменяли в вину сражение с Ianiculum erat crimini. Sed feruidi этрусками у Яникула. Но он, animi uir ut in publico periculo ante, человек горячий, своей дерзостью sic tum in suo, non tribunos modo отвел от себя опасность, как sed plebem oratione feroci refutando прежде — от государства: в резкой exprobrandoque T. Meneni речи обличил он не только damnationem mortemque, cuius трибунов, но и всех плебеев, patris munere restituta quondam обвиняя их в осуждении и смерти plebs eos ipsos quibus tum saeuiret Тита Менения, чьему отцу обязаны magistratus, eas leges haberet, они тем, что, возвращенные periculum audacia discussit. некогда в Город, обрели для себя Alius deinde reus, Sp. Seruilius, ut consulatu abiit, C. Nautio et P. Ualerio consulibus, initio statim anni ab L. Caedicio et T. Statio tribunis die dicta, non ut Menenius, precibus suis aut patrum sed cum multa fiducia innocentiae gratiaeque tribunicios impetus tulit.

233

234

те законы, тех самых трибунов, благодаря которым теперь и свирепствуют111. 111. См. выше: II, 32, 5-33, 5; примеч. 74-75.

Iuuit et Uerginius collega testis productus, participando laudes; magis tamen Menenianum -- adeo mutauerant animum -- profuit iudicium.

53. Certamina domi finita: Ueiens bellum exortum, quibus Sabini arma coniunxerant. P. Ualerius consul accitis Latinorum Hernicorumque auxiliis cum exercitu Ueios missus castra Sabina, quae pro moenibus sociorum locata erant, confestim adgreditur; tantamque trepidationem iniecit ut dum dispersi alii alia manipulatim excurrunt ad arcendam hostium uim, ea porta cui signa primum intulerat caperetur.

Intra uallum deinde caedes magis quam proelium esse. Tumultus e castris et in urbem penetrat; tamquam Ueiis captis, ita pauidi Ueientes ad arma currunt. Pars Sabinis eunt subsidio, pars Romanos toto impetu intentos in castra adoriuntur. Paulisper auersi turbatique sunt; deinde et ipsi utroque uersis signis resistunt, et eques ab consule immissus Tuscos fundit fugatque, eademque hora duo exercitus, duae potentissimae et maxime finitimae gentes superatae sunt.

Помог Сервилию и товарищ его Вергиний — вызванный как свидетель, он поделился с ним своей славой; но наибольшую пользу ему принесло все-таки дело Менения — так переменилось общее настроение. Внутренние распри закончились; началась война с вейянами, к которым присоединились сабиняне. Консул Публий Валерий призвал вспомогательные отряды от латинов и герников и, посланный с войском к Вейям, тотчас напал на сабинский лагерь, расположенный перед стенами союзников, и навел такой страх, что, покуда враги пытались небольшими рассеянными вылазками сдержать напор римлян, он ворвался в лагерь через первые же атакованные им ворота, а внутри была уже скорее резня, чем сражение. Смятение из лагеря перекидывается и в город; как если бы Вейи были взяты, — в таком страхе кидаются вейяне к оружию. Часть их идет на помощь сабинянам, другая нападает на римлян, полностью занятых вражеским лагерем. Ненадолго римлян удалось привести в замешательство; но затем они, обратив в обе стороны свои знамена, выдерживают натиск, а конница, высланная консулом, рассеивает этрусков и обращает их в бегство. В течение часа два войска, два сильнейших и 234

235

Dum haec ad Ueios geruntur, Uolsci Aequique in Latino agro posuerant castra populatique fines erant. Eos per se ipsi Latini adsumptis Hernicis, sine Romano aut duce aut auxilio castris exuerunt; ingenti praeda praeter suas reciperatas res potiti sunt. Missus tamen ab Roma consul in Uolscos C. Nautius; mos, credo, non placebat, sine Romano duce exercituque socios propriis uiribus consiliisque bella gerere.

Nullum genus calamitatis contumeliaeque non editum in Uolscos est, nec tamen perpelli potuere ut acie dimicarent. 54. L. Furius inde et C. Manlius consules. Manlio Ueientes prouincia euenit; non tamen bellatum; indutiae in annos quadraginta petentibus datae frumento stipendioque imperato.

многолюднейших соседних народа были побеждены. Пока шла эта война под Вейями, вольски и эквы стали лагерем на латинской земле и разоряли поля. Но латины сами в союзе с герниками, без римской подмоги и предводительства, выбили их из лагеря, отбив собственное добро и сверх того захватив большую добычу. Тем не менее из Рима против вольсков был послан консул Гней Навтий; в Риме, думаю, не понравилось, что без римского войска и предводителя воюют союзники собственными силами и разумением. Каких только бед и обид не пришлось теперь вытерпеть вольскам, и все же римлянам не удалось принудить их драться в открытом бою. Затем были консулы Луций Фурий и Гай Манлий [474 г.]. Манлию по жребию достались Вейи. Войны здесь, однако, не было; по просьбе вейян заключено было сорокалетнее перемирие112; их обязали поставлять зерно и платить дань.

112. Перемирие продолжалось до 437 г. до н.э., т.е. 37 лет (IV, 17, 8).

Paci externae confestim continuatur discordia domi. Agrariae legis tribuniciis stimulis plebs furebat. Consules, nihil Meneni damnatione, nihil periculo deterriti Seruili, summa ui resistunt. Abeuntes magistratu Cn. Genucius tribunus plebis arripuit.

С установлением мира незамедлительно возобновились внутренние раздоры. Трибуны предложили земельный закон, и возбужденный этим простой народ бушевал. Консулы, не устрашенные ни осуждением Менения, ни опасностью для Сервилия, всеми силами сопротивлялись. По сложении ими полномочий народный трибун Гней 235

236

L. Aemilius et Opiter Uerginius consulatum ineunt; Uopiscum Iulium pro Uerginio in quibusdam annalibus consulem inuenio. Hoc anno, quoscumque consules habuit, rei ad populum Furius et Manlius circumeunt sordidati non plebem magis quam iuniores patrum.

Suadent monent honoribus et administratione rei publicae abstineant; consulares uero fasces, praetextam, curulemque sellam nihil aliud quam pompam funeris putent; claris insignibus uelut infulis uelatos ad mortem destinari.

Quod si consulatus tanta dulcedo sit, iam nunc ita in animum inducant consulatum captum et oppressum ab tribunicia potestate esse; consuli, uelut apparitori tribunicio, omnia ad nutum imperiumque tribuni agenda esse; si se commouerit, si respexerit patres, si aliud quam plebem esse in re publica crediderit, exsilium Cn. Marci, Meneni damnationem et mortem sibi proponat ante oculos.

His accensi uocibus patres consilia inde non publica sed in priuato seductaque a plurium conscientia habuere, ubi cum id modo constaret, iure an iniuria, eripiendos esse reos,

Генуций тут же потребовал их к суду. Луций Эмилий и Опитер Вергиний вступили в консульство [473 г.]; впрочем, в некоторых летописях вместо Вергиния консулом значится Вописк Юлий. В этом году, на чье консульство он бы ни приходился, Фурий и Манлий, привлеченные к ответу перед народом, в скорбных одеждах обходят не столько плебеев, сколько младших сенаторов. Убеждают, предупреждают, предостерегают от должностей, от участия в делах государства; говорят им, что консульские фаски, окаймленную тогу, курульное кресло следует почитать разве за погребальное великолепие, ведь украшенные этими знаками, как жертвенное животное лентами, консулы обречены на заклание. А если для них все же так прельстительно консульство, то пусть поймут, что оно теперь в плену и под гнетом трибунской власти; консул, будто прислужник трибуна, все должен делать по его указке и приказанию; если он только напомнит о себе, если уважит сенаторов, если подумает, будто в государстве есть еще что-нибудь, кроме плебеев, то пусть перед взором его будет изгнание Гнея Марция, осужденье и смерть Менения. Возбужденные такими речами, сенаторы стали тогда совещаться не в курии, а частным образом, не доводя дела до сведения слишком многих. И поскольку решено было 236

237

atrocissima quaeque maxime placebat sententia, nec auctor quamuis audaci facinori deerat.

Igitur iudicii die, cum plebs in foro erecta expectatione staret, mirari primo quod non descenderet tribunus; dein cum iam mora suspectior fieret, deterritum a primoribus credere et desertam ac proditam causam publicam queri; tandem qui obuersati uestibulo tribuni fuerant nuntiant domi mortuum esse inuentum. Quod ubi in totam contionem pertulit rumor, sicut acies funditur duce occiso, ita dilapsi passim alii alio. Praecipuus pauor tribunos inuaserat, quam nihil auxilii sacratae leges haberent morte collegae monitos.

правдой или неправдой, но вырвать обвиняемых из-под суда, то самое крайнее мнение имело наибольший успех; нашелся и исполнитель отчаянного замысла. Итак, в день суда сошедшиеся плебеи стояли на форуме в ожидании, сначала они удивлялись, почему не является трибун; затем, когда задержка его стала уже подозрительной, сочли, что запуган он знатью, стали сетовать, что брошено и предано народное дело. Наконец из дома трибуна приходит известие, что он найден у себя мертвым113. Когда эта весть обошла собравшихся, они все разбежались кто куда, как войско рассеивается, потеряв вождя. Сильнейший страх напал на трибунов: гибель товарища показала им, что никакие законы о священной неприкосновенности им не защита.

113. Рассказ о заговоре сенаторов и убийстве народного трибуна более отвечает политическим нравам и внутриполитической обстановке в Риме времен поздней Республики.

Nec patres satis moderate ferre А сенаторы не старались laetitiam, adeoque neminem noxiae сдерживать радость; и настолько paenitebat, ut etiam insontes fecisse никто не тяготился виной, что даже uideri uellent, palamque ferretur malo непричастные желали казаться domandam tribuniciam potestatem. соучастниками и открыто шли разговоры о том, что трибунская власть должна быть укрощаема карой. 55. Sub hac pessimi exempli uictoria Сразу после этой пагубнейшей dilectus edicitur, pauentibusque победы был объявлен набор, и, tribunis sine intercessione ulla поскольку трибуны были запуганы, consules rem peragunt. консулы провели его беспрепятственно. Tum uero irasci plebs tribunorum Плебеи меж тем больше magis silentio quam consulum гневались на молчанье трибунов, imperio, et dicere actum esse de чем на могущество консулов, и 237

238

libertate sua; rursus ad antiqua reditum; cum Genucio una mortuam ac sepultam tribuniciam potestatem. Aliud agendum ac cogitandum quomodo resistatur patribus;

id autem unum consilium esse ut se ipsa plebs, quando aliud nihil auxilii habeat, defendat. Quattuor et uiginti lictores apparere consulibus et eos ipsos plebis homines; nihil contemptius neque infirmius, si sint qui contemnant; sibi quemque ea magna atque horrenda facere.

His uocibus alii alios cum incitassent, ad Uoleronem Publilium de plebe hominem quia, quod ordines duxisset, negaret se militem fieri debere, lictor missus est a consulibus. Uolero appellat tribunos. Cum auxilio nemo esset, consules spoliari hominem et uirgas expediri iubent. "Prouoco" inquit, "ad populum" Uolero, "quoniam tribuni ciuem Romanum in conspectu suo uirgis caedi malunt quam ipsi in lecto suo a uobis trucidari." Quo ferocius clamitabat, eo infestius circumscindere et spoliare lictor.

Tum Uolero et praeualens ipse et adiuuantibus aduocatis repulso lictore, ubi indignantium pro se acerrimus erat clamor, eo se in turbam confertissimam recipit clamitans: "prouoco et fidem plebis imploro.

говорили, что с их свободой покончено, что снова вернулись к старому. С Генуцием погибла и похоронена трибунская власть. Чтобы выстоять против сенаторов, нужно думать и действовать иначе, а путь к этому только один: чтобы плебеи, лишенные всякой другой защиты, сами себя защищали. Двадцать четыре ликтора состоят при консулах, и сами они — плебеи; нет власти презреннее и бессильнее, были бы люди, способные ее презирать, а то каждый внушает себе, что она велика и страшна. Такими речами они возбуждают друг друга, а между тем консулы послали ликтора к Волерону Публилию, плебею, который отказывался служить рядовым, потому что прежде был центурионом. Волерон взывает к трибунам. Так как никто не пришел ему на помощь, консулы приказывают раздеть его и высечь. “Обращаюсь к народу,— говорит Волерон,— поскольку трибунам приятней смотреть, как секут римского гражданина, чем самим гибнуть в своей постели от ваших кинжалов!” Чем громче кричал он, тем ожесточеннее рвал с него ликтор одежду. Тогда Волерон, который и сам был сильнее, да еще помогали ему заступники, оттолкнув ликтора, бросается в гущу толпы, где наиболее громок был крик негодующих, и оттуда уже кричит: “Взываю, молю народ о защите! 238

239

Adeste, ciues; adeste, commilitones; На помощь, граждане, на помощь, nihil est quod expectetis tribunos соратники, нечего ждать от quibus ipsis uestro auxilio opus est." трибунов, которым самим впору искать вашей помощи!” Concitati homines ueluti ad proelium В возбуждении люди готовятся se expediunt, apparebatque omne будто к битве; стало ясно, что discrimen adesse; nihil cuiquam ждать можно чего угодно и никто sanctum, non publici fore, non priuati ни во что не поставит ни iuris. общественное, ни частное право. Huic tantae tempestati cum se Когда консулы явились на форум consules obtulissent, facile experti встретить эту страшную бурю, они sunt parum tutam maiestatem sine убедились сразу, что без силы uiribus esse. Uiolatis lictoribus, величие беззащитно. Ликторы fascibus fractis, e foro in curiam были избиты, фаски сломаны, а compelluntur, incerti quatenus Uolero консулы с форума были загнаны в exerceret uictoriam. курию и не знали, как воспользуется Волерон своею победой. Conticescente deinde tumultu cum in Когда волнение улеглось, они senatum uocari iussissent, queruntur созвали сенат, стали сетовать на iniurias suas, uim plebis, Uoleronis причиненные им обиды, на audaciam. насилие простонародья, на дерзость Волерона. Multis ferociter dictis sententiis, Но над множеством раздраженных uicere seniores quibus ira patrum голосов взяло верх мнение aduersus temeritatem plebis certari старших сенаторов, которые не non placuit. захотели сталкивать гнев сенаторов с безрассудством плебеев. 56. Uoleronem amplexa fauore plebs Отдав свое расположение proximis comitiis tribunum plebi creat Волерону, плебеи на ближайших in eum annum qui L. Pinarium P. выборах избрали его народным Furium consules habuit. трибуном — в тот год [472 г.], когда консулами были Луций Пинарий и Публий Фурий. Contraque omnium opinionem, qui Все полагали, что Волерон eum uexandis prioris anni consulibus воспользуется трибунским permissurum tribunatum credebant, званием для преследования post publicam causam priuato dolore прошлогодних консулов; но он, habito, ne uerbo quidem uiolatis поставив общее дело выше consulibus, rogationem tulit ad личной обиды, ни словом не задев populum ut plebeii magistratus консулов, предложил народу закон tributis comitiis fierent. о том, чтобы плебейские 239

240

Haud parua res sub titulo prima specie minime atroci ferebatur, sed quae patriciis omnem potestatem per clientium suffragia creandi quos uellent tribunos auferret.

Huic actioni gratissimae plebi cum summa ui resisterent patres, nec quae una uis ad resistendum erat, ut intercederet aliquis ex collegio, auctoritate aut consulum aut principum adduci posset, res tamen suo ipsa molimine grauis certaminibus in annum extrahitur.

Plebs Uoleronem tribunum reficit: patres, ad ultimum dimicationis rati rem uenturam, Ap. Claudium Appi filium, iam inde a paternis certaminibus inuisum infestumque plebi, consulem faciunt. Collega ei T. Quinctius datur.

Principio statim anni nihil prius quam de lege agebatur. Sed ut inuentor legis Uolero, sic Laetorius, collega eius, auctor cum recentior tum acrior erat.

Ferocem faciebat belli gloria ingens, quod aetatis eius haud quisquam manu promptior erat. Is, cum Uolero nihil praeterquam de lege loqueretur, insectatione abstinens consulum,

должностные лица избирались в собраниях по трибам. В безобидном на первый взгляд предложении речь шла о предмете отнюдь не малозначительном; но о том, чтобы отобрать у патрициев возможность через посредство своих клиентов добиваться избирать угодных себе трибунов. Этой мере, столь желательной для плебеев, всеми силами сопротивлялись сенаторы, и, хотя ни консулам, ни знатнейшим людям не удалось своим влиянием добиться того, чтобы кто-нибудь из трибунов выступил против (а это была единственная возможность провалить предложение), тем не менее дело это, по самой своей значительности чреватое спорами, растянулось на целый год. Плебеи вновь избирают трибуном Волерона; сенаторы, полагая, что дело дойдет до решительного столкновения, избирают консулом Аппия Клавдия, сына Аппия, ненавистного и неугодного плебеям уже памятью о стычках с его отцом. В товарищи ему дают Тита Квинкция. С самого начала года [471 г.] речь прежде всего пошла о новом законе. Но теперь поборником закона, предложенного Волероном, был и товарищ его Леторий, только что взявшийся за это дело; он был еще решительнее. Горячности добавляла ему громкая слава, обретенная на войне, ибо вряд ли был в то время более храбрый воин. И если Волерон не говорил ни о чем, 240

241

кроме закона, воздерживаясь от порицания консулов, то Леторий выступил с обвинением Аппия и его семейства, надменнейшего и жесточайшего к простому народу: cum a patribus non consulem, sed не консула, утверждал он, избрали carnificem ad uexandam et сенаторы, а палача, чтобы терзать lacerandam plebem creatum esse и мучить плебеев. Грубый язык contenderet, rudis in militari homine военного человека был lingua non suppetebat libertati недостаточен для его animoque. свободолюбивого духа. Itaque deficiente oratione, "quando И вот, когда не хватило ему слов, quidem non facile loquor" inquit, он сказал: “Не так складно я "Quirites, quam quod locutus sum говорю, квириты, как держусь praesto, crastino die adeste; ego hic сказанного; будьте здесь завтра. Я aut in conspectu uestro moriar aut либо погибну на ваших глазах, perferam legem". либо проведу закон”. Occupant tribuni templum postero На следующий день трибуны die; consules nobilitasque ad занимают освященное место114. impediendam legem in contione Консулы и знать приходят в consistunt. Summoueri Laetorius собрание, чтобы помешать iubet, praeterquam qui suffragium принятию закона. Леторий ineant. приказывает удалить всех, кроме участников голосования. ipse incusationem Appi familiaeque superbissimae ac crudelissimae in plebem Romanam exorsus,

114. Латинское слово templum (привычное значение "храм") может означать всякое место, освященное авгурскими обрядами. Здесь речь идет об ораторской трибуне, расположенной с южной стороны Комиция (т.е. между Комицием и Форумом). После 338 г. до н.э. там был выстроен помост, украшенный носами кораблей, захваченных консулом Гаем Мением в морском бою с жителями Антия. Это сооружение получило название "Ростры" (от лат. rostrum – "нос корабля").

Adulescentes nobiles stabant nihil cedentes uiatori. Tum ex his prendi quosdam Laetorius iubet. Consul Appius negare ius esse tribuno in quemquam nisi in plebeium;

non enim populi sed plebis eum magistratum esse; nec illam ipsam submouere pro imperio posse more maiorum, quia ita dicatur: "si uobis uidetur, discedite, Quirites." Facile contemptim de iure disserendo perturbare Laetorium poterat.

Знатные юноши стояли перед посыльными, не двигаясь с места. Тогда Леторий приказывает схватить кого-нибудь из них. Консул Аппий возражает; право трибунов, говорит он, распространяется лишь на плебеев, это должность не общенародная, но только плебейская; даже и сам он, по обычаям предков, не мог бы своей властью разгонять народ, ведь говорится так: “Если вам угодно, удалитесь, квириты”. Такими пренебрежительными 241

242

рассуждениями о праве он легко выводит Летория из себя. Ardens igitur ira tribunus uiatorem Кипя негодованием, направляет mittit ad consulem, consul lictorem трибун к консулу посыльного, ad tribunum, priuatum esse консул — к трибуну ликтора, clamitans, sine imperio, sine выкрикивая, что трибун — частный magistratu; человек, нет у него власти, нет должности; uiolatusque esset tribunus, ni et не миновать бы насилия, если бы contio omnis atrox coorta pro tribuno все собрание не восстало яростно in consulem esset, et concursus за трибуна против консула, а hominum in forum ex tota urbe взволнованная толпа не concitatae multitudinis fieret. сбежалась на форум со всего Sustinebat tamen Appius pertinacia города. Но Аппий, невзирая на эту tantam tempestatem, бурю, упорно стоял на своем; certatumque haud incruento proelio столкновение готово было foret, ni Quinctius, consul alter, обернуться кровопролитием, если consularibus negotio dato ut бы не второй консул — Квинкций; collegam ui, si aliter non possent, de он поручил консулярам115 силой, foro abducerent, ipse nunc plebem если иначе нельзя, увести saeuientem precibus lenisset, nunc товарища с форума, он смягчил orasset tribunos ut concilium мольбами разбушевавшийся dimitterent; простой народ, он уговорил трибунов распустить собрание: 115. Консуляр – бывший консул.

darent irae spatium; non uim suam пусть уляжется раздражение — illis tempus adempturum, sed время не лишит их силы, но consilium uiribus additurum; et patres прибавит к ней разумение, и отцы in populi et consulem in patrum fore подчинятся народу, и консул — potestate. отцам. 57. Aegre sedata ab Quinctio plebs, Трудно было Квинкцию multo aegrius consul alter a patribus. утихомирить плебеев, еще труднее сенаторам — второго консула. Dimisso tandem concilio plebis Когда наконец народное собрание senatum consules habent. Ubi cum было распущено, консулы созвали timor atque ira in uicem sententias сенат. Там страх и гнев uariassent, quo magis spatio заставляли говорить разное, но, по interposito ab impetu ad мере того как в ходе долгого consultandum auocabantur, eo plus заседания порыв уступал место abhorrebant a certatione animi, adeo обсуждению, сенаторы ut Quinctio gratias agerent quod eius отвращались от вооруженной opera mitigata discordia esset. борьбы и наконец уже 242

243

Ab Appio petitur ut tantam consularem maiestatem esse uellet quanta esse in concordi ciuitate posset; dum tribunique et consules ad se quisque omnia trahant, nihil relictum esse uirium in medio; distractam laceratamque rem publicam; magis quorum in manu sit quam ut incolumis sit quaeri.

Appius contra testari deos atque homines rem publicam prodi per metum ac deseri; non consulem senatui sed senatum consuli deesse; grauiores accipi leges quam in Sacro monte acceptae sint. Uictus tamen patrum consensu quieuit; lex silentio perfertur.

58. Tum primum tributis comitiis creati tribuni sunt. Numero etiam additos tres, perinde ac duo antea fuerint, Piso auctor est. Nominat quoque tribunos, Cn. Siccium, L. Numitorium, M. Duillium, Sp. Icilium, L. Maecilium. Uolscum Aequicumque inter seditionem Romanam est bellum coortum. Uastauerant agros ut si qua secessio plebis fieret ad se receptum haberet; compositis deinde rebus castra retro mouere. Ap. Claudius in Uolscos missus, Quinctio Aequi prouincia euenit.

благодарили Квинкция за то, что его стараниями успокоена была распря. Аппия уговаривали, чтобы он искал такого величия консульской власти, какое совместимо с согласием среди граждан: а пока трибуны и консулы тянут каждый в свою сторону, никакой средней силы не остается, разъято и растерзано оказывается государство — думают больше о том, в чьих оно будет руках, чем о том, чтобы сохранить его в целости. Аппий, напротив, призывал богов и людей в свидетели того, что государство предано и покинуто из трусости, что не сенату недостает консула, а консулу — сената; законы принимаются более тягостные, чем были приняты на Священной горе. Однако, побежденный единодушием сенаторов, он умолк. Закон прошел спокойно. Впервые тогда трибуны избраны были на собрании по трибам; число их увеличилось, к прежним двум прибавили еще троих — так пишет Пизон и перечисляет их имена: Гней Сикций, Луций Нумиторий, Марк Дуиллий, Спурий Ицилий, Луций Мецилий. Среди этих городских беспорядков началась война с вольсками и эквами. Они захватили поля, чтобы на случай нового ухода плебеев было к их услугам прибежище, когда же у римлян все обошлось, отодвинули лагерь. Аппий Клавдий послан был против вольсков, Квинкцию достались 243

244

эквы. В походе Аппий был так же крут, как и дома, чувствуя себя вольнее без трибунских ограничений. Odisse plebem plus quam paterno Ненавидел плебеев он еще odio: se uictum ab ea; se unico больше, чем его отец. Как? Они consule electo aduersus tribuniciam его пересилили? И это при нем, potestatem perlatam legem esse, при единственном консуле, quam minore conatu, nequaquam избранном наперекор трибунской tanta patrum spe, priores impedierint власти, принят был тот закон, consules. которому предыдущие консулы успешно противостояли с меньшей тратой сил и при меньших упованиях сенаторов? Haec ira indignatioque ferocem Гнев и негодование побуждали его animum ad uexandum saeuo imperio жестокую душу мучить войско exercitum stimulabat. Nec ulla ui своею свирепой властью. Но domari poterat; tantum certamen никакой силой не мог он его animis imbiberant. смирить, так впиталась в души вражда. Segniter, otiose, neglegenter, Все выполнялось лениво, contumaciter omnia agere; nec pudor небрежно, нехотя, с упрямством; nec metus coercebat. Si citius agi не действовали ни стыд, ни страх. uellet agmen, tardius sedulo Если приказывал он ускорить шаг, incedere; si adhortator operis нарочно шагали медленнее; если adesset, omnes sua sponte motam являлся он поощрить работы, все remittere industriam; ослабляли проявленное без него усердие; praesenti uoltus demittere, tacite он приходил — от него praetereuntem exsecrari, ut inuictus отворачивались; он мимо шел — ille odio plebeio animus interdum тихо проклинали, так что moueretur. временами это волновало даже его не побежденный ненавистью плебеев дух. Omni nequiquam acerbitate prompta, Исчерпав наконец свою суровость, nihil iam cum militibus agere; a он уже ничего не приказывал centurionibus corruptum exercitum воинам, говорил, что войско dicere; tribunos plebei cauillans развращено центурионами, и interdum et Uolerones uocare. порой, насмехаясь, звал их народными трибунами и Волеронами. 59. Nihil eorum Uolsci nesciebant, Обо всем этом вольски знали и instabantque eo magis, sperantes тем пуще грозили, надеясь, что Eadem in militia saeuitia Appi quae domi esse, liberior quod sine tribuniciis uinculis erat.

244

245

idem certamen animorum aduersus Appium habiturum exercitum Romanum quod aduersus Fabium consulem habuisset. Ceterum multo Appio quam Fabio uiolentior fuit; non enim uincere tantum noluit, ut Fabianus exercitus, sed uinci uoluit. Productus in aciem turpi fuga petit castra, nec ante restitit quam signa inferentem Uolscum munimentis uidit foedamque extremi agminis caedem.

римское войско столь же будет враждебно к Аппию, сколь было — к консулу Фабию.

Аппия ненавидели даже больше, чем Фабия: воины не только не хотели победить, как то было при Фабии, но желали быть побежденными. Выведенные для сражения, они в постыдном бегстве бросились назад в лагерь и остановились не раньше, чем увидели знамена вольсков перед самым своим укреплением и позорное избиение своего тыла. Tum expressa uis ad pugnandum, ut Это заставило их собрать силы к uictor iam a uallo submoueretur бою, так что враг, почти уже hostis, satis tamen appareret capi победитель, был отброшен от tantum castra militem Romanum вала; и все-таки было достаточно noluisse, alioqui gaudere sua clade ясно, что римские воины не atque ignominia. желают лишь отдавать лагерь, а в остальном рады были своему поражению и позору. Quibus nihil infractus ferox Appi Этим не сломлен был animus cum insuper saeuire uellet неукротимый дух Аппия; он хотел contionemque aduocaret, concurrunt крутых мер: объявил о сходке, но к ad eum legati tribunique, monentes нему сбежались трибуны116 и ne utique experiri uellet imperium, легаты, советуя не испытывать cuius uis omnis in consensu свою власть, вся сила которой в oboedientium esset; добровольности послушания. 116. Речь идет, разумеется, о военных трибунах (командная должность – см. примеч. 87 к кн. III).

negare uolgo milites se ad contionem Воины не скрывают, что на ituros passimque exaudiri uoces собрании, говорили ему, всюду postulantium ut castra ex Uolsco только и слышишь о том, что пора agro moueantur; уходить из вольской земли. hostem uictorem paulo ante prope in Победоносный враг только что уже portis ac uallo fuisse, ingentisque был у самых ворот и вала; не mali non suspicionem modo sed какие-то там подозрения, явный apertam speciem obuersari ante образ бедствия — перед глазами. oculos. Uictus tandem, quando Консул не спорил, ведь уступка quidem nihil praeter tempus noxae только отсрочивала наказание, и lucrarentur, remissa contione iter in отменил сходку. Выступление он insequentem diem pronuntiari cum назначил на следующий день и с 245

246

iussisset, prima luce classico signum profectionis dedit. Cum maxime agmen e castris explicaretur, Uolsci, ut eodem signo excitati, nouissimos adoriuntur. A quibus perlatus ad primos tumultus eo pauore signaque et ordines turbauit ut neque imperia exaudiri neque instrui acies posset. Nemo ullius nisi fugae memor.

Ita effuso agmine per stragem corporum armorumque euasere ut prius hostis desisteret sequi quam Romanus fugere. Tandem conlectis ex dissipato cursu militibus consul, cum reuocando nequiquam suos persecutus esset, in pacato agro castra posuit; aduocataque contione inuectus haud falso in proditorem exercitum militaris disciplinae, desertorem signorum,

ubi signa, ubi arma essent singulos rogitans, inermes milites, signo amisso signiferos, ad hoc centuriones duplicariosque qui reliquerant ordines,

первыми лучами солнца дал трубный сигнал. Как только войско было выведено из лагеря, вольски, будто поднятые теми же трубами, напали на него с тыла. Смятение, прокатившись от последних до передних рядов, смешало и ряды, и знамена, так что нельзя было ни слышать приказаний, ни строиться к бою. Никто не думал ни о чем, кроме бегства. Врассыпную, через груды тел и оружия бежали римляне и остановились не раньше, чем враг прекратил преследование. Консул, следовавший за своими, тщетно их призывая, собрал наконец разбежавшихся и расположился лагерем в невраждебной земле. Здесь, созвавши сходку, он справедливо обвинил войско в предательстве, в непослушании, в бегстве из-под знамен; у каждого спрашивал он, где знамя его, где оружие. Воинов без оружия и знаменосцев, потерявших знамена, а также центурионов и поставленных на двойное довольствие117, оставивших строй,

117. Речь идет о "дупликариях", воинах, получавших двойной паек или двойное жалованье в награду за свои заслуги.

uirgis caesos securi percussit: cetera он приказал высечь розгами и multitudo sorte decimus quisque ad казнить топором; из прочих по supplicium lecti. жребию каждый десятый был отобран для казни118. 118. Первые достоверные сведения о децимации (т.е. о казни каждого десятого из солдат воинского подразделения, заслужившего наказание) относятся к 296 г. до н.э. и связаны с именем Аппия Клавдия Цека (Слепца).

60. Contra ea in Aequis inter consulem ac milites comitate ac beneficiis certatum est. Et natura

Напротив, в походе на эквов консул и воины соперничали в предупредительности и 246

247

Quinctius erat lenior, et saeuitia infelix collegae quo is magis gauderet ingenio suo effecerat.

Huic tantae concordiae ducis exercitusque non ausi offerre se Aequi, uagari populabundum hostem per agros passi; nec ullo ante bello latius inde acta est praeda.

Ea omnis militi data est. Addebantur et laudes, quibus haud minus quam praemio gaudent militum animi. Cum duci, tum propter ducem patribus quoque placatior exercitus rediit, sibi parentem, alteri exercitui dominum datum ab senatu memorans.

Uaria fortuna belli, atroci discordia domi forique annum exactum insignem maxime comitia tributa efficiunt, res maior uictoria suscepti certaminis quam usu.

Plus enim dignitatis comitiis ipsis detractum est patres ex concilio submouendo, quam uirium aut plebi additum est aut demptum patribus.

уступчивости. Квинкций и от природы был мягче, и злополучная суровость товарища еще более склоняла его следовать врожденному нраву. Не дерзая сопротивляться такому согласию вождя и войска, эквы терпеливо сносили опустошения в своих полях: ни в какой из предыдущих войн римлянам не доставалась добыча со столь обширных земель. Вся она была отдана воинам, да еще с похвалами, которые радуют воинов не меньше, чем вознаграждение. Не только к вождю, но благодаря вождю и ко всем отцам войско сделалось благосклоннее. Воины говорили, что сенат дал им родителя, а другому войску — господина. При переменном военном счастье, среди жестоких раздоров дома и в войске прошел год, примечательный прежде всего выборами по трибам. Эти выборы были важней как победа в начатой борьбе, чем как полезное достижение ибо отстранение сенаторов от совещаний больше повредило значению собраний, чем добавило сил плебеям или отняло у патрициев119.

119. Малочисленность сенаторов в любом случае исключала возможность их прямого влияния на решения трибутных комиций. Поэтому запрещение сенаторам присутствовать на этих собраниях было чистой формальностью и уже с 200 г. до н.э. практически не принималось во внимание.

61. Turbulentior inde annus excepit L. Ualerio T. Aemilio consulibus, cum propter certamina ordinum de lege agraria tum propter iudicium Ap. Claudi,

Еще беспокойнее был следующий год [470 г.] — в консульство Луция Валерия и Тита Эмилия — как изза межсословной борьбы вокруг земельного закона, так и из-за суда над Аппием Клавдием. 247

248

cui acerrimo aduersario legis causamque possessorum publici agri tamquam tertio consuli sustinenti M. Duillius et Cn. Siccius diem dixere.

Ярый противник этого закона, отстаивавший, будто третий консул, дело всех владельцев общественного поля120, он был привлечен к суду Марком Дуиллием и Гнеем Сикцием.

120. Т.е. лиц, завладевших большими участками общественной земли.

Nunquam ante tam inuisus plebi reus ad iudicium uocatus populi est, plenus suarum, plenus paternarum irarum. Patres quoque non temere pro ullo aeque adnisi sunt: propugnatorem senatus maiestatisque uindicem suae, ad omnes tribunicios plebeiosque oppositum tumultus, modum dumtaxat in certamine egressum, iratae obici plebi. Unus e patribus ipse Ap. Claudius et tribunos et plebem et suum iudicium pro nihilo habebat. Illum non minae plebis, non senatus preces perpellere unquam potuere, non modo ut uestem mutaret aut supplex prensaret homines, sed ne ut ex consueta quidem asperitate orationis, cum ad populum agenda causa esset, aliquid leniret atque submitteret. Idem habitus oris, eadem contumacia in uoltu, idem in oratione spiritus erat, adeo ut magna pars plebis Appium non minus reum timeret quam consulem timuerat. Semel causam dixit, quo semper agere omnia solitus erat, accusatorio spiritu, adeoque constantia sua et tribunos obstupefecit et plebem ut diem ipsi sua uoluntate prodicerent, trahi deinde rem sinerent.

Никогда еще перед судом народа не представал человек, столь ненавистный плебеям, накопившим так много гнева и против него, и против его отца. Сенаторы тоже недаром старались ради него больше, чем ради любого другого: поборник сената, блюститель его величия, его оплот против всех трибунских и плебейских смут, хоть порой и не знавший меры в борьбе, выдавался разъяренным плебеям. Один только из сенаторов, сам Аппий Клавдий, ни во что не ставил ни трибунов, ни плебеев, ни суд над собою. Ни угрозы плебеев, ни мольбы сената не могли принудить его ни к скорбной одежде, ни к смиренным просьбам, ни даже к тому, чтобы он хоть слегка умерил или сгладил свою обычную резкость речи при защите перед народом. То же выражение лица, та же непреклонность взора, тот же дух в словах — так что многие плебеи не меньше боялись Аппияподсудимого, чем прежде Аппияконсула. Одну лишь речь произнес он — и, как всегда, с привычным ему обвинительным пылом; этой верностью себе настолько он поразил и трибунов, и всех плебеев, что они сами, по 248

249

собственной воле, отсрочили день суда, а затем позволили затянуть дело. Haud ita multum interim temporis fuit; Не столь уж долго все это ante tamen quam prodicta dies продлилось, но, прежде чем ueniret, morbo moritur. наступил назначенный день, заболел Аппий и умер121. 121. Дионисий Галикарнасский (IX, 54) предлагает две версии кончины Аппия Клавдия: смерть от болезни или самоубийство.

Похвальное ему слово народные трибуны попытались было запретить, но простой народ не захотел, чтобы без этой установленной почести совершен был погребальный обряд над таким мужем: похвалы мертвому выслушал он так же благосклонно, как выслушивал обвинения живому, и толпой сопровождал похоронное шествие. 62. Eodem anno Ualerius consul В тот же год консул Валерий с cum exercitu in Aequos profectus, войском выступил против эквов и, cum hostem ad proelium elicere non поскольку не мог выманить врагов posset, castra oppugnare est на бой, приступил к осаде их adortus. Prohibuit foeda tempestas лагеря. Помешала ему страшная cum grandine ac tonitribus caelo буря, градом и громом deiecta. навалившаяся с неба. Admirationem deinde auxit signo Это было тем удивительнее, что receptui dato adeo tranquilla при сигнале к отступлению serenitas reddita ut uelut numine возвратилась спокойная ясная aliquo defensa castra oppugnare погода, так что богобоязненность iterum religio fuerit. Omnis ira belli ad не допустила второй раз populationem agri uertit. подступиться к лагерю, как будто охраняемому какой-то божественной силой. Вся ярость войны обратилась на разорение полей. Alter consul Aemilius in Sabinis Другой консул — Эмилий двинулся bellum gessit. Et ibi, quia hostis войной на сабинян, но и там враг moenibus se tenebat, uastati agri скрывался за стенами, и поэтому sunt. были только опустошены поля. Incendiis deinde non uillarum modo Когда выжжены были не только sed etiam uicorum quibus frequenter усадьбы, но даже и поселения, Cuius laudationem cum tribunus plebis impedire conaretur, plebs fraudari sollemni honore supremum diem tanti uiri noluit, et laudationem tam aequis auribus mortui audiuit quam uiui accusationem audierat et exsequias frequens celebrauit.

249

250

habitabatur Sabini exciti cum praedatoribus occurrissent, ancipiti proelio digressi postero die rettulere castra in tutiora loca.

Id satis consuli uisum cur pro uicto relinqueret hostem, integro inde decedens bello. 63. Inter haec bella manente discordia domi, consules T. Numicius Priscus A. Uerginius facti.

Non ultra uidebatur latura plebes dilationem agrariae legis, ultimaque uis parabatur, cum Uolscos adesse fumo ex incendiis uillarum fugaque agrestium cognitum est. Ea res maturam iam seditionem ac prope erumpentem repressit. Consules coacti extemplo ab senatu ad bellum educta ex urbe iuuentute tranquilliorem ceteram plebem fecerunt. Et hostes quidem nihil aliud quam perfusis uano timore Romanis citato agmine abeunt: Numicius Antium aduersus Uolscos, Uerginius contra Aequos profectus. Ibi ex insidiis prope magna accepta clade uirtus militum rem prolapsam neglegentia consulis restituit.

Melius in Uolscis imperatum est; fusi primo proelio hostes fugaque in urbem Antium, ut tum res erant opulentissimam, acti. Quam consul

раздраженные сабиняне выступили навстречу грабителям, однако после нерешительного сражения отступили и на следующий день перенесли лагерь в более защищенное место. Это консул счел достаточным, чтобы оставить врага как побежденного и уйти, так и не начав настоящей войны. Во время этих войн, сопровождавшихся внутренними раздорами, консулами стали Тит Нумидий Приск и Авл Вергиний [469 г.]. Было ясно, что плебеи не допустят дальнейшего промедления с земельным законом и готовятся действовать силой, но тут по дыму горящих усадеб и бегству селян узнали о приходе вольсков. Это сдержало назревший и едва не начавшийся мятеж. Консулы, незамедлительно посланные сенатом, вывели из города на войну молодежь, без нее остальные плебеи стали спокойнее. А враги, всего лишь понапрасну встревожив римлян, поспешно ушли. Нумиций двинулся против вольсков на Антий, а Вергиний выступил против эквов. Там, попавши в засаду, он чуть было не потерпел тяжелое поражение, но доблесть воинов спасла дело, едва не загубленное беспечностью консула. Лучше велась война против вольсков: разбитый в первом сражении, неприятель бежал в город Антий, очень богатый по тем 250

251

oppugnare non ausus Caenonem, aliud oppidum nequaquam tam opulentum, ab Antiatibus cepit.

временам. Консул не решился взять его приступом, он взял у антийцев Ценон122, город поменьше и отнюдь не такой богатый.

122. Упоминания о городе Ценоне не встречаются больше ни в исторической, ни в географической литературе.

Пока римское войско было занято эквами и вольсками, сабиняне, разоряя поля, дошли до самых ворот Города. Но через несколько дней они, когда оба консула в гневе вторглись в их землю, понесли больше потерь, чем причинили. 64. Extremo anno pacis aliquid fuit, В конце года ненадолго sed, ut semper alias, sollicitae установился мир, но он, как certamine patrum et plebis. всегда, нарушался борьбою патрициев и плебеев. Irata plebs interesse consularibus Возмутившиеся плебеи не comitiis noluit; per patres clientesque захотели участвовать в patrum consules creati T. Quinctius консульских выборах; сенаторы и Q. Seruilius. Similem annum priori их клиенты123 избрали консулами habent, seditiosa initia, bello deinde Тита Квинкция и Квинта Сервилия. externo tranquilla. Год их консульства [468 г.] был похож на предшествующий: начался он раздорами, потом внешняя война принесла спокойствие. Dum Aequi Uolscique Romanos exercitus tenent, Sabini usque ad portas urbis populantes incessere. Deinde ipsi paucis post diebus ab duobus exercitibus, utroque per iram consule ingresso in fines, plus cladium quam intulerant acceperunt.

123. См. выше: примеч. 41.

Sabini Crustuminos campos citato agmine transgressi cum caedes et incendia circum Anienem flumen fecissent, a porta prope Collina moenibusque pulsi ingentes tamen praedas hominum pecorumque egere. Quos Seruilius consul infesto exercitu insecutus ipsum quidem agmen adipisci aequis locis non potuit, populationem adeo effuse fecit, ut nihil bello intactum

Сабиняне быстро пересекли крустуминские поля, с огнем и мечом объявились у реки Аниен. Они были отброшены почти что от Коллинских ворот и городских стен, однако успели угнать добычею много людей и скота. Их преследовал консул Сервилий с войском, и хотя настичь неприятеля в открытом поле он не сумел, но так разорил его землю, что не оставил ничего не 251

252

relinquerent multiplicique capta praeda rediret. Et in Uolscis res publica egregie gesta cum ducis tum militum opera. Primum aequo campo signis conlatis pugnatum, ingenti caede utrimque, plurimo sanguine; et Romani, quia paucitas damno sentiendo propior erat, gradum rettulissent, ni salubri mendacio consul fugere hostes ab cornu altero clamitans concitasset aciem. Impetu facto dum se putant uincere uicere.

Consul metuens ne nimis instando renouaret certamen, signum receptui dedit. Intercessere pauci dies, uelut tacitis indutiis utrimque quiete sumpta, per quos ingens uis hominum ex omnibus Uolscis Aequisque populis in castra uenit, haud dubitans si senserint Romanos nocte abituros.

Itaque tertia fere uigilia ad castra oppugnanda ueniunt.

затронутого войною, а захваченную врагами добычу вернул сторицей. И в земле вольсков дело велось превосходно стараниями полководца и воинов. Прежде всего сразились под знаменами в открытом поле, с огромными потерями у обеих сторон. И римляне, по своей малочисленности тяжелее чувствуя эти потери, отступили бы, если бы консул спасительной ложью не подбодрил войско, восклицая, что на другом крыле враг обращен в бегство. Воины ударили на неприятеля и, поверив, что побеждают, победили. Консул, опасаясь излишним напором возобновить сражение, дал сигнал к отбою. Несколько дней длилась передышка как бы по молчаливому соглашению сторон; за это время в лагерь вольсков и эквов собираются большие силы от всех их племен, у них нет сомнений, что римляне, если только узнают об этом, ночью снимутся с места. Поэтому за полночь124 они сами подошли к римскому лагерю.

124. Собственно, в третью стражу.

Quinctius sedato tumultu quem terror subitus exciuerat, cum manere in tentoriis quietum militem iussisset, Hernicorum cohortem in stationem educit, cornicines tubicinesque in equos impositos canere ante uallum iubet sollicitumque hostem ad lucem tenere. Reliquum noctis adeo tranquilla omnia in castris fuere ut somni

Уняв сумятицу, вызванную внезапной тревогой, Квинкций приказал воинам спокойно оставаться в палатках и вывел в сторожевое охранение когорту герников, затем велел посадить трубачей и горнистов на коней: пусть трубят перед валом и до света держат врага в тревоге. Остаток ночи прошел в лагере так спокойно, что римляне могли даже 252

253

quoque Romanis copia esset. Uolscos species armatorum peditum, quos et plures esse et Romanos putabant, fremitus hinnitusque equorum, qui et insueto sedente equite et insuper aures agitante sonitu saeuiebant, intentos uelut ad impetum hostium tenuit. 65. Ubi inluxit, Romanus integer satiatusque somno productus in aciem fessum stando et uigiliis Uolscum primo impetu perculit; quamquam cessere magis quam pulsi hostes sunt, quia ab tergo erant cliui in quos post principia integris ordinibus tutus receptus fuit. Consul ubi ad iniquum locum uentum est, sistit aciem. Miles aegre teneri, clamare et poscere ut perculsis instare liceat. Ferocius agunt equites; circumfusi duci uociferantur se ante signa ituros. Dum cunctatur consul uirtute militum fretus, loco parum fidens, conclamant se ituros clamoremque res est secuta. Fixis in terram pilis quo leuiores ardua euaderent, cursu subeunt.

Uolscus effusis ad primum impetum missilibus telis, saxa obiacentia pedibus ingerit in subeuntes, turbatosque ictibus crebris urget ex superiore loco. Sic prope oneratum est sinistrum Romanis cornu, ni referentibus iam gradum consul increpando simul temeritatem, simul ignauiam, pudore metum excussisset.

спать. А вольсков держал в напряженном ожидании нападения вид вооруженных пехотинцев, принятых ими за многочисленных римлян, и топот и ржание коней, растревоженных неумелыми седоками и трубными звуками, будоражащими слух. Когда рассвело, римляне, свежие и ободренные сном, были выведены в строй и первым же ударом сокрушили вольсков, обессиленных бдением настороже. Однако враги скорей отступили, чем были отброшены, потому что в тылу у них были холмы, куда они, прикрываемые передовыми, и отошли без потерь. Дойдя до подъема в гору, консул остановил войско. Воины, едва сдерживаемые, шумно требовали идти на побитых. Еще неукротимее были всадники: окружив полководца, они громко кричали, что пойдут впереди знамен. Пока консул, веря в надежность воинов, но не местности, медлит, они кричат, что идут уже, и подтверждают слова делом: воткнув в землю копья, чтобы легче взбираться, устремляются вверх. Вольски, истратившие свои дротики при первом нападении римлян, кидают в них камни, подбираемые из-под ног, чтобы градом ударов столкнуть вниз уже смешавшихся. Так почти подавлено было левое крыло римлян, и они уже отступали, когда консул, ругая их и за опрометчивость, и за малодушие, пробудил в них стыд и прогнал 253

254

страх. Restitere primo obstinatis animis; Сначала они, ободрившись, deinde, ut obtinentes locum uim pro остановились, затем, укрепясь на ui referebant, audent ultro gradum захваченном месте, сами inferre et clamore renouato отважились наступать и вновь commouent aciem; tum rursus двинулись с боевыми криками; impetu capto enituntur atque напрягшись в последнем усилии, exsuperant iniquitatem loci. делают они новый рывок и преодолевают трудный подъем. Iam prope erat ut in summum cliui Уже почти выбрались они на iugum euaderent cum terga hostes хребет, когда враги обратили тыл. dedere, effusoque cursu paene Быстро несясь, преследователи agmine uno fugientes sequentesque почти вместе с бегущими castris incidere. In eo pauore castra врываются в лагерь. В общем capiuntur: qui Uolscorum effugere смятении лагерь был взят. Те из potuerunt, Antium petunt. вольсков, которые смогли убежать, устремились в Антий. Antium et Romanus exercitus ductus. К Антию приведено было и Paucos circumsessum dies deditur, римское войско. После нескольких nulla oppugnantium noua ui, sed дней осады город сдался — и не quod iam inde ab infelici pugna из-за нового натиска осаждающих, castrisque amissis ceciderant animi. но потому, что враги уже после неудачной битвы и потери лагеря пали духом. Параллельный текст подготовил Илья Франк

254